48. Проявление мужского характера
«Месяц» - это, конечно, сильно преувеличенный срок, на свадебное путешествие у нас было всего три дня. Хотя выражение «медовый месяц» вообще-то не имеет к временному отрезку никакого отношения, а обозначает «сладкую луну». Я в полной мере поняла, что всё вокруг кажется прекрасным и сладким, когда рядом любимый.
Чартерный самолет приземлился в аэропорту на Мальдивских островах, спустя всего несколько часов после венчания. В повседневную одежду мы с Дином переоделись ещё в машине, с нами не было ни охраны, ни кого-то из сопровождения. Поначалу я беспокоилась, что нас могут выследить папарацци, так как близнецы Шульц – частые гости в этой курортной стране, но пока солиста блондином почти никто не видел, а значит узнать его невозможно, особенно без дредованного мачо рядом.
Полчаса на катере, и мы причалили к маленькому острову на Южном Мале Атолле. Вилла повышенной комфортности располагалась в центре, окруженная пальмовой рощей. Берег из мельчайшего белого песка и дальше – коралловое образование, на котором слегка приподнятые над водой на сваях стояли несколько номеров-бунгало. Чтобы мы были здесь совершенно одни, Дин снял на эти три дня весь номерной фонд, а поселились мы, естественно, на вилле.
Что мы там делали? А что могут делать молодожены на прекрасном экзотическом острове? Ели мороженое и фрукты, пили коктейли, бегали босиком по песку, нежились на пляже, плескались в море и занимались любовью. Наверное, это были самые счастливые три дня в моей жизни. Без телефонных звонков, работы и стрессов; с прислугой, прибирающейся и доставляющей пищу по утрам, пока мы ещё спали, ночными прогулками под луной и разговорами до рассвета. Сказочные звуки, вкусы, запахи и панорамы. Свой маленький рай в Индийском океане.
Время пролетело незаметно, и вот мы загорелые, радостные и румяные уже сидим и ждем свой рейс на Берлин. Вдруг к нам подходит маленькая местная девочка и протягивает мне бусы из неаккуратно обработанных круглых цветных камней.
- Возьмите, - говорит по-английски молодая женщина, вероятно, её мама.
- Диня, это так мило, заплати ей, - попросила я мужа, он полез в сумку за портмоне.
Девочка что-то пролепетала.
- Не надо денег, это подарок, - перевела её мать. – Это амулет, в своё время он поможет тебе повернуть страдания вспять.
- Спасибо, - я улыбнулась девочке и шепнула Дину по-немецки. – Все как сговорились, предрекать мне страдания: что Тао-цзы, что эти туземки.
- Не бери в голову, любимая, я никому не позволю причинить тебе боль.
«Главное, чтоб ты сам мне её не причинил».
…
Настала веселая и очень интересная пора – концертный тур группы. Каждые два-три дня новый город. В двухэтажном оборудованном по последнему слову техники автобусе жили мы с Дином, Тим, Майер и наши охранники. Но обычно все после выступления собирались на первом ярусе и долгими ночами болтали или играли в видеоигры, лишь под утро Генри и Улли перебирались в свой автобус.
Шоу отличались друг от друга, также как и фанаты. Во Франции и Германии приходилось туго: частенько мяли около отелей и студий бока, особенно доставалось Дину. Но даже у Михаэля хватало работы: фанатки уже провели сравнительный анализ всех фотоматериалов, попавших в Интернет, и вычислили, что рядом с солистом часто видят одну и ту же девушку, то есть меня. Так что если бы не широкая спина моего охранника, собирал бы мой муженёк мои кости вместо паззлов. В Сербии и Греции поклонники вели себя намного сдержаннее и консервативнее.
Потому-то после каждого концерта Динька чувствовал себя по-разному. Иногда он просто порхал и светился от радости, а иногда сворачивался калачиком на кровати и тихонько плакал. Тогда даже я не решалась его беспокоить, оставляя одного, или же ложилась рядом, утыкалась носом в его спину, обнимала и беззвучно ждала, когда он успокоится и перестанет всхлипывать.
