"...Я совсем не валял дурака, говоря, что "я знаю, что я ничего не знаю". Эту фразу мою будут трепать разные там историки философии, выворачивая её и так, и эдак и выискивая в ней какие-то особые потаённые, глубокомудрые смыслы. На самом же деле она предельно проста и ни на какую сверхмудрость не претендует. Я просто честно и искренне сказал, что ничего не знаю о том, что, в первую очередь и главным образом, следовало бы знать человеку. А именно - о действительной сущности и действительной природе человека и вытекающем из этой его природы назначения человека в этом мире.
Ты можешь, и вполне резонно, заметить, что "незнание" - не добродетель, что незнанием не хвастаются, не гордятся, а в моей-де фразе есть этот оттенок горделивости. Да, не скрою, есть. Но горжусь я в ней не "незнанием", а - знанием, хотя и специфическим, главное в ней - то, что я знаю, что я ничего вышеупомянутом не знаю. Тогда как другие относительно себя этого не знают. Им-то кажется, что они знают очень многое, едва ли не всё. Но что они знают? <...> Во всём этом многознании нет главного: осознания того, что мы, люди, - не просто "часть природы", не просто превращённая, усложнённая форма воды, воздуха, огня, апейрона, подчиняющаяся в своей деятельности, как и все другие вещи, "законам природы" (воды, воздуха, огня и т.п.), а "вещь" особая, уникальная, одарённая такими инструментами, как "душа", "сознание", "совесть", благодаря которым мы действуем в мире, следуя иным законам и правилам, чем все остальные природные "вещи".
Вот что я знаю, Платон! И разве это мало знание! Разве оно не открывает дверь в новый, неизведанный, не исхоженный ещё мир познания? Да, я только приоткрыл дверь в этот мир, я о нём ещё ничегошеньки не знаю. Но я знаю, где этот мир и где дверь в него!
Я поздно открыл этот мир. Большую часть жизни я посвятил изучению той "мудрости", который обладали мудрейшие. Я читал их книги, я ездил к ним, слушал их речи, вёл с ними беседы, мучительно размышлял над их исканиями. И наступил предел, рубеж, когда я понял: все эти знания второстепенны, малосущественны для человека, они - лишь некое введение, некое предисловие к миру его действительных знаний; это - с одной стороны. А с другой - хотят, несчастные, узнать сущность Мира, Космоса, его происхождение, его - бесконечное! - прошлое и - такое же бесконечное - будущее. Ведь это же претендовать на то, чтобы сравняться с Богом (описать его цель и замысел!). Иначе говоря, с одной стороны, их метод уводит человека от действительно стоящих и важных для него предметов познания, а с другой - выдвигаемая ими познавательная задача (понять замысел Творца!) не может быть решена в надлежащей степени, ведь это - бесконечный процесс накапливания микроскопических кусочков истины.
А когда я понял, что именно надо познавать и где находятся эти предметы познания, отведённый мне лимит земного времени приблизился к концу. Конечно, я приоткрыл ту, найденную мной, потайную дверь и, разумеется, потоптался немного в том, лежащем за этой дверью, мире Истины. Но сколько я могу один там понаоткрывать! Да и умри я - кому-то снова, путём тяжких испытаний придётся вновь искать и открывать ту потайную дверь. Потому-то я и видел свою задачу, дорогой Платон, в том, чтобы рассказать людям об этом входе в Мир Истины. Позвать их туда, объяснив, что мир, где живут они, это всего лишь царство теней, дающих слабое и искажённое представление о подлинной Истины.
Так вот, дорогой Платон, мне в первую очередь и надо было рассказывать людям не о Мире Истины (потому что и сам я ещё только-только приглядывался к нему и мало что успел разглядеть, да и потому, что скажи я о нём людям - за сумасшедшего примут, или, того хуже, - за богохульника, врага общества и каждого человека), мне надо было всего лишь потихоньку-полегоньку готовить людей к вступлению в этот новый мир, увлекать их, звать за собой. Надо было осторожно и деликатно - в форме непритязательных бесед - подводить их к мысли о противоречивости, спутанности, а то и пустоте их так называемых "знаний". Важно было, чтобы они (с моей лёгкой помощью, незаметным подталкиванием) сами приходили к выводу: их "знания" - это мишура, пустяки, что надо идти к другим предметам, к другим сферам познания. Поэтому каждый мой разговор с человеком - новый по форме, примерам, содержанию. Этот разговор - вслушивание, всматривание именно в этого человека, это я ему - данному, конкретному человеку, опираясь на его специфический жизненный опыт (моряка, воина, земледельца, сапожника), стараюсь показать никчёмность тех "знаний", которыми его кормят со школьных лет..."

Г. Г. Водолазов. Наш современник Сократ. Предсмертные письма Сократа Платону. Письмо первое. стр 114-116. Журнал "ОНС" (общественные науки и современность). 2005, №5.