21. Дин пропал

 

26 декабря. Пятница. Я с утра на работе, но мне что-то не по себе. Жду до 12 дня, набираю Дина – абонент недоступен. «Наверное, еще спит. Вчера весь день праздновали». Отправила смс. Жду ответа. Час, два, три! «Тишина». Пора обедать. Погрела еду в СВЧ, положила на тарелку. Кусок в горло не лезет… Мне нехорошо. Смотрю на мобильник, гипнотизирую его… Входящий вызов, номер незнакомый, испугалась, но трубку сняла:

- Алло!

- Ангелина?!

- Да, я…

- Это Тим Шульц, Дин с тобой? – голос неестественный.

- В каком смысле?

- В прямом. Он сейчас с тобой рядом? Можешь ему телефон дать?

- Нет, его нет. Тим, я не понимаю… Что случилось? Я с ним со вчера не разговаривала…

- Дин пропал!

Я пребывала в шоковом состоянии, пока снова не услышала Тима.

- Ты меня ещё слушаешь?

- Я… да…

- Вчера он почти не пил спиртного, я сразу догадался – хочет на машине покататься. Спать ушел рано, только утром мы поняли, что он уехал. Мы стали ему звонить, телефон недоступен, выяснили, что угнался куда-то без охраны. Я очень испугался, он неопытный водитель, погода скверная, он мог запросто попасть в аварию. Мы стали его разыскивать. Оказалось, что его BMW припарковано на автостоянке в аэропорту, а сам он ещё ночью улетел единственным чартерным рейсом в Москву. Мы связались с Шереметьево, паспортный контроль Дин прошел в 6.30 утра по вашему времени. Сейчас у вас 3.30 дня. Где же он? – голос Тима дрожал.

- Я не знаю… Наверное, что-то случилось… Я сейчас буду звонить во все отели, больницы и морги… - ляпнув ТАКОЕ, я запнулась, ужаснувшись собственным мыслям.

- Не смей говорить такие страшные вещи. Мы прилетим сразу же, как нам предоставят самолет.

- Тим, вы же близнецы. Ты должен чувствовать Дина. Скажи мне, он жив?

Пауза… тяжелый вздох брата.

- Да… ему очень плохо, но он жив.

Короткие гудки - абонент прервал разговор.

 

У меня стресс, внутри всё содрогается: «Дин, Динни, Динечка, что же произошло? Где ты? Что с тобой?»  Эти вопросы пульсируют в голове, бьются о черепную коробку, мешают мозгу нормально функционировать. Набрала домой.

- Мама, мама, что мне делать? Куда звонить? Кому? Где искать?

- Гелька, погоди, что случилось? Говори по-русски, я тебя не понимаю.

Видимо, меня переклинило, я шпарила на немецком и с трудом смогла переключиться на родной язык:

- Дин пропал.

- Ты совсем помешалась на своем «Адреналине»! Ну, пропал и что? Ты то чего истеришь?

- Да потому что! Ты же знаешь, что я всё время перезваниваюсь с «каким-то немцем». Ты подозревала, что у меня в командировке был роман. Так вот мой парень – Дин. Я просто не хотела раньше времени вам с папой говорить, а теперь он прилетел в Москву и исчез. На звонки не отвечает. С ним что-то стряслось. Где мне его искать?

- Немедленно успокойся. До меня что-то слабо дошли твои слова. Давай-ка по порядку. Ты в Берлине познакомилась с Дином из «Адреналина»?

- Да.

- Так, я даже не удивляюсь, с тебя станется. И сейчас он прилетел в Москву, ты хочешь с ним снова увидеться и не знаешь, как его найти, правильно?

- Нет. Он здесь из-за меня, он за мной приехал. Но по пути пропал. Мне звонил Тим – его брат – и рассказал, что он регистрацию в Шереметьево прошел и дальше его следы теряются.

- Ты только успокойся. Найдется твой Дин. Телефон потерял, наверное.

- Я надеюсь на это, но очень за него переживаю.

- Понятно, ну ты звони, если что.

