38. Всё остальное не важно

 

«Теперь точно конец… Так жить невозможно. Он - бес в обличии ангела… Он меня  достал… Сказала, что ненавижу, но это же неправда»… - чувства сменяли друг друга. Знобит – ещё бы, я же в одном халате и гостиничных тапочках. Состояние настолько паршивое, что хочется удавиться.

- Ангелина, послушай… - крикнул выбежавший на мостовую Дин.

Я не знала, как среагировать на его появление.

Раздался лязг тормозных дисков резко остановившегося около нас авто. Мгновение, и из него выскакивают какие-то люди, хватают нас обоих, зажимают нам рты, грубо проталкивают в салон. Я испуганно смотрю на Шульца, ему наклеивают на губы скотч, надевают на голову бумажный пакет. Мне удается дотянуться кончиками пальцев до его руки, он отчаянно их сжимает. Удар по затылку погружает меня в кромешную тьму…

 

Треск, шипение, голоса. Душно и одновременно сыро, босые ступни покалывает. Сознание постепенно возвращается. Гул в черепе. Пытаюсь открыть глаза, всё расплывается. Сфокусироваться удается только тогда, когда взгляд выхватывает из окружающего тумана лохматую голову Дина. Дергаюсь ему навстречу, но я привязана, кажется, к стулу.

- Смотри-ка, кукла его очнулась. Сейчас он будет разговорчивее.

Мы находимся в полуподвальном помещении, свет исходит от двух тусклых ламп без плафонов. Солист не связан, но его крепко держат двое рослых мужчин, заламывая ему руки за спину. Он извивается, рвется, но они намного сильнее. Третий стоит у двери, а четвертый (его фигура кажется мне знакомой), вроде как допрашивает Шульца:

- Мне надоело тебе повторять, сопляк, чтобы ты отдал нам наши деньги.

- Они не ваши, - рыкнул Дин.

- Как-то странно получается: про что у тебя ни спроси, всё твоё -  и деньги, и бизнес, и девчонка, - мужик бросил на меня злобный взгляд. Я тут же его узнала. Это один из тех, кто был у Биг Босса. – Тебе не многовато благ? Тебя мамочка в детстве не учила делиться?

Он подошел ко мне, властно взял за подбородок и заставил смотреть на него. Я тряхнула головой.

- Убери от неё руки, мразь! – выкрикнул Шульц.

- Ник, врежь ему, как следует. Только не по лицу, он им работает.

Один из громил посмотрел на Дина прицеливающимся взглядом и ударил его в живот. Бедный мальчик согнулся пополам и, стиснув зубы, проскулил. Мое сердце резко кольнуло, и я пнула стоящего рядом мафиози ногой. В то же мгновение получила от него оплеуху, особенно больно стало от перстня, рассекшего мне в кровь правую скулу:

- Такая же гадкая сучка, под стать тебе! – бросил он в сторону Дина и принялся орать на меня. – Объясни своему малолетнему придурку, что если он не вернет деньги, мы тебя убьем.

- Какие еще деньги?

- О, так у вас не общий семейный бюджет?! Этот засранец выиграл в нашем казино полтора миллиона долларов. Я всего лишь вежливо попросил их вернуть, а он уперся.

- В вашем казино? – нагло переспросила я. – Биг Босс решила забрать свой подарок?

- А, ну да, деточка была без сознания и не в курсе, что с этой стервой мы, скажем так, расстались. Потому мне не помешает немного денежных средств, которые прихватил этот «красавчик».

- У меня их нет, я их потратил, - прошипел Дин.

Отвратительный мужик оставил меня и вернулся к Шульцу, навис над ним и стал испепелять взглядом. Тот, как раненый зверь, метался в цепких клешнях плечистых «шестерок».

- На что ты мог потратить полтора миллиона баксов? – рявкнул главный.

- На шмотки, - ухмыльнулся Дин.

Удар в исполнении бывшего соратника Биг Босса пришелся Дину точно в пах. Его лицо исказила гримаса, от такой сильной боли он на несколько секунд отключился и упал на колени. Но громилы встряхнули его и снова поставили на ноги. Созерцание того, как избивают моего любимого, отключило мне мозг -  остались одни инстинкты. Откуда-то взялись силы и ловкость. Я высвободила руки из пут, вскочила со стула и огрела им злодея сзади по шее:

- Еще раз его тронешь, я тебя убью! – мой гнев прорвался наружу. В следующий момент мой многострадальный затылок близко познакомился с бетонным полом: стоящий прежде у двери охранник отшвырнул меня в сторону.

