[325x306]
Гениальных танцовщиков фламенко в ХХ веке было пруд пруди. Еще Сергей Дягилев, гастролируя по Испании, выкопал одного такого и поставил для него балет. Но попытка сделать из самородка мировую знаменитость провалилась: танцовщик, не знавший ничего, кроме своих дробей, чувствовал себя клоуном и вдали от родины спился дешевым абсентом. С дягилевской легкой руки испанские гастролеры не переводились на мировых площадках, ими неизменно восхищались, но искусство фламенко оставалось специфически национальным продуктом — вроде шалей, коррид и хамона. Полноправной частью мировой культуры танец сделал только Антонио Гадес, только благодаря режиссеру Карлосу Сауре и только на десять лет.
В 80-е Гадес стал в СССР настоящим кумиром. Еще бы — фильмы-балеты Карлоса Сауры можно было беспрепятственно смотреть в наших нещедрых на западное кино кинотеатрах. Саура слыл прогрессивным режиссером, Гадес, сын испанских коммунистов, боролся с режимом Франко и жил на Кубе, а само фламенко проходило по разряду достояния простых испанцев, ногами голосующих против засилья американской культуры.
Но если бы "Кровавая свадьба" (1981), "Кармен" (1983) и "Колдовская любовь" (1985) были обычными (пусть и великолепно снятыми) танцевальными иллюстрациями к Мериме и Гарсиа Лорке или пособиями по изучению фламенко, едва ли они стали бы объектами повального обожания. В этих фильмах, снятых в репетиционных залах и вытаскивающих на всеобщее обозрение человеческую кухню лицедейского мира, наиболее интересным были танцовщики и танцовщицы, играющие себя. А самым интригующим среди них — сам Антонио Гадес, сухощавый, замкнутый, в одиночку сражающийся с творческими муками, шумной ордой артистов и собственными страстями.
[494x698]
Он слыл великим, таким его и преподносил Саура, человеческими слабостями его героев лишь подчеркивая масштаб личности. Гадесу уже не приходилось танцевать как в юности — "от голода". Так уверял всех Антонио Эстевэ (Гадес — его сценический псевдоним), которому повезло родиться в 1936 году в нищей семье ортодоксальных коммунистов и зарабатывать себе на жизнь с 11 лет: сначала рассыльным, потом — приплясывая в мадридском цирке.
Там, когда ему было 14 лет, его заметила знаменитая Пилар Лопес — глава одной из лучших мадридских трупп фламенко. Как ни странно, в середине прошлого века древнейшее искусство еще продолжало бурлить и развиваться. Под вековые гортанные песни ("канте хондо") возникали все новые танцы, изощрялась техника, а профессионалы ссорились насмерть, споря, допустимо ли включать испанские кастаньеты в андалузское фламенко и можно ли женщинам танцевать мужскую сольную фарруку.
Пилар Лопес посвятила юнца во все тайны древнего ремесла, дала ему сценическое имя, вывела в первые танцовщики и позволила почувствовать себя хореографом, сделав соавтором своего балета "Колдовская любовь". Спустя десять лет 24-летний танцовщик решил, что стал достаточно опытным, чтобы самому испытывать судьбу. Он собрал собственную труппу и начал ставить балеты.
Судьба была к нему благосклонна. Труппа Гадеса исколесила весь мир. Первые же его постановки по произведениям Лорки получили всемирное признание, хореографа приглашали на постановку лучшие мировые театры (пример подал миланский "Ла Скала") и осыпали всевозможными призами. Танцовщик Гадес был своим в компании мировых звезд — в гала-концертах темпераментным испанцем разбавляли классический танец Алисии Алонсо и Рудольфа Нуреева. Он водил дружбу с Пабло Пикассо и Хуаном Миро, работал так же настойчиво и истово, но придерживался более романтического взгляда на искусство и главное — на жизнь. Он мог позволить себе расслабиться, на целые месяцы забросить сцену и погрузиться в рисование. Или уйти в море на собственной яхте, отмечая открытие Колумбом Америки и не отвечая на отчаянные мольбы импресарио.
Таким заматеревшим гением и попал Гадес на наши экраны — вживую его тогда еще никто не видел. В кино танцовщику сильно за 40, возраст слегка подсушил его пластику и фигуру, но суховатые плечи и негибкая спина еще более сокрушительно воздействовали на женские сердца, подчеркивая выстраданную значительность его движений. Рядом с киношным Антонио Гадесом все живые асы фламенко, которых немало перебывало в СССР на гастролях, казались бутафорскими мужчинками, теряющими свою власть тотчас же, как переставали дробить сапатеадо или щеголять осиной талией в позах.
[360x417]
Перфекционист, он мучился сам и мучил свою труппу, делая вид, что ищет преемника, и не признаваясь даже самому себе, что никогда не потерпит рядом молодого конкурента. Хореограф Гадес был слишком артист, чтобы подарить сопернику выстраданную роль. В 62 года, уже больной раком, он из последних сил все танцевал и танцевал своего Хосе.
Сценический образ мачо Антонио Гадес изо всех сил поддерживал и в жизни, курсируя на паруснике между Кубой и Испанией. Романтичный искуситель судьбы и хобби подобрал себе романтичное. Последние годы со смертью он играл всерьез: рак печени, почек, прямой кишки, пять операций. За полгода до кончины он сбежал с больничной койки, чтобы опять уплыть на Кубу, и позволил сопровождать себя лишь личному врачу и двум матросам.
Похоже, Антонио Гадес понимал, как ему повезло стать героем трилогии Сауры, но не хотел себе в этом признаваться. С режиссером они разошлись по дурацкому поводу — кто будет играть главную женскую роль в фильме. С тех пор Гадес все пытался сделать вид, что главным в его взлете было не кино, а фламенко. Он верил в свою избранность и нес себя как символ этого искусства. С его смертью стало ясно, что дело было, конечно, в его личной харизме, но гораздо больше — в везении. Гадес угодил именно в то время, когда все вокруг, от Америки до СССР, хотели видеть во фламенко нечто большее, чем экзотический танец. Теперь мода изменилась, и фламенко снова стало лишь развлечением. Только куда более попсовым, чем в те времена, когда Гадес забавлял им публику в цирке.

http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=492450



[400x296]
[500x405]
[500x656]