 

Этот разговор немного меня отвлек, я стала логичнее рассуждать: «Он – иностранец, значит - его уже ищут. Это 100%. Но он никому не звонит, значит – не может. Следовательно, его либо похитили, либо… Нет-нет-нет. Только не это!»

- Геля, тебя! – на кухню зашел мой коллега и протянул мне трубку радиотелефона.

- Ангелина? Это Вас с ресепшена беспокоят. Тут Вас мужчина спрашивает.

«Дин? Мужчина?! Его бы вряд ли назвали мужчиной…»

- Молодой?

- Нет, наоборот.

 

Я почему-то сразу одела верхнюю одежду и забрала с собой сумку. Выскочила из офиса, вызвала лифт. Показалось, что он не приходит целую вечность, потом он предательски долго ехал вниз. Наконец выбежала в холл, шарю глазами, знакомых лиц, кроме охранников, нет.

- Кто меня тут спрашивал? – кричу я ресепционистке, она указала на маленького сморщенного старичка, который смущенно присел на краешек кресла.

Увидев меня, он приподнялся, опираясь на палочку.

- Вы Ангелина?

- Да я, - ничего не понимая, я подошла к нему.

- Мальчик Дин случайно не Ваш брат? – прошамкал он.

- Дин?! Вы сказали Дин? Где он? Что с ним? – я практически трясла старичка за плечи.

- Он у меня дома…

- Что он там делает? Как он к Вам попал? – я продолжала заваливать его вопросами, на которые он, похоже, не знал ответов.

- Послушайте, я этого немца вообще не понимаю. Он странный какой-то, твердит всё время одну и ту же фразу «Пекин, отель, Ангелина, суженной ряженки на шкафу не объешься». Я сначала решил, что он позавтракать хочет, и налил ему ряженки в стакан. Но он такое лицо сделал, будто я ему отраву предлагаю. Он продолжал повторять «Ангелина, Пекин, отель». Я пытался объяснить, что он в Москве, в России, а не в Китае, он кивал и снова за своё. И тут меня осенило: в центре города есть гостиница с названием «Пекин», про неё вчера в новостях говорили, что на реконструкцию скоро поставят… Я оставил парня дома и добрался сюда на общественном транспорте, в моем возрасте это, знаете ли, очень нелегко… далеко же…

- Да-да, спасибо вам огромное. Скорее едемте к Вам домой, по пути расскажете мне, как к Вам попал Дин. Кстати, как Ваше имя?

- Алексей Степанович.

Мы сели в такси и поехали к дедуле домой в Химки – район в Подмосковье. Степаныч попривык ко мне, перестал удивленно изучать мою внешность и заметил, что я нервно теребила кожаные ручки сумки.

- Не волнуйся, дочка, брат твой жив и почти здоров, - он вздохнул и крякнул.

- Почему вы решили, что Дин - мой брат?

- Потому что вы похожи.

- Мы все стараемся быть на него чем-то похожи, - невнятно пробубнила я и уже громко добавила, - говорите, умоляю Вас, что произошло с Дином. Только подробно.

- Я не могу знать, что с ним случилось, я же его не понимаю. Но опишу, всё, как было. Рано утром, примерно в полвосьмого, я собрался в поликлинику выписывать новый рецепт на лекарства. Специально решил выйти пораньше, добираться до нее далеко, надо или автобус ждать, или маршрутку, а я хотел очередь занять побыстрее. Так вот ковыляю я к остановке, на улице темно и холодно. Вдруг вижу: кто-то лежит в сугробе у самой обочины, худой такой и весь в черном. Думаю: «Вот напьются, а потом валяются». Поравнялся с ним, решил, что надо бы проверить, не замерз ли насмерть. Подошел, смотрю - лицо такое молодое, не могу понять мальчик или девочка. «Может наркоман(ка)… или нет. Времена сейчас жестокие, обидел, может, кто». «Эй, ты живой?!» - спрашиваю его и тихонько трогаю палочкой. Он открывает глаза - большие такие, несчастные и полные слез. Я оглядываюсь, кого бы на помощь позвать? Пусто, там у нас безлюдный район, старые дома, рабочие уже к 6 часам ушли на заводы, а такие крутые, как вы, там просто не живут. По улице тоже никто не проезжал. Понял по фигуре, что всё же это парень. Я ему говорю: «Встать можешь?» Он что-то простонал по-немецки. Мне сначала комок подступил к горлу: «Фриц, проклятый! Мой дед и мой отец на войне из-за этих скотов погибли. Мать на всю жизнь инвалидом осталась, потому что на фабрике в воде по щиколотку стояла у станка», а потом опомнился: «Господи, что ж я такое думаю, ребенок то этот в чём виноват? Иностранец, молодой, глупый, не иначе ограбили, избили или и того хуже».  