- Это я тебя сейчас убью!

Главный схватил со стола перочинный нож и, присев на корточки, оглядел, куда бы его вонзить. Его взгляд остановился в районе ног.

- Ребята,  вы только посмотрите, - его мерзкий смех разрывал мою душу на куски, - на этой шлюхе нет белья.

«А ты, дебил, в белье что ли спишь?»     

Холодная сталь заскользила по внутренней поверхности моего бедра. «Боже, позволь мне умереть прямо сейчас, чтобы не случилось чего-то пострашнее смерти». 

- Немедленно переведи деньги на этот счет, - Дину в нос ткнули ноутбук, – или твоя девочка узнает, что такое действительно острые ощущения. Это будет похлестче твоего тупого недоделанного кончика.

Лезвие уже близко, дядя не шутит.

Дин, кусая губы и постоянно поглядывая на происходящее со мной, нажимает на кнопки, вводя пароль доступа к финансам.

- Я всё сделал, отпустите её, - практически умоляет он.

Тот убирает нож. Я отползаю к стене, прижимая колени к груди.

- Всё, ребята, уходим, - скомандовал этот негодяй. - Ник, убей её.

- Не-е-ет, - орет Дин.

Ему запихивают в рот кляп, а руки связывают.

- А может его тоже? Для верности.

- Нет, это же её любимчик, она из-за него нас из-под земли достанет. Она и так сейчас зла, как сто чертей.

Вся банда спешно скрылась, а Ник направил на меня дуло пистолета. Я последний раз посмотрела в полные ужаса глаза мычащего Дина и зажмурилась. «Прощай, любимый. Береги себя»…

 

Далекие и прекрасные Сейшельские острова. Довольные бандиты собираются обналичить переведенные на их счет полтора миллиона долларов. Но они не успевают этого сделать: в здание врываются люди в масках и берут их всех на месте. Это не сон, это какие-то кадры, промелькнувшие, как наяву. «Странно. Я уже умерла? Наверное, да. Жаль, что Дину пришлось увидеть мои мозги, разбрызганные по стене. Эта страшная картина будет долго стоять у него перед глазами. Бедненький сладенький мой мальчик».

Постепенно я начинаю осознавать, что у меня где-то щиплет, где-то колит, где-то болит. По телу пробегает судорога, проверяющая готовность мышц. Я распахиваю глаза: всё тот же подвал. «Неужели жива?» Ориентация в пространстве мне не совсем ясна. Позднее до меня доходит, что на полу сидит Дин, который как-то смог освободиться, сгреб меня в охапку, обхватил кольцом рук мои узкие плечи; он гладит меня по волосам и что-то причитает, крепко обнимая. Я не понимаю ни единого его слова. За проведенные с ним недели я стала мыслить на немецком языке, но сейчас я не могу ни сказать, ни даже перевести, я всё забыла. Я собираю остаток сил, чтобы приподнять голову и заглянуть в его глаза: они заплаканы, радужка потускнела, зрачки бегают туда-сюда. Он продолжает что-то нашептывать, периодически всхлипывая и покачиваясь из стороны в сторону. У него, наверное, тихая истерика. Он замечает, что я пришла в себя, слегка улыбается сквозь слезы и говорит громче. Всё равно не понимаю, о чём он.

- Про-сти ме-ня, - произносит вдруг Дин по-русски. - Па-жа-ласта.  

Эти коверканные слова – самое лучшее, что я могла услышать в этом мрачном подвале. Ответить у меня не было ни сил, ни возможности; я положила руку на его шею и прислонилась щекой к его обнаженной груди. «Родной мой, тебе больно? Тебе плохо? Не плачь».

- Про-сти, про-сти, - твердит он, – meine… моя вина…

И в один миг стало всё не важно. Не важно, что Дин соврал о проигрыше денег в казино. Не важно, что, проходя мимо номера Тима, услышал славянскую речь Виктории в порыве страсти и принял её голос за мой. Не важно, что устроил мне разборку с особой жестокостью. Не важно, почему Ник всё-таки не выстрелил.

