Мне иногда кажется, что забавно было бы пожить в антиутопии. Мы же к ней даже приближаемся — асимптотично.
Проблема в том, что бритва Оккама, что в жизни, чаще всего, всё не так, всё намного проще. Никакое правительство ничего не затевает, никого не прельщает серьёзно идея захватить мир, накормить всех голодных или уравнять всех подряд. Все люди просто живут, и очень мало кто из них — ради великой цели.
Антиутопия — не-утопия. Чтобы создать прекрасный мир постъядерной разрухи или фальшивого счастья, нужно иметь в голове фанатичные идеи мира идеального, нужно создать непогрешимую вселенную, которая уже в чьих-то чужих координатах станет чудесным адом. А в идеальный мир больше не верят, даже в кореях, а без него не станет и анти-идеального.

Антиутопия — это же по сути игра, волшебная игра без сохранений и с одной жизнью. О сладость мыслепреступленья! Ты однажды подумал не то — и твой путь выстлан через камеру пыток к развоплощению. О метод Людовика! Вот они — реальные рельсы сюжета, которые не позволят свернуть с единственно верного пути, а если свернёшь — боль, боль и тошнота. О Интеграл! Ты играешь за робота, с дырочкой от вырезанной фантазии в правом боку; о чудное решенье игроделов! Читай книги скрытно, чтобы тебя не сожгли вместе с ними, подави в себе эмоции, чтобы сохранить их, и никогда не думай плохо о Великой Белой Обезьяне!
И проиграть в такую игру интересно. А уж если пройдёшь — изменишься навсегда.

Пройти — значит выжить, дожить до утра. Утро настанет: все антиутопии слишком нежизнеспособны, легко рушатся карточным домиком в пределах одной-двух человеческих жизней.