Я слушала рассказ Алексея Степановича, моё сердце сжималось до боли, я переживала всё это вместе с Дином, из глаз беззвучно текли слёзы. А он продолжал:

- «Поднимайся! Я помогу. Я, конечно, стар, но на такого заморыша силы найдутся». Я одной рукой посильнее оперся на палку, а вторую протянул ему. Он сначала не хотел хвататься, опять закрыл веки и решил, кажется, умирать. Тогда я на него прикрикнул: «Ты мне это брось! Ишь, чего удумал! Тебя, небось, дома ждут, любят и будут искать».

- Вы себе даже не представляете, как любят… и не только дома…

- Короче, с горем пополам довел я его до квартиры. Хотел ему «скорую» вызвать,  в больницу отправить, но он так кричал «Неть», что я решил, что у парня не лады с законом. Потом сказал, что он – Дин и стал твердить твоё имя и эту странную фразу про ряженку. Я решил, что мне ещё только проблем с психованными иностранцами не хватает, прикинул, что Ангелин в гостинице «Пекин», наверное, немного… Уже хотел уходить, когда тебя среди постояльцев не нашли, но мне сказали, что есть еще служащие офисов.

 

Рассказ Алексея Степановича заставил меня нервничать ещё больше. Такси привезло нас в квартал химкинских пятиэтажек. Мы прошли в обшарпанный подъезд, к двери с рваной обивкой на первом этаже. Дедок стал греметь ключами, но руки у него тряслись от старости. Я не могла ждать ни секунды больше, иначе моё сердце разорвалось бы. «Последняя преграда, она мне нипочем!» Я выхватила у него связку, быстро отперла хлипкий замок и ворвалась внутрь. Малюсенькая прихожая и два проёма – на кухню и в комнатку. От скрипа входной двери лежащий на облезлой кушетке и закутанный в плед, Дин вздрогнул и приподнялся. Я молнией метнулась к нему и, присев на облучок, обхватила за тонкую шею. Ни звука, ни движения. Мы замерли. Дин уткнулся носом куда-то между моей шеей и меховым воротником дубленки и обвил руками мою талию (настолько, насколько это получилось при всей объемности моей верхней одежды), а я вдыхала запах его волос и плакала, потому, что он живой.

- Всё-таки приехала за мной… - прошептал Динька.

- Неужели ты думал, что могло быть иначе?

Я посмотрела в его нездорово блестящие, ввалившиеся глаза. «Какой же ты бледный, усталый  и несчастный». В этом мальчике никто, кроме самых близких людей, не узнал бы сейчас солиста популярнейшей группы. На пальцах у него не было колец, а на шее цепочек, волосы висели беспорядочными прядями.

- Не могло, я верил… Ты же моя суженая… Только ты не плачь, пожалуйста.

«Теперь до меня дошло, что за странную фразу Дин повторял Степанычу, мы же её на набережной в Берлине разучили!» Он вытер с моих щек слезы, а я принялась покрывать его лицо нервными короткими поцелуями.

- Динни, я больше не оставлю тебя. Никогда… слышишь? Что же с тобой случилось? Как ты вообще в Москве оказался один, без охраны? Почему ты мне ничего не сказал? Динечка! – я держала его за плечи и вглядывалась в расширенные зрачки.

- У меня был план: я прилетаю сюда инкогнито, звоню тебе, когда ты узнаешь, что я уже здесь, ты собираешься и уезжаешь со мной… Моя охрана? Сайрус ни за что бы на это не пошел и потом, ты же сама говорила, что «шкафы» вокруг нас только привлекают внимание и что я без своих побрякушек, макияжа, прически и яркой одежды ничем не отличаюсь от других. Я даже лак с ногтей смыл.