Система ценностей перевернулась. После того, как мы чудом остались живы, мы стали иначе смотреть на мир и с тех пор доверяли друг другу, как самим себе.

 

В дверь вбежали наши охранники, за ними Майер и Тим. Как они нас нашли, мы узнаем позднее. Они все что-то кричали, суетились, светили фонарями. Сайрус, Товий и Михаэль попытались забрать меня у Дина, а его самого поднять на ноги, но тот так кричал «Нет» и с такой силой держал меня цепкими пальцами, что в итоге они от нас отступили. Может, Дин лишился рассудка из-за пережитого стресса, но я и сама не хотела, чтобы он отпускал меня сейчас. Мой истерзанный организм послал в голову команду об отправке моего сознания  в страну сновидений. Мне опять снился Дин, и это были очень красивые и счастливые грёзы.

 

39. Прощай, Париж!

 

Но каким бы волшебным ни был сон, рано или поздно придется вернуться в суровую реальность. И я вернулась, тут же вспомнив подвал, удары, нож и дуло пистолета. «Дин! - встрепенулась я и сразу успокоилась, почувствовав его руку поверх своей. – Ты здесь, малыш. Ты спишь». Он был мертвецки бледен, губы фиолетовые, вокруг глаз красные круги. Он мотал головой и вздрагивал – явные признаки того, что ему снился кошмар, сродни тому, который мы пережили, или даже он самый по второму разу.

- Динни, Динька, - ласково позвала я, убирая с его лица прядь волос, - просыпайся. Всё уже закончилось. Всё хорошо.

Но, скорее всего, ему вкололи лошадиную дозу успокоительного, и, пока его действие не закончится, он не встанет. Вспоминая его состояние перед моей отключкой, я вообще стала сильно волноваться за его психическое здоровье. Коли не удалось его пробудить, нужно было хоть как-то попытаться помочь ему побороть страшное сновидение. Я обеими ладонями прикоснулась к его щекам и легонько поцеловала его потрескавшиеся губы. Шульц сделал глубокий вдох и задышал ровнее.

- Дин, - зашептала я ему на ухо, – я тебя очень-очень сильно люблю. И буду любить тебя вечно, на каком бы свете я ни была – на этом или на том.

«Милый, ты улыбаешься, обнимаешь меня и лезешь целоваться прямо во сне! После всего, что было, так приятно осознавать, что я нужна тебе». Ещё немного потискав спящего Диньку, я подсунула ему вместо себя одеяло и отправилась на поиски ванной. Безумно хотелось смыть с себя всю гадость минувшей ночи. С удивление обнаружила, что мы находимся совсем в другом отеле. Из окна пентхауса открывался вид на Эйфелеву башню. «Где мы? Почему? Ладно, потом разберемся».

Ванная комната оказалась просто огромной, в центре стояла квадратная джакузи, по размеру больше напоминавшая бассейн. Разведя воду погорячее и набухав в неё побольше пены, я скинула замызганный халат, в котором меня так и положили в постель, и опустилась в ванну. Но напрасно я думала, что теплые струи помогут мне расслабиться. Я вновь и вновь прокручивала в голове произошедшее, стоило мне закрыть глаза, и я видела направленный на меня ствол, а бедро по-прежнему ощущало холод стали. Затылок ныл. «Я беспокоюсь о Дине, но в своём ли уме я сама? Меня так треснули, что мне теперь странные вещи мерещатся. У меня, вероятно, сотрясение мозга». Всё тело ломало, а на скулу был наклеен пластырь, прикрывающий ссадину. Я долго тёрла себя мочалкой, но неприятные ощущения не отступали. Хотелось разрыдаться, но не получалось – Карл знает толк в психотропных средствах. Я зачем-то скоблила бритвой и без того лысую коленку. «Это нервное, я понимаю, но ничего с собой поделать не могу». Позади что-то щелкнуло, я вздрогнула от неожиданности и порезалась.

- Ангелинхен, извини, я напугал тебя, – тихим голосом сказал Дин. Он тенью проследовал от двери и присел на кафель, уложенный в один уровень с бортиком ванны. – Ты как?

