Николай Некрасов (в яйце)
Размышления у парадного подъезда
Вот парадный подъезд. По торжественным дням,
Одержимый холопским недугом,
Целый город с каким-то испугом
Подъезжает к заветным дверям;
У ПАРАДНОГО ПОДЪЕЗДА
Как выходец с того, советского света, хорошо помня « Это тебе не грузовичок!» тогдашних бомбил Пётр Яковлевич придержал замах молодецкий и тихонечко хлюпнул дверцей таксомотора. Перед ним в вышине изголовья монументальной эйзенштейновской лестницы смутно маячили двери, по требовавшимся для открывания их усилиям (Пётр Яковлевич чуть пуп не сорвал) вполне подошедшие бы для броневых задвижек командного пункта ракетных войск стратегического назначения. «У нищих слуг нет» - в очередной раз смиренно поразился справедливости высказывания Пётр Яковлевич, но мятежный ум таки представил анимированный образ подкатывающего членовоза с выползающим из него под холуйский зонтик руководящим господином, перед коим вопреки динамике и статике двери как бы сами собой распахиваются, спасибо не кланяются.
Архитектурные излишества холла морально придавили Петра Яковлевича, к тому же рамка металлоискателя решила совершенно зря пропищать (у Петра Яковлевича, к слову, на данный момент, не то что телефона, даже ключей в кармане не присутствовало, а железные зубы не звенят, проверено). Обошлось, пропустили. Пётр Яковлевич уж было собрался пошутить про стальные яйца и холодные руки охраны, но сдержался. Жизненный опыт напомнил: «С таможней и вертухаями не шути!»
(Про вертухаев не забыть в приличествующем месте романа вставить, имеются некие мемории (автор)).
На третий (высоченный едри его) этаж Пётр Яковлевич поднялся по незадымляемой лестнице, сам не зная зачем проигнорировав лифтовые удобства. При восхождении постигли его первые (ох, чует серденько не последние) разочарования. По классике жанра на лестничных площадках околокультурного учреждения должна располагаться курилка-обсуждалка-проблем-перетералка рядового и сержантского состава. Начальники, офицеры и генералы дымят не отрывая задов в мягкокресельных кабинетах, с прищуром от дымка разглядывая туго натянутые на нужном месте юбки секретарского состава (я таки поэт, блин. автор). На лестнице было глухо-пусто, пахло бетонной пылью и мерзостью запустения. Где кривые шерлок холмовские трубки очкастых операторов, беломорины бородатых сценаристов, ментол дам полусвета? Пипец, пропала культура общения, пыхтят где то по углам электроникой не отрывая взора от телефона. Зловещенько будет, внутренне содрогнулся Пётр Яковлевич, но путь продолжил.
Руководящие позиции в компании или канале: В более крупных телевизионных компаниях или каналах, опытные редакторы могут претендовать на руководящие позиции, такие как руководитель телевизионной продукции или директор по телевизионным программам.
Редактор телевизионного ток шоу существо неприметное, тихо тыкающее пальцем в клавиатуру в суете тесной каморки-кабинета, но именно это лицо за кадром и есть мозг программы, никогда не видимый зрителем. Человек не каждый день любуется на свои мозги, но от этого важность органа не уменьшается. То, что придумает редактор сегодня завтра истошно прокричит на экране харизматический припадочный ведущий или проворкует, перебирая коленками, неполносреднеобразованная ведущая всплывшая на экран со дна перестройки – Аароны телеэпохи. Это только кажется, что темы валяются под ногами, на самом деле, удивить телезрителя до степени прикованности к экрану на пять минут без перерыва на борщ или перекур задача сизифовой сложности. Выпотрошенными младенцам, спёртой дачей за сто миллионов, силиконовыми безразмерными сиськами и даже двуствольным членом отвлекать от борща бесполезно. Всё уже было и если скажут вам – это новое, то много раз было это прежде, аминь. (смотри притчи соломоновы).
Руфина придавила сигаретку, провела ладонью по лицу, стирая наваждение и тыркнула пальцем в «пробел» клавиатуры, согнав с монитора насупленные белёсые бровки президента, терпеливо охранявшего бездействовавший экран.
Редактор Руфина Борисовна пригорюнилась, подпёрла ладошкой щёку и принялась разглядывать посетительницу. Много народу побывало на протёртом до основы обивки кресле. Паблисити искали или справедливости. Маргиналы и богатые перцы (не самые крутые, самые посылают кого-нибудь), прожжённые стервы и провинциалки – одуванчики. Всех их Руфина Борисовна видела насквозь от макушки до того самого протёртого сиденья, нутро их гнилое. С посетительницей сложностей тоже не предвиделось, но Руфина отчего-то медлила, размышляя «за жисть». Чего она припёрлась? Славы хочется или денег? Деньги у неё есть кое-какие, это очевидно – туфли за триста, юбка за семьсот, макияж от визажиста лежит привычно, не первый раз для случая наложен. Руки, ноги всё на месте, муж наверное платит без надрыва, гордится, по крупу в тусовках похлопывает. А у тебя Руфочка этот круп по обе стороны стула свисает, башка нечёсана да и чесать там особо нечего, деньги правда есть, но разве на них бабское счастье купишь. Эх ма. Очень кстати подвернулась эта фифа, пристроим её к делу. Проблемка возникла, но воистину, где будет труп, там и соберутся орлы. Наверху дали понять, что есть мнение. По тонким извилистым, но бесперебойно работающим каналам мнение просочилось до редакторской каморки. Теперь дело техники соорудить скандал, навешать собак поколоритнее и на ни сном ни духом ничего не подозревающего клиента обрушится суровая рука общественного мнения, плавно пододвигая его к нарам отечественным или горькой чужбинной доле изгнанника. Фифа со стороны в таком деле незаменима. Штатного провокатора, Перемёта какого-нибудь не пошлёшь, белые нитки полезут изо всего шитья. А тут человек со стороны, если уж я её не знаю, то никто на планете тем более.
