Почему-то этим чувством было чувство возбуждения. Оно физически шекотало ее и слегка приподнимало тело, с кошачьей грацией заставляя выгибаться спину. Затем почему-то отчаянье. В замедленной съемке тело опускается в траву, а голова задирается в небо, взгляд прощается с молекулами листьев и звезд. И затем полная остановка. Статичная поза анабиоза.
«Сердце бьется, а значит я продолжаюсь»..
Быть человеком это отражаться в миллионах явлений вокруг как бы эти явления не назывались или не называли сами себя. Это одно мгновенье ничего не значит, как и не значит миллион мгновений вместе. И так странно что верно и обратное.
Человек как вектор движется в пространстве, преломляет свой путь, видоизменяется, изменяет скорость и движется, движется, движется.
«Невероятно, что я до сих пор продолжаюсь» - она улыбнулась, потому что только из-за недостатка веры в то, что она может уйти она оставалась здесь.
Люди это зеркала, цветные чешуйки, вбирающие в себя все вокруг, цветные голограммки из внутреннего и внешнего. И они просто люди более или менее сложные.
Человек как граната, если найти чеку и выдернуть, будет взрыв. Но это будет только с тем кто это потенциально хочет.
«Вот теперь меня больше и нет, я совсем прозрачна». Быть может сумасшествие. Когда разум отказывается воспринимать реальность всерьез.»хочу совершать не совершая». И тут же желание исполнилось. Все желания всегда исполняются.
Когда нам станет скучно друг с другом, моя любимая, и в моей прозе не будет трепетных попыток признания себя лесбиянкой, я придумаю что-то другое трепетное. Я стану постепенно отпускать себя в сексе, стану преодалевать свои ограничения в общении с людьми, я стану независимой ни от кого. Когда нам станет скучно от того что кажется все можно преодолеть или зачеркнуть, или забить на все это.. А денег все равно не будет хватать на все желаемые удовольствия. Их никогда не будет хватать. Таковы деньги. Когда мы с тобой вместе за руки побываем в жизни и смерти, с людьми и в одиночестве. Когда я сотру колени до крови, когда даже начну делать тебе больно. Вот тогда прейдет Ира. И она умрет. Потому что оказалась не в том месте и не в то время. И я буду переживать ее смерть. А ты рядом, потом далеко, потом рядом. Нам все равно будет чего-то мало. Скучно.
«Ты не слушаешь меня, а впочем, я и не говорю.»
«А ты не слушаешь, потому что я не говорю».
Через перерезанные вены.(*я не знала что я делала и не знала что делать)
Через желание и нежелание жить.
Я пробиралась к себе такая как я есть. Смеялась и плакали рядом с собой.
Училась любить свое тело. Все зря, когда и если была хоть капелька лжи.
Человек обманывает, когда боится, быть может боится наказания?. Но мне теперь не страшно. Потому что самое страшное что у меня есть это я. Мне плохо, когда меня обижают, но это я чувствую внутри себя, а значит что в этом участвую только я. Да и обидеть возможно лишь какуе-то часть меня и только.
Не люблю играть, ненавижу. Вся эта неискренность, недосказанность, многослойность. Не люблю ложь. И эти страхи. Как ракушки.
Тоня. Свяжи меня. Заткни мне рот. Позволь мне быть немного безучастной. Безконтрольной. Позволь мне стать всем тем что я боюсь и презираю. Только чтобы я потом могла свалить это все на кого-то другого.
Возможно что художники способны делать только когда насилуют себя. Тогда для нее я просто кисточка, которой она пишет свои картины и никому не показывает, даже себе.
Все что связано с нашим умом это ошибка и обман. Всего лишь игры ума. Только в интуиции может быть скрыта приблизительная правда, и то ей приходится протискиваться через ум.
Она лежала недвижимо, а потом ей захотелось есть. 4 июня 2010