Становилось жарко, я скинула дубленку на пол и уселась поглубже.

- О, ты в короткой юбке, тебе не холодно? – спросил Дин.

- Я  даже не знаю, наверное, нет… -  ответила я, а про себя подумала: «У него еще какие-то рефлексы остались. Обнадеживает».

- Я тогда прилягу к тебе на колени, ты не против?

Он опять укутался в плед и положил голову мне на ноги. Я потрогала его лоб и поняла, что у него жар.

- Бедный, ты же простудился. Надо срочно тебя лечить. Но всё же, что произошло?

- Я сам толком этого не понял. Выйдя из здания аэропорта, я сел в такси и сказал, что мне в отель «Ритц», где я номер забронировал. У меня с собой и чемодана-то не было, только рюкзак. Сначала спокойно ехали, потом я решил тебе смс написать, чтоб, как ты проснешься, сюрприз тебе сделать, что я уже в Москве. Стал набирать текст, и мы вдруг остановились, я начал спрашивать, что такое, почему мы встали. Водитель мне что-то говорил и размахивал руками, выскочил из машины, обошел ее по кругу, залез в багажник и, открыв дверь с моей стороны, настоял на том, чтобы я вышел. Я даже возразить не успел, он ударил меня по голове чем-то тупым, и я потерял сознание.

- О, Боже, нет! Дин, тебе же нужно в больницу. Мало того, что ты простудился, у тебя сотрясение мозга! Голова болит, да?

- Кружится немного… Нельзя мне в больницу, я старичку тоже не позволил реанимобиль вызвать. Там как выяснят, кто я, всё: налетят папарацци, телевидение, фанатки… Представь, какой будет скандал.

- В этом ты прав, я вызову тебе частного, знакомого врача. А дальше что было?

- Я очнулся черт знает где, не мог ничем пошевелить. Было очень холодно, темно и больно. Я попытался позвать на помощь, но никакого звука из груди не вырвалось. Я думал о тебе, о Тиме, о маме. Я мысленно со всеми вами попрощался.

- Тим! – перебила я Дина. – Он же еще не знает, что ты жив. Мы же чуть с ума не сошли, когда ты исчез.

Я позвонила Шульцу-старшему и рассказала, что Динни ударили по голове, ограбили и выбросили в каком-то захолустье. Потом передала трубку брату, и они поговорили. Оказалось, что им в Германии никак не могут выделить самолет (там все полосы замело снегом) и что они на пути из Гамбурга в Берлин, откуда уже смогут вылететь в Москву. Напоследок я попросила Тима передать нам координаты банков, чтобы мы могли срочно заблокировать счета Дина, пока с них не сняли все деньги. Как только братья пообщались, на лице моего возлюбленного промелькнула улыбка, и появилось некоторое спокойствие.

- Динечка, не могу и не хочу тебя сейчас ругать, но согласись, твой поступок – полное безрассудство.

- Я объясню тебе, почему я сбежал. На это у меня было несколько причин. Во-первых, я очень по тебе соскучился и хотел приблизить нашу встречу. Во-вторых, я не хочу ехать в Нью-Йорк на Новый год, а Майер и Биг Босс требуют, чтобы мы там выступили, так как уже всё улажено, и наш саунд-трек к фильму «Братья по разуму» будет  номинирован на премию «Оскар». Нам, мол, просто необходимо там посветиться в преддверии голосования. И, в-третьих, ты себе не представляешь, что продюсеры сделали с нашей песней… - Дин шмыгнул носом и умолк.

- С какой именно? - осторожно спросила я.

- С нашей с тобой…

- С песней «Не зря»?

- Да. Они изменили почти весь текст и всю музыку. Совсем другой смысл, другой ритм, это не моё,  не то. Это стало для меня ударом, – Дин закашлялся.

- Всё, мой хороший, ни слова больше. Мы теперь вместе, мы решим все эти проблемы, мы со всем справимся, всё преодолеем. А сейчас тебе нужно лечиться.