И вот это случилось снова, теперь в Австрии. Девочки из зала как-то неудачно бросили на сцену куклу, попали точно Дину в лицо, он отшутился, не подал виду, что ему неприятно. Потом на служебном выходе фанатки прорвали оцепление, и всем ребятам пришлось не сладко, а в свой адрес я услышала несколько угроз, хотя и шла с Майером на порядочном расстоянии от фронтмена. Диня был мрачен, от ужина отказался и сразу ушёл наверх. Я поела, немного пообщалась с Тимом и тоже поднялась на второй ярус тур-автобуса. Дин неподвижно сидел на постели, обхватив голову руками.
- Малыш, что с тобой?!
- Я их ненавижу, - просипел он, протирая влажные глаза тыльной стороной ладони.
- Не говори так. Это несправедливо, - мягким тоном попросила я, присаживаясь на колени напротив него.
- А что справедливо?! Синяк мне посадить под глазом? На руки мои посмотри – все расцарапаны! Они тебя убить обещали, а ты им оправдания ищешь! Звери, а не люди! Я им душу свою открываю, а они в неё плюют. Им бы только визжать и на куски меня рвать! – надрывно кричал Дин.
- Сладкий мой, прости их, пожалуйста. Не вини всех из-за нескольких неадекватных фанатов.
- Ты за них заступаешься, когда любая из них с удовольствием бы тебе нож в спину всадила. Почему?
- Потому что я их жалею. Я чувствую себя виноватой перед ними. Я такая же простая девочка, как они, но мне достался звездный мальчик. Я прекрасно понимаю, почему они считают меня недостойной тебя.
«И в чём-то они правы».
Дин смягчился, подполз ближе и обнял меня:
- Ты действительно святая, раз так думаешь. Никто же из них не интересуется, что хорошо для меня, с кем хочу быть я, кого я люблю. Я должен весь отдаваться им, и им всё равно будет мало, они ненасытны и беспощадны.
- Это обратная сторона славы, и ты должен с этим смириться, а я помогу. Давай-ка спать, завтра будет уже новая страна, новая публика и совсем другое настроение, - с этими словами я повалила его на кровать.
Следующее утро выдалось на редкость паршивое: кружилась голова, а к горлу подступила тошнота. Я бросилась в санузел.
- Геля, с тобой всё нормально? – барабанил в дверь Дин.
- Не знаю.
- Пусти меня.
Я открыла ему, он направился к унитазу. «Вот я – стерва - полчаса уже тут мнусь, не даю парню в туалет сходить. О, блин, как он хорош в позе поливальщика! Если бы не эта тошнота»... – думала я, глядя на него через зеркало. И тут меня всё-таки вырвало в раковину.
- Не пойму, что за дрянь я вчера съела.
- А месячные у тебя давно были?
«Ты ещё и большой знаток женских циклов!»
- Давно… - промямлила я.
- А, может, ты беременна? – вскрикнул Дин.
- Может и так. У меня есть тест, давай я сейчас проверю.
- Давай!.. Было бы здорово, если бы у нас появился малыш…
Я сбегала за «приборчиком». И мы снова заперлись в ванной.
- Ну, если это будет сейчас, то я не смогу быть с тобой в туре. Придется жить где-то на одном месте, а потом еще год, пока ребенок будет маленький, - мы продолжили разговор, пока ждали результата.
- Но ведь это того стоит! Или ты не хочешь?
- Хочу, конечно… мальчика, чтоб на тебя был похож, - размечталась я.
- А я хочу девочку, чтоб точь-в-точь, как ты, - улыбнулся Шульц-младший, присел на корточки и поцеловал меня в голый живот.
Я посмотрела на палочку: одна розовая полоска.
- Нет, я не беременна.
