Об искусстве, его целях, о себе в искусстве.
Герои вялотекущего нынешнего романа подождут. Дольше ждали. Могу я порефлексировать, сладостно покопаться в интеллигентском своём нутре? Имею полное право. Интеллигент я, или так, погулять вышел? Во всяком случае слово это ( и винегрет) пишу грамотно без помощи компьютера. Второй роман, коротенький, был о сумасшедшем маньяке. И назывался скромно: «Аз воздам». Прошу учесть, что это не эпиграф, как у классика, а название. Люблю писать про ненормальных; легко, приятно и никакой ответственности. Рыцари моего первого романа с головой тоже не очень дружили, не так хронически, как рыцарь печального образа, но на грани психической нормы, квиксотики. Бич поликлиник – психосоматические заболевания. И нынешний роман о психе. Эта тенденция в моём творчестве настораживает. На фоне практического воздержания от алкоголизма. В конце романа у Петра Яковлевича по мановению моего пера наступит стойкая ремиссия. Рыцарям легче было, первый Бедлам открыли в 17 веке, или в 16? В «Аз воздам» все герои стойко сидят в психушке. Источник темы автору понятен, как говорят англоязычные – накопились некоторые жизненные опыты. Время такое было, кто помнит – девяностые, одиозная фаза перестройки и ускорения. Требовалось розжувати и переварити. Тотальный бедлам. А вот с истоками моего нынешнего романа исследователи зашли в тупик. Зачем четвёртый роман? Тебя спрашиваю, автор, плодовитый ты мой. Единственное объяснение-извинение, что последний. Решу все глобальные проблемы и скрипку в печку. Прощай стило, здравствуй ТВ и бытовое пьянство. Уря, господа! Про рыцарей я тоже люблю писать, не менее, чем про психов. В сущности, я всегда о них пишу, о психованных рыцарях. Интересна мне эта тема. Дамы романистки пишут про любовь, вне зависимости от заявленной темы. В дамском детективе что главное? Интрига? Сюжет? Неа, главное – лямур и гламур. Немножко пиф-паф и много-много розового мыла. Женщины не должны писать романы. Это не естественно, противоестественно и отвратительно. Претернатуралис. Гарриет Бичер Стоу написала и в результате енгры вырвались на свободу. А вырвавшись, тут же запретили роман, как расистский. Так тебе, Бичер, и надо. Тётьки, отдайте наши штаны и романы, это я вам говорю расист и антифеминист. Хорошо, когда читатель и писатель в одном лице, можно и про женщин и про енгров. Молчу, молчу толерантность– святое.
Жизнь и память людская, что в сущности одно и то же, действуют на манер сталинских фальсификаторов истории. Вот фотография, на которой Иосиф Виссарионович в тесной компании Троцкого, Рыкова, Бухарина и других врагов народа – оп ля, и он же на фоне отретушированной природы и балясин дома в горках в гордом одиночестве. Но памяти человечества не нужны искусственные уловки. Вот Лев Давидович отдыхает на Кавказе, окружённый бравыми горскими товарищами. Кто они эти молодцы в раскидистых усах из-под папах? Ретушь народной памяти оставила лишь Троцкого, окружённого вершинами Эльбруса и балясинами кавказского санатория. Занятно, что ни Лев Давидович, ни Иосиф Виссарионович ни минуты своей жизни не посвятили реальной, нужной людям деятельности, палец о палец не ударили. Владимир Ильич пытался в суде кого-то защищать, без особенного успеха, Адольф живописанием венских достопримечательностей перебивался, Владимир Владимирович шпионил, а эти два гаврика ни за что, литературный труд и баста. По поводу Троцкого в фотографиях. Политические деятели прошлого любили фотографироваться среди людей, не боялись, что их харизма потеряется в массе. Как мало осталось видеоряда о таком незаурядном человеке. Сейчас о каждом политическом микропуте вагоны байтов, правда, на хрен никому не нужных. Гримасы информационных технологий. Когда Сталин выплыл из ретуши? В двадцатые годы, по словам Троцкого, уже обладал неоспоримой властью. До этого, по словам того же автора его не знал даже аппарат, на который Сталин опирался в захвате той самой власти. Механика трюка из грязи в князи остаётся тёмной. Троцкий нигде не пишет «революция», исключительно «переворот». Ему виднее.
Чтобы читающий сии строки не утерял окончательно нить, сюжет и фабулу, краткое изложение предыдущих серий и планы на будущее: главный герой, прогуливаясь по улицам пригородного муниципального образования и размышляя о многом, находит главную героиню, валяющуюся на указанных улицах в пьяном безобразии, сиречь в состоянии алкогольного и наркотического опьянения. Далее любовь-морковь и разнообразные приключения. Но сначала о бессюжетной фабуле.
СЮЖЕТ, ФАБУЛА И ПРОЧАЯ ХРИЯ.