Я аккуратно приподняла его голову со своих колен, подложила под неё подушку и, забрав с пола дубленку, пошла на кухню заваривать горячий чай. Всё это время Алексей Степанович нас не беспокоил, он тихонько сидел на табуретке и кипятил чайник на газовой плите.

- Ну, как он, дочка? Рассказал, что случилось? Вы ведь не аферисты, правда? Не убьете старика за эту халупу? – спросил он и опустил глаза.

- Нет, мы что похожи на преступников? А вот на Дина напали и ограбили, - я вкратце пересказала старику эту ужасную историю. Степаныч в ответ охал, кряхтел и качал головой. Естественно я не говорила ему, кто такой Шульц на самом деле. - А мёд у Вас есть?

- Был где-то. Посмотри на той полке.

 

Я налила в чашку горячего чая и, растворив в нем порядком засахарившийся мёд, отнесла Дину.

- Пей, малыш.

Он присел, сделал глоток, потом ещё один.

- Надо до дна.

Он кивнул и допил до конца. На его лбу выступили капельки пота, а глаза стали слезиться.

- Сейчас мы домой поедем, я такси вызову.

- Нет, только не такси, - заверещал Дин.

- Не бойся, милый, это не повторится… Это я во всем виновата, если бы я тогда не уехала, с тобой бы ничего не произошло, - у меня опять случился приступ самоедства.

- Нет-нет, ты ни в чем не виновата. Такое могло быть с кем угодно и в любом городе мира.

- Но если бы…

- Никаких «если бы», - отрезал Шульц. – Мы поедем к тебе домой?

- Ну не совсем ко мне, а на квартиру, которую мы обычно сдаем, но я выяснила, что съемщик там сейчас не живет, и он не против, если мы там переночуем. Это будет удобно, я знаю, где и что там лежит.

- Хорошо.

Он скинул плед, и я увидела его грязные брюки, куртка в коридоре тоже чистотой не блистала. Я заказала такси.

- Дин, пойдем попрощаемся с Алексеем Степановичем.

Поддерживая Шульца за талию (у него ещё кружилась голова), я проводила его на кухню. Путь оказался длинной в три шага – два до прихожей и один до стола, где сидел дедушка.

- Спасибо Вам за всё, что Вы сделали для нас с Дином. Вы просто спасли его.

- Я не мог поступить иначе, я же человек, а не зверь, как некоторые. Вы такие хорошие дети, я рад, что с вами познакомился.

- Мы тоже рады, что есть еще добрые люди на свете. Мы с братом Вас не забудем.

- Э, нет, дочка, он тебе не брат. Старика не обманешь, я теперь вижу, какими глазами вы друг на друга смотрите. Красивые вы такие, я даже молодость свою вспомнил… любовь… жену… - он глубоко вздохнул, прослезился, но улыбнулся.

- Спа-си-бо, - проговорил Дин по-русски.

Я достала из сумки столько денег, сколько у меня было наличными минус тариф такси, и протянула Степанычу.

- Что вы, что вы! Не надо, я же бескорыстно.

- Берите, пенсия же грошовая. Мяса хоть себе купите.

- Да мне и жевать его нечем, - ворчал старичок. Но мы с Дином так обворожительно ему улыбнулись, что он понял, что это от чистого сердца и забрал деньги.

- До свидания.

- Будьте счастливы, здоровы и не попадайте больше в подобные истории.

Мы обняли старика на прощанье, он был очень растроган.

 

22. «Запасной аэродром»

 

Всю дорогу в машине Дин нервничал, озирался и был очень подозрительно настроен, ни на секунду не сомкнул глаз. Дома первым делом я соорудила небольшой ужин, но Шульц только клюнул риса, как птенчик, и попросился в постель.

- Динни, я тебя еще ненадолго оставлю – сбегаю в аптеку за лекарством и куплю тебе новую одежду, а эту постираю. Снимай эту грязь.

- Не надо, выброси её, я её никогда больше не надену, - брезгливо отозвался он.

Я укрыла Дина двумя одеялами. Он растекся по подушке, и, зарывшись глубже, прохрипел совершенно осипшим голосом:

- Ты только скорее возвращайся, ладно?