- Нет?! – он выхватил у меня из рук тест, упаковку и инструкцию к нему. – Может, ты неправильно перевела?
Дин тряс «приборчиком» и сверял показания с текстом, наконец, выдал:
- Тут написано, что две полоски – точно беременность, а одна полоска – «нет» на 90%, но ведь остаются еще 10%, что «да», правильно?
- Наверное. Скоро у нас будет пауза в туре, и мы вернемся в Берлин. Я обязательно схожу к врачу и всё узнаю.
- Мне почему-то кажется, что у нас будет малыш, я покажу ему видео-записи с наших концертов и…
- Эй, вам не стыдно?! Вам не хватает вашего сексодрома в импровизированной спальне, и вы закрылись в туалете?! Я писать хочу, выметайтесь оттуда быстро! – прервал мысли брата Тим.
Между саунд-чеком, который показался Шульцу-младшему дерьмовым, и самим концертом в Женеве мы с Дином имели неосторожность пообедать в ресторане. Что такого там произошло? Да ничего особенного, если не считать одного эпизода. За соседним столиком сидели Мартин Спенсер (архитектор, с которым я познакомилась на берлинской конференции) и наш бывший заказчик - Андрей Тренога.
- Здравствуйте, Ангелина! Какая неожиданная и приятная встреча, - окликнул меня Мартин, улыбаясь.
- Геля, привет! Что ты тут делаешь? Чем теперь занимаешься? – поинтересовался Андрей. – Друга своего нам представишь?
«Вот только Треноги мне и не хватает сейчас!» Он такой противный, хамоватый молодой генеральный директор одного из строительных концернов, с которым мы работали в Москве.
- Я здесь проездом. А это Дин. Дин, это мои коллеги – Мартин Спенсер и Андрей Тренога.
- Здравствуйте, мистер Шульц, - Спенсер узнал солиста «Адреналина».
- Привет, - небрежно бросил Андрей. – А ты что ли тот певец с плаката, что у Гельки на работе висел?
- Видимо, да, - ответил Дин.
- Так это не девка?! – удивленно заявил Тренога по-русски. – Зря ты, кстати, ради него тот проект бросила, мы контракт с Мартином подписали, ты бы нам пригодилась.
- Ну, у меня сейчас не менее интересная работа, я всем довольна.
Дин и Мартин стали разговаривать о предстоящем концерте. Кажется, фронтмен пригласил архитектора на шоу.
- Гель, а можно вопрос по старой дружбе? – продолжал Тренога. - Что ты в этой размалеванной глисте неопределенного пола нашла? В мою сторону вообще не глядела, подарки мои в ящик стола сваливала.
- Вы, Андрей Падлыч, - я специально гневно исковеркала его отчество, – не смейте ничего о Дине говорить. Я Вам никогда симпатии не выказывала и впредь не буду. А подарки Ваши были дешевыми и безвкусными.
- А, ну всё ясно! Он же миллионер! Куда мне с моим скромным гонораром до рок-звезды!
- Не всё в жизни, господин Тренога, меряется деньгами. Это Ваш девиз – «Главное в жизни – бабло», а для меня главное – любовь.
- Ну, и дура ты, раз в это веришь! За деньги можно позволить себе любовь кого угодно, - нагло обосновал он.
- Вы можете купить тело, но Вы не купите душу и не заставите никого испытывать к Вам положительные чувства.
- Опять зубы скалишь?! Строишь из себя недотрогу, а сама оказалась продажной девкой!
- Если этот урод ещё хоть слово скажет, я за себя не ручаюсь! – подключился Дин, чувствуя тон беседы. Он встал из-за стола и подошел ко мне, всем своим видом предлагая уйти.
- Что там брешет этот немецкий щенок? – презренно высказался Андрей.
В следующее мгновение по напыщенной физиономии Треноги скользнул кулак в перстнях, из розовой губы выступила кровь.
- Это тебе за оскорбление моей девушки и меня лично.