- Нормально, - я улыбнулась ему.

На самом деле мне было очень плохо, но не хотелось расстраивать мальчика ещё больше, он и так походил на привидение, а не на человека. Шульц наклонился и слизнул с моей коленки капельку выступившей крови.

- Скажи мне, я могу надеяться на то, что ты когда-нибудь меня простишь? – спросил он, отвернулся и, втянув голову в плечи, насупился.

Я нежно обвила его голый торс мыльными руками и прижалась к его спине щекой.

- Диня, ты не виноват.

- Ещё как виноват! Ты права, я – мерзавец! Всё это из-за меня.

- Забудь, пожалуйста, об этом черном дне и, прошу тебя, помоги забыть мне.

- Только скажи, что я должен сделать? – он обернулся и уставился на меня своими раскосыми карими глазками.

- Подари мне кое-что.

Он удивился, дернув правой бровью, а потом ответил, опуская ресницы:

- Всё, что угодно.

Я выдержала необходимую паузу.

- Улыбнись прямо сейчас. Это будет для меня самым лучшим подарком и лекарством от всех бед.

Такой простой просьбы Дин точно не ожидал и расплылся от счастья.

«Только бы ты всегда улыбался и не думал о плохом. Я для этого… А на что, собственно, я для этого готова? На всё, любимый, на всё. Теперь мне это ясно. Я больше не  буду задавать себе вопрос о том, не лучше ли было никогда тебя не встречать. Не буду слушать скептиков, утверждающих, что мы не пара. Ну их всех!»

- Простишь? – снова переспросил Динька.

- Уже простила, - с этими словами я предложила ему отдаться долгому поцелую.

Что-то изменилось, мы сами стали другими, когда поняли нечто очень важное для нас обоих. Я чувствовала это даже сейчас, когда его пирсингованный язычок играл с моим в игру «Кто кого больше любит».   

 

- Малыш, у тебя что-нибудь болит? – поинтересовалась я, памятую о том, как же ему – бедняжке – досталось. Я положила ладонь на его животик.

- Нет, вроде.

«Милый, ты врешь. Я же вижу».

- Но, знаешь, мне противно быть в этих джинсах.

- Так давай с ними расстанемся, - я расстегнула ремень на его брюках, которые он тут же скинул на пол.

«О, нет! Мы так долго целовались и на мне совсем ничего не надето, а ты вообще не возбудился. Неужели этот подонок тебе всё там отбил?! Ну, ничего, если вдруг… Нет-нет, я не хочу об этом думать… Мы найдем хороших врачей… Я в любом случае тебя не оставлю».

Я потянула Шульца в ванну, он плюхнулся в пену, а наши конечности переплелись. «Сейчас только ты меня можешь избавить от неприятных ощущений». Я отыскала в воде его руку и направила её по внутренней стороне своего бедра.

- Я до сих пор чувствую след от лезвия. Дин, помоги мне.

- Тихо, любимая, не думай больше об этом, - нежно попросил он, целуя меня в шею. – Здесь только я, тебя больше никто не обидит, - расслабляюще замурлыкал он. Его ладонь заскользила вверх, совершая круговые движения и как бы стирая память моей кожи. Обнимая и лаская Диньку, я не заметила, как два шустрых пальчика оказались у меня внутри.

«Ого! Самое время проверить, как у тебя дела». Путь моей руки по телу Дина: лопатка, поясница, попа, тазобедренный сустав, лобковая косточка и… «О, да ты во всеоружии!» - улыбаюсь и закусываю губу в предвкушении.

…

Мой котенок был великолепен как всегда. Осторожен (лишняя боль нам сейчас ни к чему), мягок (давно его прикосновения не были такими невесомыми), но страстен (ему самому нужно было удостовериться, что он в силе). 

 

- Париж – город любви, - сказала я, равнодушно обозревая панораму, открывающуюся из окна номера. – Не очень-то он дружелюбно встретил нас.

- Мне кажется, что город тут ни при чём, они бы где угодно нас нашли, - отозвался Шульц, обнимая меня сзади, и тоже посмотрел на Эйфелеву башню и Елисейские поля.

- Дин, ответь мне, почему за своё счастье мы должны так дорого платить?

