Как и у многих девочек, в детстве у меня были анкеты. Одни получше, другие попроще. И порой в анкетах были различного рода тесты, гадания и тому подобное. Как-то так случилось, что моя избирательная и непредсказуемая память до сих пор помнит момент, связанный с одним из тестов. Необходимо было выбрать несколько качеств, которые я бы хотела видеть в своем парне. Список был большой, я практически без труда выбрала пару-тройку пунктов. Читая остальные, я тогда слегка поразилась, подумала: «Как вообще можно выбрать другие пункты? Например, как можно выбрать такие мутные вещи, как “чуткость”, “внимательность”, “самостоятельность”? Ведь это так очевидно. Если у меня будет парень, как он может быть не чутким? Не внимательным? Да и самостоятельность… Я должна быть главной, что ли? Бред. Намного важнее чувство юмора, например». Так я думала. И вот, спустя, наверное, лет 10, стало ясно всё. Стало ясно, что такое и зачем нужна “чуткость”. Это слово… без него не может быть ни любви, ни дружбы. Чем больше чуткости, тем лучше. Это ведь как раз то, что показывает неимоверно важную вещь – взаимопонимание. Что может быть важнее него в отношениях?

 “Не понимающий вашего молчания, вероятно, не поймет и ваших слов” (с)

 Что тут добавить? Если приходится объяснять каждое слово, жест, взгляд, слово, молчание… Это клиника. Это печально. Это больно. От этого грустно. Как отдыхает душа, как она радуется, когда рядом человек, понимающий тебя с полуслова! Который знает, как ответить на вопрос, чтобы дать ТУ САМУЮ информацию, которая нужна. Который не переспрашивает. Это просто божественно. Не знаю, что может быть приятнее, ближе. Это единение душ.

 Есть вещи, которым не дано быть озвученными. Они как химические элементы, которые существуют лишь в составе чего-то другого. Это тончайший слой мыслей, который нельзя ранить грубым словом, неуклюжим озвучиванием. Такие вещи есть в тебе, в твоей голове – и они могут быть либо там, либо еще в чьей-то голове. Без передачи. Без какой-то связи. Если люди понимают друг друга без слов – то эта хрупкая нить мыслей будет соединять их и молчание не будет неясным. Если этого нет… то ничего нельзя сделать.

 Порой мне приходится объяснять то, что должны быть понятно. Мне это противно, мне это чуждо! Я покорно говорю, но всё внутри протестует! Это неприятно и даже как-то глупо, как было бы глупо, странно и неуместно спрашивать «почему ты плачешь?», когда у тебя умерла кошка. ДА, это так же плохо! Я просто теряюсь, когда приходится объяснять такие вещи. И очень обидно и грустно, что приходится это делать. Знаете, какое ощущение? Как будто мне вскрыли грудь, пошерудили во внутренностях, бесцеремонно и грубо, а потом спокойно зашили, выяснив, в чем дело. Зашили, а потом, успокоенные, рассказали какой-нибудь анекдот. Жизнь продолжается! Но шрам в груди будет еще долго ныть, а в душе будет гадко до того, что жизнь станет невыносимо грязной и пошлой. Вот о чем писал Сартр в «Тошноте»: видение голого мира. Это на самом деле тошнотворно.