Есть вещи, которые лучше никогда не слышать. Или произносить. Не есть язык враг, первично – это уши. Ты слышишь вещь, и раздражение вызывает рефлексию. Долг истинного джентльмена – сдержать порыв и не наговорить резких колкостей/колких резкостей.
Даже если уйти в другую комнату (за неимением таковой импровизированным бруствером хорошо может послужить клозет), чёртовы уши услышат. Вежды взиждят сквозь мрак. И наступит - - - Ааааа да вы в курсе, что я-то очень даже против?!

Вроде сдерживаюсь, как джентльмен. Но на самом деле – играю на многих уровнях. Разобраться пытаюсь в них, в этой мозгодолбнутой иерархии, путаюсь и запинаюсь.
на каком-то уровне я получаю от этой игры кайф
огромный. Как, например, на самом внешнем уровне проявления эмоций, на вербально-оголённо-простом, только что, на вопрос мамы:
- Ты меня любишь? – отвечаю:
- Да.
Вижу сомнение в этом лице напротив и добавляю :
- Загляни в эти честные глаза!
Она довольна, смеётся. Говорит:
- Ох, сына, ты однажды допрыгаешься, я не выдержу и скажу тебе правду!
- А что, если я уже её знаю?
Вопрос на грани. Игра или правда. Я падаю за край поля, но успеваю сделать пас, или совсем даже наоборот? И уж совсем не обязательно упоминать, что в этот момент я абсолютно ничего не чувствую. Я только пытаюсь что-то почувствовать. Внимательно слежу за её реакцией, за её глазами. Она непритворно, кажется, изумляется, мол, какую правду? Я храню загадочное молчание, добавляя тумана к моему сценическому образу, который в первую очередь для меня самого туманнее, чем Альбион.
И вот она, немного паникуя, или уже впадая про себя в истерику, но никак себя и не выдавая, полушутя/полностью шутя для посторонних наблюдателей, спрашивает:
- Но твоё отношение ведь не изменилось бы тогда ко мне?
Пытаюсь сдержать улыбку, так и прущую на лицо улыбку Чеширского кота и не отвечаю
появившейся, как из текста пьесы, фразой «но до сих пор же не поменялось?».

………………………………..