Дэвид Мермелштайн (David Mermelstein), "The Wall Street Journal", США.



Дмитрий Хворостовский, седовласый сибирский баритон, чью сексапильность способен затмить лишь его терпкий, как вино, голос, не способен усидеть на месте. Месяц назад, давая интервью в перерыве между репетициями оперы Верди «Трубадур» в величественном здании оперного театра Сан-Франциско, Хворостовский рвался домой, к жене и двум маленьким детям.

Однако эта непоседливость, которая обуревает Хворостовского, когда он не работает, исчезает во время выступлений. И на сольных концертах, и в классических оперных постановках свет его индивидуальности настолько ослепителен, что не отвести глаз. На современной сцене есть и другие симпатичные баритоны – достаточно вспомнить американцев Натана Гунна, Рода Гилфри и Томаса Хэмпсона, однако ни один из них не обладает экзотическим шармом Хворостовского, не говоря о его бархатном голосе.

Сейчас Хворостовский поглощен ролью, которой он посвятил почти весь этот год: граф ди Луна, главный злодей в «Трубадуре», один из самых зловещих персонажей оперной сцены. В постановке Дэвида Маквикара, которая пойдет в Сан-Франциско с 11 сентября, ди Луна Хворостовского – воплощение холодного расчета, в отличие от традиционного карикатурного усатого злодея, который уже надоел критикам.

Певец, которому через месяц исполняется 47 лет, впервые спел эту партию в феврале в нью-йоркской «Метрополитен опера», а затем – в апреле в лондонском оперном театре «Ковент гарден». Однако Хворостовский говорит, что роль не успела ему надоесть. Одна из причин – возможность работать с Николя Луизотти, новым дирижером оперного театра Сан-Франциско.

«Луизотти оказал огромное влияние на мое концептуальное восприятие этой роли, – говорит Хворостовский, в ожидании встречи с семьей раскачиваясь на кресле в тесном зале для пресс-конференций. – Так было с самого начала репетиций. У Николя собственный подход, свое отношение к музыке Верди, так что посмотрим, что получится. Я рассчитываю, что эта постановка для меня станет большим шагом вперед».

Вне зависимости от того, кто стоит за дирижерским пультом, певец легко отходит от привычного исполнения. «На каждом выступлении в «Метрополитен» я что-то добавлял, что-то убирал, я совершенствовался, – говорит Хворостовский. – Я всегда так делаю, особенно когда это не поощряется. Десять совершенно одинаковых выступлений подряд – это очень трудно, по крайней мере, для меня».

В последнее время Хворостовский окунулся с головой в поп-музыку в духе Андреа Бочелли: сентиментальные баллады в сопровождении синтезаторов и электрогитар. Даже если подобные эксперименты принесут ему новых поклонников, репутация, которую Хворостовский десятилетиями культивировал, может оказаться подмоченной.

Проект под названием «Дежавю» в полную силу стартует в ноябре: певец даст шесть концертов в России и на Украине, на которых исполнит произведения на итальянском, французском и русском языках, написанные специально для него Игорем Крутым. В марте аналогичный концерт должен состояться в нью-йоркском мюзик-холле «Радио-сити». «Я буду выступать в сопровождении большого симфонического оркестра и хора, – рассказывает Хворостовский. – Будут и компьютерные спецэффекты, как в цирке Cirque du Soleil».

И все же давним поклонникам этого баритона не стоит пока выбрасываться из окон. «Я не говорю, что начал уставать от оперы. Опера это прекрасно. Но я хочу чего-то нового, мне необходим подъем, нужно ставить перед собой новые задачи, Разумеется, я никогда не уйду из оперы, ведь я вырос на оперной сцене. Сделанное мной на оперных подмостках придает ценность моей жизни».
Двадцать лет назад Дмитрий Хворостовский победил в конкурсе Би-Би-Си «Певец мира» в Кардиффе. (Он обошел Брина Терфеля, обладателя баритонального баса из Уэльса, который сегодня также входит в число известных мировых исполнителей). «После этого все изменилось, – рассказывает Хворостовский. – Из Сибири я отправился путешествовать по всему миру, это такая роскошь – иметь широкий выбор». В 1994 году он поселился в Лондоне и теперь имеет двойное российско-британское гражданство.

Хворостовский рано отошел от русского репертуара, несмотря на исполнение ведущей роли в «Евгении Онегине» Чайковского. Его имя редко появляется в культовых оперных записях, которые были сделаны в 1990-х годах под руководством Валерия Гергиева, хотя оба музыканта чрезвычайно высоко ценят друг друга. «Разумеется, русская традиция – это большая часть меня, и может быть, она получается у меня лучше всего. Однако я космополит, – поясняет Хворостовский. – Некоторые говорят, что в моем голосе есть итальянские нотки».

Несомненно, Хворостовский блистал и в итальянском репертуаре. Кроме «Трубадура», он ассоциируется с заглавными ролями в «Травиате», «Риголетто», «Бале-маскараде» и «Симоне Бокканегра» Верди, а также собирается спеть не меньшие по масштабу партии в таких произведениях композитора, как «Эрнани», «Макбет» и «Отелло». Но удавалось не все, это охотно признает и сам певец.
«Семь лет назад я исполнил Дона Джованни в «Метрополитен», но эта партия не вошла в мой репертуар, – говорит он, имея в виду оперу Моцарта. – Там же я спел в «Любовном напитке» Доницетти, но довольно неудачно, поэтому больше я к нему не возвращался».

Хворостовский особенно жалеет о прерванных отношениях с дирижером Риккардо Мути, который вскоре должен возглавить Чикагский симфонический оркестр. «Сначала я ему нравился, но потом что-то произошло, и я оказался в немилости, – вспоминает Хворостовский. – Если бы я продолжал с ним работать, моя карьера сложилась бы совершенно иначе».

Певец предпочитает не анализировать свои таланты. «С самого начала во мне все неразрывно связано. Самое главное – это равновесие. Редко встретишь такого уравновешенного человека, как я. Это на хвастовство, а чистая правда. Уравновешенность позволяет мне быть самим собой».

Хворостовский прав. Сочетание сильного голоса, богатых интонаций, продуманных образов и привлекательной внешности делают его одним из сильнейших певцов современности. Он утверждает, что не мог бы петь, если бы один из этих элементов отсутствовал. «Меня учили не издавать ни единой ноты в отрыве от целого, – говорит он. – Я и не могу спеть отдельную ноту, она должна быть частью чего-то большего. Чтобы петь, я должен летать».

Источник: "Голос России".




______________________________________________
Приоритеты Германии: ясности не прибавилось ("The New York Times", США)
Путин и Сталин ("The Financial Times", Великобритания)
Путин и ПРО: реванш за поражение СССР ("The New York Times", США)
Мир глазами России ("Newsweek", США)
Мог ли КГБ предотвратить теракты 11 сентября? (Foreign Policy, США)
По Европе бродят призраки империи ("The Financial Times", Великобритания)
Рано или поздно Россия должна признать свою причастность к несчастьям Польши ("The Independent", Великобритания)