Сейчас я вас, дорогие читатели лишу невинности и вы узнаете что есть сюжет и фабула в чём их единство и борьба противоположностей. Я предупреждал, сами виноваты, не надо было мой роман открывать. Нижеследующие перлы критической мысли не мои, цитаты выделять не буду, а то автор на меня в суд подаст, в лигу защиту животных за свежесодранную меховую шкурку. Итак, сюжетом «Анны Карениной» Л.Толстого являются тесно переплетающиеся друг с другом истории отношений Анны и Вронского, Левина и Кити.
"Содержание этой повести очень просто, если только то, чем она наполнена, может называться "содержанием". Скорее это род порядковой хрии на заданную тему..." (Хрия, это, господа не род хрени, как вы могли подумать, а термин ораторского искусства. Я посмотрел в сети, что это такое. авт.)
"Если б в этой повести были характеры и все лица не говорили на один лад - книжным языком старых резонёрок; если б в ней была интрига, завязка и развязка, словом, содержание, а в содержании естественность, правдоподобие и занимательность; если б, наконец, язык повести, при правильности и вылощенной гладкости, не был вовсе лишен движения, жизни, цвета, оригинальности, теплоты и задушевности и не был холодно-мёртв, - то повесть читалась бы с большим удовольствием.
Рецензия Виссариона Белинского на роман Ольга.
Вот перед нами портрет В.И. Ленина кисти К. Петрова-Водкина. Петров-Водкин, рассказывая о работе над портретом, говорил: «Ленин появился у меня параллельно с работой над Пушкиным. Ведь Пушкин одно время, как солнышко, захватил всех, как прилив свежего воздуха. Ленина же я давно думал написать и рисовать его с натуры в гробу…» Мы видим, что, изображая своего героя в отдельный момент его бытия, художник отлично «знает», что делал тот до и будет делать после этого момента.
"Он (Тургенев) считает, что "сюжет" имеет первостепенное значение в искусстве: есть сюжеты легковесные и серьёзные, и последние во сто крат лучше первых, превосходя их тем, что сообщают нам несравненно больше о сведений о человеческой душе". Генри Джеймс.
Ну, как? С сюжетом прояснилось? Мне бы проблемы этого художника, который «знает».
Фабула есть один из видов сюжета, такая его форма, которая особенно близко «подходит» к реальности, отражая её динамику и развитие. Хочется от автора выдать пару ремарок: первое, мои соболезнования людям, прошедшим обучение в литературном институте. Второе, кавычки как хитро подсунуты (это для протокола, вероятно) : «знает», «подходит». Вот следователь отхлебнёт чайку и спросит – что такое знает автор и куда это он подкрадывается, к какой такой реальности. А кавычечки то зачем? Ничего «не знаю», никуда «не подхожу». Далее варианты – реабилитация или посадка по статье «мужеложество и валютные махинации».
Чехов считал, что сюжет должен быть нов, а фабула может и отсутствовать. И в бесфабульном сюжете существенную, хотя и не главную роль играет внешнее действие, развёртывание событий, их связь друг с другом.
"Но все они ( Элиот, Вальтер Скотт, Диккенс, Жорж Санд) прежде всего и превыше всего заняты фабулой, её извивами, поворотами и неожиданностями, заняты взятой на себя задачей развлечь читателя. Генри Джеймс.
Вот работа свердловского художника Г. Мосина «Портрет героя итальянского Сопротивления А.Кубышкина». В правой её части изображён стоящий во весь рост уральский бурильщик Кубышкин. Классический состав фабульного сюжета: экспозиция (вступление), завязка, развитие действия, кульминация, развязка, эпилог. (Такое неприятное чувство возникло, что я в экспозиции завяз, до завязки-развязки дело никак не дойдёт.(авт)).
На опыте Микеланджело и Л. Толстого хорошо видно, что великие художники если и нарушали принцип абсолютного единства содержания и формы, то скорее в строну первого, нежели последней. (Ну слава тебе, Господи! Если уж великие нарушали, то мне простительно.(авт)).
С удовлетворением хочу отметить ещё одну особенность моей прозы, роднящей её и произведения корифеев - бессобытийность моей писанины. Вот уж чего не отнять стать.
"Бессобытийность прозы Соллогуба (графа, едри его качель! (примечание автора)) внутренне связана с её фрагментарностью.
А.С. Немзер в предисловии к Повестям и рассказам графа.
А фрагментарность у меня и покруче графской будет. Вопрос требует завострения-затримки. Я учитель -гуру или хрен с горы? Зачем мне притворяться, поучу ка я вас жизни без художественных закидонов.
К чему фабула? К чему художественные иллюзии? Искренний искатель веры, правды жаждет простого, ясного слова учителя, всякая художественность ему только мешает.
Илья Репин о философии Толстого.