Он молчал, только терся носом о мою макушку.

В дверь постучали. Это прибыл наш Про.

- Как вы себя чувствуете? – спросил он.

- Нормально, - хором.

- Тогда ответьте на вопросы комиссара, и вечером мы улетаем. Все участники инцидента – иностранцы, кое-кого ищут по всему миру, так что дело передают в Интерпол. Вас не должны долго допрашивать. Самсонова, тебе переводчик с какого языка нужен?

- С немецкого или английского, а почему Вы спрашиваете?

- Ну, надо же! – воскликнул Роберт. – У тебя даже акцент пропал. А утром ты не только не говорила по-немецки, ты даже не понимала его.

- У меня был транс…

- У тебя транс, у Дина – психоз. Это понятно. Я вам искренне сочувствую.

- Спасибо. А мы вообще где? – поинтересовался Динька. – Где наши вещи?

- О, Шульц забеспокоился о сохранности своего барахла – это хороший признак, - рассмеялся Майер. – Всё ваше в соседней комнате, но, как я понимаю, вы туда даже не заглядывали, - заключил он, оглядев мокрую дорожку, ведущую от окна к ванной через всю спальню. – Вы в другом отеле, так как в том работает полиция, и набежало немыслимое количество фанатов. Не уверен, что удастся скрыть произошедшее от прессы. А значит возникнут вопросы: «Почему Дин выбежал на улицу без охраны?», «Кто та девушка?», «Что за ругань была перед этим?». Вы мне то хоть скажите, что вы не поделили перед тем, как вас похитили?

- Это личное, - буркнул Дин. – Сейчас всё в порядке.

- Да я уж понял, что не общественное. Почему вы не можете выяснять отношения по-тихому у себя в номере, а не бегать с душераздирающими криками по всей гостинице?

- Потому что нам еще Тима нужно было подключить, - парировала я.

- Так вот и живите втроем! Шведская семья, @^#@#, - ругнулся Роберт.

- Если с Томим, то это уже не втроем, - засмеялся Дин, - придется приютить всех его подружек.

- Вот напрасно ты сейчас над братом издеваешься, если бы не он, мы бы вас ещё долго не нашли. Это он поднял всех на ноги, сказав, что вы на улицу ломанулись. А мы уж с камер наружного наблюдения получили информацию о том, в каком направлении вас увезли.

- А как вы узнали, где нас держат?

- Ну, не сразу мы это выяснили, пришлось попотеть и подключить местную полицию. Вас только под утро обнаружили, уже в неадекватном состоянии. Ладно, со следователем это обсудите. И помните – в десять вечера у нас самолет, - Майер ещё разок окинул нас оценивающим взглядом и вышел.

- Дин, прости, что спрашиваю, но почему тот парень – Ник – не выстрелил?

- Я не знаю, - вздохнул Шульц. - Я не помню ничего, после того, как он на тебя пушку наставил. Я когда проснулся, вообще решил, что мне всё это привиделось, пока, зайдя в ванную, не увидел у тебя на лице ссадину, - Динни снова стал вздрагивать от страшных воспоминаний.

- Всё- всё, мой хороший, - обвиваю руками его шею и целую. - Осталось последний раз всё рассказать следователю, и мы сможем навсегда вычеркнуть этот день из своей жизни.

- Это был очень хороший и болезненный, - он поморщился, - урок мне.

- Не надо заниматься самоедством.

«Ведь не ты один в этом виноват. Если вспомнить, кто тебя на гнев спровоцировал…» Не успела я закончить мысль, как тот, о ком я думала, заглянул к нам в номер.

- Привет. Как дела? Можно мне войти?

«С каких это пор Тим такой вежливый?»

- Ладно, ребята, я пойду переоденусь, - буркнула я, удаляясь в гостиную и оставляя близнецов наедине.

 

Я успела и одеться, и привести себя в относительный порядок, и в Россию позвонить (ни словом не обмолвившись о минувшем дне), а голоса братьев всё еще раздавались за перегородкой. Наконец, всё стихло, дверь приоткрылась, и в проёме замялся Шульц-старший. Я сделала вид, что не заметила его. Тонкая рука протолкнула его в глубину помещения и захлопнула за его спиной дверь. Путь к отступлению был отрезан.