Увидев, что обстановка накалилась, за нашими спинами выросли Сайрус и Михаэль.
- Извините меня за моего коллегу, - попросил прощения Мартин, не совсем понимая суть конфликта.
- Всё в порядке, мистер Спенсер. Андрей никогда не был учтив. Счастливо оставаться.
Мы гордо удалились, а Тренога остался в немом ступоре около столика.
- Дин, я от тебя такого не ожидала. За меня вообще никто никогда не дрался! – восхищалась я.
- Я не сторонник решать вопросы силой, но он оскорбил и тебя, и меня. До него не дошло, что если у меня русская девушка, то я понимаю язык.
- А я рада, что этому хаму хоть кто-то, наконец, врезал. И не просто кто-то, а мой любимый мужчина.
А вечером был сногсшибательный концерт в Женеве, где Дин был просто бесподобен.
Однако он совершил один сознательный шаг, предварительно согласовав его с ребятами, но не поставив при этом в известность продюсеров – он исполнил песню «Не зря» в оригинальном варианте. Я растаяла за кулисами, а фанаты были в легком недоумении и затихли.
Этот эпизод, как я потом поняла, и стал началом конца.
49. Гром среди ясного неба
После успешного шоу заведенные парни решили поиграть в настольный теннис в служебном помещении.
- Я не буду, у меня очень ноги болят, - отказался от предложения Ульрих.
- Можно мне с вами? – спросила я.
- Да-да, - закричал Дин. – Как раз двое на двое.
- Ты со мной в паре, малыш?
- Да, конечно. Но с Тимом и Генрихом у нас с тобой нет шанса, они очень сильны, - погрустнел Шульц-младший.
- Я так не думаю. Только запомни: когда я на задней линии, я играю дальние отскоки, а ты у сетки; когда наоборот, меняемся, - шепнула я Дину на ухо.
- Эй, хватит там заговор устраивать, - возмутился Тим. - Решили вместе играть? Вот глупые! Я лучший! Я вас и без Генри бы сделал, но коли он хочет поделить со мной славу, пусть. Я сегодня добрый.
- Не болтай, а подавай!
- Пара пустяков, - старший подал свою коронную скользящую.
«Ну не страшно, и не такое принимали», - подумала я, отбивая.
Генрих оказался весьма расторопен, шарик быстро вернулся на нашу половину стола. Удар Дина, и Тим швыряет гаденькую короткую. Я ловлю момент, когда мячик оказывается точно над сеткой, и бью по нему ракеткой почти горизонтально. Под действием силы тяжести он чиркает по дальнему углу стола. Спасти ситуацию уже невозможно.
- Есть! – орем мы с Дином и обнимаемся.
- Подумаешь, вам просто повезло, - буркнул Тим.
- Вы всего лишь выиграли право первыми подавать, - поддержал партнера по команде Генри.
Мы состроили ехидные мордашки, и Дин отправился вводить шарик в игру… Первая партия закончилась со счетом 11:8 в нашу пользу.
- Геля, ты где так играть научилась?! – восторженно спросил Дин, когда мы менялись с гитаристами сторонами. - Я в шоке просто. Ты такие удары отражаешь, нам и не снилось.
- Двое братьев – мои соседи по даче – занимаются пинг-понгом профессионально. Мы частенько летом у стола зависали, вот они меня и натренировали.
- Братья? – динькина бровь поползла вверх, взгляд стал недоверчивым. - Мне уже начинать ревновать?
- Нет, они еще совсем дети! – вылепила я.
«Блин, что я говорю?! Ведь старший вам с Тимом ровесник, у вас разница всего в несколько дней. Но тебе, милый, лучше об этом не знать».
Вторую партию настырные гитаристы с трудом, но всё же вытащили – 11:13. Воодушевленные, они питали напрасную надежду одолеть нас в решающем сете. Но ни тут-то было. Мы их просто разгромили – 11:4. Последнее очко добыл Дин, мощнейшим ударом загасив «свечу».