- Я быстро, - я поцеловала его горячий лоб и отправилась по магазинам.

Всё это время мне обрывали телефон: мама требовала подробностей и комментариев; папа был возмущен тем, что я буду ночевать вне дома; Тим рассказывал, что они прилетят в восемь утра; Майер орал, что я ведьма, и он еще выяснит, какое приворотное зелье я Дину в питьё подсыпала, что он совсем голову потерял. Когда всё это меня окончательно достало, я сказала, что если мне не прекратят звонить, то мобильник разрядится, а аккумулятора у меня с собой нет.

Я купила жаропонижающее, таблетки от кашля и головной боли, а также новую одежду для моего котенка. Когда я вернулась, то напоила Дина чаем с малиной и дала аспирин. После этого температура у него, кажется, начала спадать.

- Как голова?

- Пока, вроде, на месте.

- Динни, ты шутишь, значит поправляешься.

- Наверное… Ложись спать.

Я разделась и нырнула под одеяло. Динька прижался ко мне, закрыл глаза и сразу же уснул.

 

А на утро случилось чудо. Когда я проснулась, мальчишка уже стряпал бутерброды на кухне из всего того, что нашел в холодильнике. Он был не только весел, но и здоров. И первое, что он сделал, когда увидел меня, это очень нежно и глубоко поцеловал.

- Я люблю тебя, Дин. Всё плохое позади, теперь мы вместе.

- Да, - он улыбался. – Завтракать будешь?

- Это не завтрак, я сейчас за молоком в магазин сгоняю (вчера некогда было), надо как следует поесть перед налетом «Адреналин Корпорэйшн».

Он рассмеялся и согласился с моими словами.

- Как тебе новые шмотки? Вроде, твой любимый «Адидас», и сумка похожа на ту, что у тебя была.

- Спасибо, всё классно. Только в нее мне положить теперь нечего: ни денег, ни документов, ни косметики, ни мармелада… - он вздохнул и добавил. – Хорошо ещё, что я не взял с собой свою тетрадку с текстами, а то бы и она пропала.

- Динни, не всё сразу. Наполним мы твою сумку прежним набором.

 

Я ушла ненадолго в ближайший супермаркет купить что-нибудь съестное. Когда вернулась, мы более-менее плотно позавтракали.

- Ой, чуть не забыла, - я вскочила с места и достала из пакета пластиковое ведерко с мармеладными червячками. – Это специально для тебя.

Дин тут же запустил длинные пальцы в сладости, начал запихивать червячка в рот, натягивать и отрывать кусочки. Протянул мне ёмкость, я не стала отказываться. Короче, картина маслом: я сижу на обеденном столе, изо рта у меня торчит длинная мармеладина, подходит Шульц и цепляет её снизу губами за кончик, мы едим её, кто быстрее, никто не хочет уступать, встречаемся на середине, я пытаюсь откусить, но у меня между зубами вместо червячка уже язык Дина. Хорошо, что я не сильно сомкнула челюсть, а то мой мальчик опять бы пострадал ни за что ни про что.

- Ах, ты так со мной! – возмутился он и собирался как-то изощренно «мстить», но тут раздался звонок телефона, я ответила, приложив указательный палец к его губам.

- Здравствуй, Ангелина. Это Сара. Как там Дин? Я могу с ним поговорить?

Я обомлела и почему-то испугалась:

- Доброе утро. Ему уже лучше. Сейчас передам трубку.

Шульц смотрел на меня вопросительно, я его успокоила:

- Бери, это твоя мама.

Дин ушел разговаривать в комнату. Может, он не хотел, чтобы я слышала то, что они обсуждали, или подвергать меня новым волнениям, снова пересказывая свою историю. Вернулся он спокойный и умиротворенный, только протянул мне телефон, как тот снова зазвонил.

- Возьми сам, наверняка опять тебя.

Но он отрицательно покачал головой, видимо, узнав номер. Оказалось, это был Майер, их самолет уже приземлился. Продюсер по своему обыкновению рвал и метал, требовал немедленно сказать ему адрес. Я попросила его не приезжать в тихий спальный район на черных лимузинах или Хаммерах в количестве более одного и не создавать лишнюю шумиху. В ответ получила вопль типа «Поучи ещё меня!» и брошенную трубку. В ожидании своей участи мы с Дином сидели на диване  и молчали, глядя в пол.

