Клиффорд Дж. Леви (Clifford J. Levy), “The New York Times”, США.



В уголу книжного магазина «Букватория», расположенного в столице Крымского полуострова, стопками сложена литература, которая для Кремля может оказаться столь же ненавистной, как батальоны солдат НАТО или козни олигархов. Специальная серия на украинском языке для подростков, включающая классические произведения Оскара Уайльда, Виктора Гюго, Марка Твена и Шекспира. С ними соседствует Гарри Поттер, который накладывает чары также на украинском.

Два десятилетия назад на подобные книги спрос был бы невелик, поскольку большинство жителей региона русские по национальности. Однако украинское правительство все больше требует, чтобы украинский язык использовался во всех областях общественной жизни, особенно в школах, для того чтобы следующее поколение равнялось не на Москву, а на Киев.

Дети смогут читать в переводах даже Пушкина, самого почитаемого русского автора. (Это беспокоит русских в той же мере, в какой исполнение «Звездно-полосатого флага» на испанском языке могло бы вызвать межкультурные трения в среде американцев).

Политика властей Украины, приведшая к вспышке напряженности в российско-украинских отношениях, отражает снижение статуса русского языка не только в бывших советских республиках, но и в странах бывшего коммунистического блока в целом.

Кремль пытается приостановить этот процесс, создавая за рубежом фонды по изучению русского языка и сурово осуждая тех соседей, которые изгоняют русский язык из общественной жизни. В некоторых странах гонения на русский язык привели к ответной реакции в его защиту.

Тем не менее, угроза весьма серьезна, ведь на карту поставлено гораздо больше, чем просто слова на бумаге. Язык – это власть и влияние, он связывает колонизаторов и колонизуемых и, к добру или к худу, изменяет то, как местное население общается с окружающим миром. Хотя Британия, Франция и Испания давным-давно ушли из своих колоний, они сохранили определенное влияние в этих отдаленных уголках вследствие насажденного там языка.

И русские цари, и советские лидеры использовали русский язык, «второй родной», в качестве цемента, который должен был скреплять народы завоеванных ими земель в единое целое и подчинять их правителям. Эта тенденция прослеживается даже сегодня: например, тесные взаимоотношения России и Германии частично основаны на знании русского языка канцлером Ангелой Меркель, которая выросла в коммунистической Восточной Германии.

Однако русский постепенно сдает позиции, и такие, как Ангела Меркель, скоро станут редкостью. Молодые эстонцы, грузины и узбеки (не говоря о чехах или венграх) вместо русского языка стремятся выучить английский, и это служит Кремлю горьким напоминанием о том, что история повернулась к России спиной.

«Сокращение сферы использования русского языка – тяжелый удар для Москвы, не только в экономической и социальной сферах, но и в других областях, – говорит Алексей Воронцов, заведующий кафедрой социологии в санкт-петербургском Государственном педагогическом университете имени Герцена. – Разорваны многие связи, Россия стала более изолированной».

Русский язык оказался в худшем положении, чем национальные языки вынужденных его учить колонизованных народов, так как им присуще более ярко выраженное чувство национальной самоидентификации. Язык стал для них центром, вокруг которого они сплотились в борьбе за собственный суверенитет.

Русский – один из немногих языков, число говорящих на котором сокращается; по приблизительным оценкам, к 2025 году их останется 150 миллионов человек, в то время как в 1990-м, за год до распада СССР, русским языком пользовались 300 миллионов. Как бы то ни было, он, вероятно, удержится в списке десяти самых распространенных языков, который возглавляют китайский, английский, испанский, арабский и хинди.

Демографический кризис в России еще больше ухудшил положение русского языка: ожидается, что к 2050 году население России сократится на 20 процентов.

Снижение численности русскоговорящего населения в разных республиках бывшего СССР неравномерно. Российские власти особенно выделяют такие республики как Киргизстан за поддержку русского языка. Однако страны, которые считают себя порабощенными советским режимом, например, государства Прибалтики, отомстили ему, сделав знание местного языка обязательным условием для получения гражданства и других льгот. (Работая корреспондентом в странах бывшего Советского Союза, я обычно разговариваю по-русски с людьми старше 40 лет и по-английски с молодежью).

Наиболее остро стоит вопрос о языке на Украине, особенно в Крыму, который был когда-то территорией России и где 60 процентов из двух миллионов населения – русские, а остальные владеют русским как родным. Многие местные жители предпочли бы, чтобы Крым вновь отошел России.

Прозападный президент Украины Виктор Ющенко недавно заявил, что держать Москву на расстоянии поможет более углубленное изучении украинского языка. «Наш родной язык – это наша культура, – сказал он в интервью немецкому журналу «Шпигель». – Он помогает нам сохранить нашу независимость. Если народ теряет свой язык, он теряет память, историю и национальное самосознание».

Языковая политика, проводимая властями Украины, Прибалтики и других стран часто вызывает раздражение не только Кремля, но и местного русскоговорящего населения.

Менеджер симферопольского магазина «Букватория» Ирина Германенко рассказывает, что местные жители недовольны «украинизацией» – законами, которые делают украинский языком государственных учреждений, телевидения и других сфер жизни. Многие школы в Крыму используют русский в качестве языка обучения, однако зачастую они должны преподавать такие предметы, как география и математика, на украинском. Все важные государственные экзамены также проводятся только на украинском языке.

Большинство книг на полках «Букватории» изданы на русском, однако, по словам Германенко, начало продаж книг для подростков на украинском языке свидетельствует о попытках украинских властей повлиять на ситуацию. «Процесс, который мы наблюдаем сегодня, очень печальный, – сказала она. – Людей лишают права выбора того, на каком языке им говорить».

Недовольство гонениями на русский язык возникает в самых неожиданных местах. Этим летом, когда бывшая советская республика Таджикистан заявила, что отныне таджикский будет единственным языком государственных документов, возмутились очень многие, ведь русский здесь считают связующим звеном между Таджикистаном и внешним миром. В бывших европейских странах советского блока, где русский язык когда-то был отправлен в изгнание вслед за коммунистической идеей, интерес к нему мало-помалу возрождается. Знание языка значительно облегчает процесс ведения бизнеса на обширном российском рынке, поэтому интерес к урокам русского языка растет. Бывший когда-то языком коммунизма, теперь русский становится одним из способов строительства капитализма.

Источник: "Голос России".






________________________________________________
Я.Бугайски: Преступления Кремля ("The Wall Street Journal", США)
А.Аслунд: Неумелая политика России на собственном «заднем дворе» ("The Financial Times", Великобритания)
Р.Пайпс: О национальной гордости великороссов ("The Wall Street Journal", США)
Мог ли КГБ предотвратить теракты 11 сентября? ("Foreign Policy", США)
Б.Немцов: Военная гроза над Северным Кавказом ("The Wall Street Journal", США)
М.Медиш: Вор у вора дубинку украл ("The New York Times", США)
К чему стремится Молотов? ("Time", США)
Н.Фергюсон: Причины Второй мировой войны: альтернативная версия ("The Guardian", Великобритания)
Преступления Кремля ("The Wall Street Journal", США)
Э.Александер: Уроки Второй мировой ("The Daily Mail", Великобритания)
Ш.Милн: Это переписывание истории распространяет европейский яд ("The Guardian", Великобритания)