- С этой семейкой невозможно связываться! – рявкнул Тим, швырнув на пол ракетку. – Я слишком устал после концерта, чтобы отбиваться от бездельничавшей Ангелины.
- Да уж признал бы, что ты никудышный игрок в настольный теннис, раз не справляешься с атаками слабой девушки, которая к тому же находится в положении, - рассмеялся брат.
- Что?!? Геля, ты беременна? – изумление на лицах гитаристов.
- Скорее всего, нет, это Дин выдает желаемое за действительное, - опускаю глаза.
- Ну-ну, Динни скоро станет отцом, а бедный малыш не сможет понять, где у него мама, а где папа, - съязвил Тим.
Под утро мне совсем не спалось, снова подташнивало, но так как побаливал желудок, то я решила, что я всё-таки позавчера что-то не то съела или же это на нервной почве. Внезапно Дин вскочил на постели и очень тяжело задышал.
- Что случилось, котенок? – забеспокоилась я.
- Мне кошмар приснился! – он не врал, его глаза были полны ужаса.
- Расскажи скорее, а то еще сбудется.
Он немного замялся.
- Ну?!
- Мне приснилось, что тебя у меня забрали.
- Невозможно, я тебя ни на кого не променяю, - я крепко обняла его, нежно поцеловала в шею и прошептала на ухо. – Я либо буду всегда с тобой, либо умру с тоски.
- Этого я и боюсь. Я не могу тебя потерять, я этого не вынесу. Я тебя безумно люблю, я не смогу быть без тебя.
- Успокойся, мой ненаглядный, это был всего лишь сон, - глажу Дина по волосам, а он все крепче обхватывает меня руками. – Мне вот сны совсем сниться перестали, хотя раньше такого не было. Даже непривычно.
- Никому тебя не отдам… - бормочет Шульц.
Мы собирали вещи, чтобы погрузиться в автобус и отправиться дальше.
- Ангелинхен, ты не видела мой мобильный телефон? – спросил солист, переворачивая все свои шмотки.
- Нет. Давай я тебе на него позвоню?!
Набираю номер. Тишина.
- А ты его когда последний раз видел?
- Вчера перед концертом… Черт! Я оставил его на столике перед зеркалом. Когда я после шоу вернулся в гримерку, его там уже не было. Scheisse-scheisse-scheisse!
- У тебя всегда были сложные отношения с мобильниками. Не переживай.
- Ты не улавливаешь мысль – мой телефон напичкан нашими совместными фотками, многие из них весьма откровенные. Если это попадет в прессу… - Дин не закончил фразу, рухнул на диван, подтянув ноги к груди, и спрятал голову в колени.
Всё время в автобусе до Берлина мы были как на иголках. И не зря. Первые газеты и публикации в Интернете сего дня пестрели фотографиями из динькиного мобильника. Мы сидели всей командой в шоке, понимая, что правда всплыла.
- Что кислые такие? – ехидно поинтересовался Майер.
- Тут, понимаете…
- Я вас предупреждал, чтобы вы меня слушались? – отрезал Роберт. - А иначе наживете себе врага, говорил?
Мы кивнули.
- Так вот, - продолжил Про, - вы устроили саботаж, исполнив вчера песню не так, как мы условились. Тебе, Дин, захотелось подозрений? Я тебе всего лишь помог и отдал в газеты некоторые фото, самые пристойные, между прочим.
- Как Вы могли?! – ужаснулась я.
- Ой, только не надо этих обвинений в непорядочности! Вы сами во всём виноваты! Оглашаю наши планы на ближайшее будущее: вечеринка спортивной фирмы «Адидас», потом мы улетаем в Токио, там будет ваш первый концерт, когда вернемся (при условии, что вы будете себя хорошо вести), я придумаю, что подкинуть фанам, чтобы они успокоились по поводу этих снимков. А пока пусть помусолят эту тему, поговорят о том, что Дин Шульц – порочный ангел и спит со своим родным братом и двоюродной сестрой!