- Эмм, - промямлил Тим. – Геля, я это…

- Да. Я тебя слушаю.

Он ещё немного потоптался на одном месте, а потом вылепил разом:

- Я обычно ни у кого не прошу прощения. Это только ради Дина. Короче, извини меня. Всё.

«Думаешь, отбыл номер и можешь идти?! Уже даже боком повернулся. Не выйдет!»

- За что мне тебя извинить? За то, что передразниваешь меня? За то, что говоришь колкости? Или, может, за то, что поцеловал меня тогда насильно?

Тим задергался:

- Ты сама знаешь, за что именно…

- Я то знаю, но я хочу это от тебя услышать.

- Вы с Дином просто невыносимы, - Шульц-старший недовольно развалился в кресле. – Окей. Я прошу прощения у тебя за то, что предложил вам секс втроем. Это была всего лишь неудачная шутка, я не думал, что вы на это так среагируете. Извини также за то, что вчера я сказал брату, что мы с тобой целовались и не стал его успокаивать, когда он психанул. Всё остальное – неудачное стечение обстоятельств, так что ещё раз извини. Я тебе клянусь, что понятия не имел, что он там услышал у меня под дверью, - он потупил взор.

- Я всё никак не пойму, почему ты хочешь поссорить меня с Дином.

- Нет, я не против тебя. Это у меня характер такой, я из-за него со всеми отношения порчу, - принялся оправдываться он. – Просто как-то непривычно. Раньше мы с братом были самыми близкими людьми друг для друга, а теперь он от меня отдалился.

- Неправда. Дин хочет, чтобы мы с тобой ладили. Он мечтает, чтобы рядом с ним были и ты, и я.

- Он мне тоже об этом сказал. Но я никогда не думал, что у него с какой-нибудь девчонкой будет серьезно, да ещё так рано… - поморщился Тим.

- В каком смысле рано?

- В 19 лет.

- Так уж вышло, - я даже не смогла сдержать довольную улыбку. Мне показалось, что Шульц сейчас порекомендует мне съесть лимон, чтоб не было всё так приторно, но он на удивление промолчал.

- Ну ладно, Динни я еще хоть как-то могу понять: ты – девушка видная, но вот что ты нашла в моем брате? Он же нудный. Только я могу его терпеть, - взгляд Тима стал высокомерным.

- Неуместный вопрос. Если точно знают, за что любят, то это уже не любовь. Я не могу это объяснить даже себе, но меня к нему тянет.

- А ко мне не тянет? Мы же одинаковые.

- Тим, ты опять за своё? – возмутилась я.

Он громко засмеялся:

- Шучу я, шучу. Ну что, мир?

- Мир.

…

 

Нам с Дином пришлось ещё раз пережить минувшую ночь, пересказывая её в подробностях в комиссариате представителям французской полиции и Интерпола.

- Да что ж вы, ребята, всё трясётесь и жмётесь друг к другу, как два птенчика? – спросил у нас пожилой полисмен, внимательно всё выслушав. – Не вы первые, не вы последние в такую переделку попадаете.

- Мы знаем кто, что и почему, но, к сожалению, герр Шульц, мы не знаем где! Где Ваши деньги, - уточнил специалист из международной службы. – Все счета подставные, путь средств теряется, потому мы не можем Вам гарантировать возврат вклада.

- Они в банке на Сейшелах, - вылепила я.

Все находящиеся в помещении люди уставились на меня с удивлением, в том числе и Дин.

- Вы как-то связаны с этими людьми, откуда Вам известна подобная информация?

- Мне кажется, что я слышала об этом перед тем, как отключилась… Но я не уверена, - вот так нагло врала я. А что мне оставалось? Сказать, что мне это привиделось - и психушки не избежать.

- Ладно, мы проверим. Всё равно нужно с чего-то начинать…

- Мы можем быть свободны, у нас через сорок минут самолет? - прекратил дискуссию Динька.

- Да, спасибо за содействие следствию. Личный совет – не пренебрегайте впредь услугами охраны, - «добрейшей души комиссар». 

Стоит ли пояснять, с какой радостью мы покидали Париж? Однако впереди нас ждало ещё не одно приключение.