Руфина Борисовна прикурила тонкую ментоловую сигаретку. Стойкий предрассудок и безнадёжная попытка добрать женственности. После двух пачек воняет всё едино как из «пепельницы» в строительной бытовке. Пепельницу – косо обрезанную пятилитровую банку из-под водоэмульсионки некогда приходилось обонять юной лимитчице Руфочке лично. Нелюбимые воспоминания, но из песни слова не выкинешь – начиналась карьера московская не с журфака в мини на шпильках, а с комбинизона заляпанного с безразмерным задом. У Домовинного московских бояр в роду тоже не густо, уесть тебя, чародей хренов, надо бы по полной, чтоб носу из своего мухосранска не казал, но ничего личного – Руфина слыла человеком принципа. Вымотать из человека кишки на потеху публике тоже принцип, вот его и держалась. Руфина Борисовна не особенно напрягаясь (всё нужное под рукой в куче хлама на столе) выудила из кособокой стопки пухлую, но незахватанную папку с крупно и криво исполненной фломастером надписью: «Н.И.Домовинный. Секта СВЕТТ – Собор Вечных Таинств Триединства». Небогатое содержимое она в основных моментах держала в профессиональной памяти, не раскрывая, протянула папку свежеиспечённому корреспонденту.
- Ознакомьтесь, Елена Васильевна. Достоверных сведений о Домовинном немного. Имя у всех на слуху, трёпа хоть отбавляй, а конкретики мало. Поручик Киже какой-то, скользкий тип, имя - явный псевдоним, прибыл вроде бы из Челябинска, семьи и жёны, кроме последней, пардон – крайней, «духовной супруги» юродивой Раисы погружены во мрак неизвестности. Кое-что о контактах «наверху». Дела давно минувших перестроечных дней, тогда параноики в Кремле толпами ходили. Имеются фотоматериалы и видеозаписи бдений секты, печатные материалы, - Руфина передала пакет с надписью «Топ Спорт» через стол, - бред естественно, ну да проповедь к делу не пришьёшь.
Можно бисер и не метать, но пусть преисполнится важностью своей миссии, всё по взрослому. Я тебя уважаю, ты меня, мы уважаемые журналисты. Денег не дам, в бой пойдёт не ради славы, ради мира на земле.
- Побольше простоты, наивно распахнутых глаз, демонстрации веры в чудо, грубой лести, наконец. Профессиональные проповедники вечных истин падки на славу мирскую – всё выложит и приврёт в придачу. Включайте шарм на полную, он в штанах и не монах. – Руфина покосилась на обрез юбки посетительницы, неудобно скукожившейся в низком продавленном кресле с высоко задранными коленками. Сама пани редактор возвышалась в вращающемся «кресле руководителя». Мизансцена выстроенная давно, преднамеренно и тщательно. Продавленное кресло перекочевало из курилки и служило для сбивания личной спеси с просителей и авторов.
- Ну, нам книгу о нём не писать. Получите квитанцию об оплате чудес, неплохо бы договор на оказание волшебных услуг заключить. Обязательства конторы поконкретнее, понеисполнимее – воскрешение, исцеление на худой конец. Неизлечимый недуг предварительно необходимо задокументировать понадёжнее, с упором на неизлечимость. Рентген, анализы, консультации специалистов, все дела. Программа техническую помощь окажет, с медиками у нас хорошие связи. Когда целитель облажается по полной, предъявим договор и квитанцию. Отъём денег под бредовым предлогом – это неубиенный факт, не эфирная материя, статья 159 УК, мошенничество, до семи лет. Освободим страну от одного гада-мракобеса, плюс наш бонус – скандал в ток шоу. Для этого и подробности необходимы и чем гаже, тем увлекательнее. Я с вами Елена Васильевна совершенно откровенна, как видите. Кстати о детях. Если Домовинный не присноблаженный жулик, а, к примеру, педофил – конфетку слепим, а не шоу. Как говорится, к нам недавно приходил некрозоопедофил, мёртвых маленьких зверюшек он с собою приносил. И пусть совесть вас не тревожит, он над святым надругаться не постеснялся, над горем материнским, на гибели детей зарабатывает, с таким все средства хороши.
Когда фифа с трогательно прижатой к бюсту папкой и неловко прихваченным пакетом выдавилась из присутственного места, Руфина запалила ещё одну пахитоску и некоторое время сидела, уставившись на дверь. Знакомый охотничий азарт не приходил. Явной засады не ощущалось. Руфина Борисовна, потёршись в массмедийном гадючнике, западни и капканы чуяла за версту. Сверху прикрыто. С фифой – провокатором Гапоном в юбке никакой официозности, в случае чего отречься раз плюнуть. Хрен его знает, этого Домовинного, какие у него крючки-зацепки остались на верху. Президентские самолёты перед полётом проверял, с министрами тусовался, в перестроечном прошлом правда, но эти человеко-пароходы никуда не делись, белым буруном не рассекают, но под лазурной гладью тихой сапой, подводной лодочкой шныряют по-прежнему. Ржавую торпедку в борт всадят, мама не горюй. Откуда ждать? Ох, неспокойно что-то.