- Скотина! – выругалась я по-русски.
- Я понимаю, что ты сейчас сказала гадость, но тебе следует помолчать, дорогуша, - гаркнул Майер.
- А плевать! – завелся Дин. – Я готов всем признаться, что у меня есть жена!
- Жена?! – вылупился на него Про.
- Да. Жена. Мы тайно обвенчались, и пусть все об этом знают.
- Ты просто охренел! – визжал Роберт. – У меня слов нет! Обсудим это после Токио. Я не могу из-за всей этой заварухи упустить возможность раскрутиться в Японии.
Потихоньку страсти улеглись, фанаты посплетничали немного, да и успокоились, сойдясь во мнении, что кто-то просто очень хорошо овладел программой Photoshop.
…
- У меня нет ни малейшего желания участвовать в этой рекламной акции, может мне сослаться на боли в горле? – нудел Дин, нехотя собираясь на вечеринку «Adidas».
- Да ну, брось ты! Это, наверное, одно из самых необычных мероприятий. Будет много известных спортсменов. Официальная часть – недолгая, потом сможем позажигать на афте-пати. Я уверена, что будет весело. Нам просто необходимо отвлечься.
- У меня все мысли сейчас о туре. Зачем было устраивать в нём паузу и возвращаться в Берлин ради такой ерунды? – продолжал брюзжать солист.
Я кинула на свое отражение в зеркале оценивающий взгляд. «К этой кофте идеально подойдут мальдивские бусы. Правда количество украшений на шее скоро меня к земле начнет тянуть: подвеска-сердечко, цепочка с перстнем Дина, цепочка с крестиком, теперь еще и каменные бусы! А Дин то просто неотразим! «Тот, кто носит «Адидас», тому любая девка даст!» - прям про него частушка».
Неформальная часть вечеринки проходила за городом в одном из особняков владельцев фирмы.
- Ого, Дин, смотри: это же твой друг Ральф. Что он здесь делает? – воскликнула я, заметив невысокого ширококостного светловолосого парня у барной стойки.
- Так он же биатлонист, я разве тебе не говорил? – равнодушно отозвался Шульц.
- Нет… Я неплохо разбираюсь в биатлоне, но его что-то не знаю.
- Он ещё в юниорской сборной получил травму бедра, и ему пришлось бросить большой спорт, но связи остались, как видишь.
- Ясно. А ты не хочешь к нему подойти?
- Нет пока.
Он опять сделался безразличным и отвернул свою белобрысую голову. «Мне ещё в прошлый раз показалось, что что-то здесь не так. Вот и сейчас Дин пытается скрыть своё волнение под маской равнодушия. Что за черная кошка между ним и Ральфом пробежала?» Оставались считанные минуты до того момента, как я узнала, как эту черную кошку зовут.
- Я пойду посмотрю, как там Тим, не всех ли девчонок-спортсменок ещё соблазнил, - ухмыльнулся Шульц-младший.
Он поцеловал меня в щёку и вышел из комнаты. Когда я оглянулась, то увидела, что Ральфа тоже нет. Больше знакомых лиц не наблюдалось. «Ну, не сидеть же мне тут и в гордом одиночестве напиваться?» Я решила прогуляться по верхним этажам особняка. Чем выше я поднималась по шикарной лестнице, тем меньше народу мне встречалось. На мансарде уже и вовсе никого не было. Я зашла в одну из приоткрытых дверей – это кабинет. С балкона подул свежий ветерок, пошевелив тюлевые занавески. Мне захотелось глотнуть воздуха, и я вышла на улицу. Где-то далеко на горизонте собирались кучевые облака, но надо мной рассыпались миллионы ярких и очень красивых звезд. Моё созерцание прекрасного было прервано резким голосом Дина в коридоре:
- Если тебе это так нужно, то давай поговорим где-нибудь здесь!