- Динни, у тебя что-нибудь болит? – первая спросила я.

- Да. Душа.

Я приложила ладонь к его солнечному сплетению:

- А теперь?

- Получше.

- А как горло и голова? Открой-ка ротик, я посмотрю… Красные миндалины, пососешь таблетки?

- Нет. Дождусь своего врача. Он мне обычно смазывает их каким-то раствором и что-то колит в вену.

- После этих уколов ты весь опухаешь.

- Давай не будем об этом, - Дин насупился.

- Как скажешь, просто я очень за тебя переживаю. Я хочу, чтобы ты не болел.

- Я знаю.

 

В коридоре раздался топот слоновьих ног и стук в дверь. Я открыла:

- Вообще-то для этого есть звонок.

- Вообще-то в пятиэтажных домах должен быть лифт, – передразнил меня Майер.

В тесную прихожую набились сам Роберт, Сайрус и, как я поняла, врач. Дин продолжал неподвижно сидеть на диване. Он сейчас всем своим видом походил на ежа, который выпустил иголки и приготовился обороняться.

- Карл, осмотри его! – бросил Роберт доктору, потом зыркнул на телохранителя. – С этого момента у тебя больше нет выходных, ни на секунду его одного не оставляй. Будет придумывать предлоги, пропускай их мимо ушей. – Продюсер окинул меня пренебрежительным взглядом. – Ну что? Довольна? Всех сорвала с места, устроила нам супер Рождество, чуть не лишила группу солиста и пригнала нас в эту криминальную страну, СТЕРВА!

- Ещё одно ругательное слово в сторону Ангелины, и я расторгаю контракт с «Юниверсал» и тобой лично, - не выдержал Дин.

 - А ты вообще заткнись, будешь мне неустойку выплачивать остаток дней! Ставит мне тут условия…

Карл достал из чемоданчика фонарик и посветил им Шульцу в глаза. Потом проверил реакцию и осмотрел гланды и голосовые связки певца.

- Ну что там у него? – нетерпеливо рявкнул Майер.

- Легкое сотрясение мозга и как обычно проблемы с горлом.

- Сколько?

- Две недели покоя для головы и дней пять не петь и лечиться.

- Обойдется без покоя: сотрясти мозг он не мог, потому что нельзя сотрясти то, чего нет. Лечить будем прежними методами. 31-ого он должен быть как огурчик. Всё, дискуссия окончена. Сайрус, забирай его.

- Но… - попробовала возразить я.

- Твоя работа тоже начинается сегодня. В 18.00 будь в «Экспоцентре», у нас будет презентация компьютерной игры «Adrenalin Tour», - Роберт сунул мне в руку пропуск. – Генрих и Ульрих прилетят часа в 3 дня, должны успеть. Скажите спасибо, что ваш продюсер такой умный - сумел вытрясти у разработчиков демо-версию за 3 недели до оговоренного срока и организовал премьеру в Москве за считанные часы. Будем надеяться, что подозрений не возникнет. Хотя этот «красавец» в таком виде, что я гримерам не завидую.

- Да как Вам не стыдно? Дину плохо, а Вы думаете только о наживе! – выкрикнула я, глядя на несчастного мальчика, которого Сайрус так крепко держал под руку, что тот не мог даже пошевелиться.

- *** - выругался Майер матом, - как же вы меня оба достали. Я из-за вас преждевременно состарюсь, вон уже седина в 34 года появилась. Детки, я вам настоятельно рекомендую со мной дружить, потому что «иметь меня во врагах» равно «превратить свою жизнь в ад».

Они выпихнули Дина за дверь, протиснулись в неё сами и нарочито ею хлопнули. Я так и осталась стоять в полнейшем шоке посередине коридора. Такое отношение к пострадавшему Дину у меня не укладывалось в голове. «Ему плевать на него. Измочалить, высосать все соки и выбросить на свалку, когда перестанет приносить доход – вот цель Майера».