Я машинально опустилась на пол, чтобы изнутри меня не было видно, и стала из-за штор наблюдать за происходящим. В кабинет вошли Дин и Ральф.
- Я тебя слушаю, - нетерпеливым тоном, но полушепотом заявил солист.
- Что с тобой происходит? Ты это серьёзно? – недоумевает о чём-то его приятель.
- Более чем.
- А как же я? – вскрикивает Ральф.
«Никак не могу понять, про что это они. И Диня, как назло, паузу держит. Вечно я оказываюсь в положении подглядывающего! У меня нехорошее предчувствие»…
- Между нами давно уже всё кончено, - всё-таки отвечает он.
- Да ты ненормальный! – рассмеялся спортсмен прямо в лицо Шульцу. – И когда тебя переклинило? Поверить не могу, чтобы мой Динни променял меня на какую-то бабу! – его рука потянулась к солисту. – И это после того, как я ни на шаг от тебя не отходил, когда ты голос потерял. Милый, нам же было так хорошо вместе, я готов простить тебя, хоть ты и сволочь. Давай возобновим наши отношения.
Как в новом аниме-клипе «Adrenalin», огромным острым мечом мне со всей силы отрубили крылья, и я камнем рухнула на землю. Ни пошевелиться, ни даже вздохнуть. Всё вдребезги, в хлам, в прах. Я схватила руками решетку балконного ограждения так, что, казалось, сейчас металл расплавится. «Господи, какая же я дура! Игорь Синяев был прав, он же предупреждал меня, что Дин - гей. А их натуру не изменить! О чём я только думала?! На что я надеялась?!» Это был даже не удар, это взрыв атомной бомбы в моем маленьком убогом мозгу. Что там Биг Босс! То были цветочки, а вот и ягодки. Отравленные. Их яд моментально распространился по всему моему телу, и его начало колотить, пробивать судорогами. «За что мне всё это?!» Я вся горю: ненасытный огонь изнутри сжигает мой организм. Хочу крикнуть, броситься, выцарапать глаза, но не могу двинуться с места. Голосовые связки свело. Крупные бусины, рассыпавшиеся из-за того, что я разорвала ниточку на шее, на которую они были нанизаны, звонко и как-то чересчур медленно прыгали по полу. Некоторые улетели вниз - в темноту, другие, подобно моим надеждам, укатывались от меня прочь.
- Она не какая-то баба, она – моя любимая, моя жена. Я счастлив с ней, как ни с кем другим, - неестественно спокойно для себя говорил Дин. – Ты не понимаешь, у нас физическое, эмоциональное и духовное единство. Она перевернула всё во мне. Мне нечего и некого больше искать. Наши с ней отношения – это совершенство, блаженство, это для меня святое.
- Понятно. Твой новый идеал! – язвительно заметил Ральф. – А я для тебя, получается, ничего не значу?!
- Всё, что между нами было – безусловно, прекрасно. Если бы я не встретил её, возможно, мы бы до сих пор были вместе, потому что из мужчин ты – лучший.
«Капец! «У Дина до тебя было всего-то три женщины» - Тим отлично выкрутился, не упомянув, сколько у него было мужчин. Теперь ясно, почему он хорош в постели, а о женском теле был слабо осведомлен». Я валялась на полу балкона и смотрела на звездное небо. Каждое слово парней ударялось о стенки моего черепа, шаром от боулинга прокатывалось внутри по спирали и разбивало вдрызг все мечты. В такие моменты желают только одного – умереть, и как можно скорее.
- Значит она одна такая необыкновенная, и других таких нет?
- Да. Абсолютно верно. В ней есть гармония мужского и женского. Необъяснимо, но факт… Она для меня всё.
- Желаю счастья и любви до гроба, - процедил Ральф и поспешно скрылся.
Я приподнялась, присела и боднула головой решетку. Я ничего не соображала, тело продолжало колотить, зубы тоже стучали... На пороге появился Шульц с глазами-блюдцами и челюстью, отвалившейся до первого этажа.
- Ты же… как же… это всё… - мямлил он.
- Дин, заткнись! – злобно выдавила из себя я и закрыла лицо ладонями.
Он сел рядом и попытался меня обнять. Я принялась от него отбиваться, отвешивая ему пинки руками и ногами. Но он настаивал на своем и, не позволяя мне вырваться или вывернуться, прижал мою голову к своей груди. Дин слишком властный морально, в итоге я ослабела и сдалась. «Безоговорочная капитуляция. В твоём плену навсегда. Я больше не принадлежу себе и собой не распоряжаюсь. Как ты хочешь, так всё и будет. Делай со мной, всё, что тебе вздумается».
- Какая разница, что было до тебя? Это в любом случае было в другой жизни… Прости, что не рассказал тебе раньше. Сначала боялся, а потом решил, что это уже не важно, никто об этом не напомнит. Но я ошибся… Геля, скажи хоть что-нибудь! Не надо молчать!
- Мне нечего сказать. Я просто в шоке, - я перебирала пальцами каменные бусины, подобранные с пола.
- У любви нет полового признака. Я искал свою вторую половину среди девчонок и парней и не был уверен, где найду. Ты же меня знаешь, ты должна меня понять.
Я покрутила в руках камушки и со всей силы выбросила их в темноту.
- Мне всё равно, - ответила я. - Если ты остаёшься со мной, если любишь меня, мне не важно, с кем ты был прежде.
- Люблю только тебя, ни на кого тебя не променяю. Клянусь тебе. Пойдём отсюда?!
- Пойдем.
Он помог мне встать и вытер мои слёзы. Я глубоко вдохнула и выдохнула, стало легче. «Ну, гей, ну и что?! Тоже мне невидаль! Я и раньше это подозревала. Но ведь ничто не вечно под луной. Вот и Дин «переориентировался». Я это как-нибудь переживу. В этом смысле я вполне лояльна, у меня нет предубеждений. Теперь мне понятно, почему и Тим, и Сара были в целом рады мне».
Мы проехали ещё несколько километров от города и оказались на берегу реки. Там пусто и темно, слышно было только, как журчит вода внизу.
- Диня, смотри - самодельные качели!!!
Я побежала и села на дощечку, привязанную к наклоненной ветке старого дерева. Дин встал рядом и стал меня раскачивать, глядя на меня с улыбкой.
- Ты больше не думаешь обо мне плохо? – спросил он.
- Неа.
Чем выше я взмывала, тем стремительнее возвращалось чувство полета. Мои крылья вновь отрастали. «Ты рядом, а остальное меня не волнует». Я убрала руку Шульца с веревок и перестала качаться.
- Теперь ты! – сказала я, вставая с дощечки.
- Один не буду.
- А вдвоем мы рухнем.
- Сомневаюсь, что это рассчитано на таких анорексиков, как мы. Садись.
- Дин, ты слышишь?
- Что именно?
- Там в зарослях ракиты поет соловей.
- Точно. Классно. У него красивый голос, я даже завидую.
- Странно, он там, кажется, один. Ему никто не отзывается.
- Бедная птичка, мне жаль его. Я намного счастливее: у меня есть ты, - Дин пристально посмотрел мне в глаза, пытаясь разглядеть, не изменилось ли моё отношение к нему, и, убедившись, что нет, стиснул в объятиях.
Что может быть глупее и прекраснее, чем сидеть на коленях у своего возлюбленного, медленно покачиваясь на качелях; целоваться под взглядами миллиардов звезд; слушать соловьиные трели и наблюдать зарницы от подступающей, но ещё такой, казалось, далекой грозы?
Это была последняя ночь, когда мы были действительно по-детски счастливы, утопая в безбрежном океане своих чувств друг к другу. Уже на рассвете для нас всё кончилось.