Меня всегда удивляли люди. А теперь удивляет мое дикое желание разбить все личности в сознании, и сравнять в единую массу существования…Года два назад он попал в автокатастрофу, чудом выжил, но я уверена, часть себя убил безвозвратно. У него проблемы с речью и в тяжелом дыхании чувствуется груз мысли и непонимание происходящего…Его жена только и делает, что рожает детишек, как будто пытаясь искупиться за то, что он так страдает.. Что общего между нами – боль. Боль заразна. Это эпидемия человечества, поглощающая все души в омут своей бессмысленной скорби. Боль его жены в памяти о прошедших минутах счастья с ним, моя боль – в надежде на счастливые минуты с источником моей скорби…Двери лифта обычно пугают меня, ну не то чтоб испуг, скорее настороженность. И в этот раз они раскрылись внезапно, и он пропустил меня к выходу. Милым и трогательным мне показался этот жест, даже стыдно стало немного за свои мысли, и за то, что не знаю имени соседа, с которым вот уже три года бок о бок частенько езжу в этом самом лифте.
Щелчок замка и насыщенный запах жареной еды дает понять, что я дома. Уже полдень и бытовые дела моего семейства в самом разгаре, что не очень радует меня. Хочется покоя. Наверное так всегда, когда в душе буря, ощущается жажда тишины и гармонии хотя бы из вне. И в такие моменты я обнимаю подушку и закрываю глаза.. Миллионы звезд зажигают свои светила моему воображению, еще полчаса и обычно наступает музыка, я слушаю Чайковского и Баха, сотни аккордов. Всегда поражает тот факт, что семь нот могут делать такой богатой музыку. Но в этот день я знаю точно, музыки не будет. Подушка та же, что и прежде, я подгибаю коленки и сжимаю ее, что есть силы, чтобы зафиксировать свои чувства в ней. Но она не отвечает. Нет звезд, нет тишины, нет музыки, нет покоя. Лишь собственный хриплый судорожный стон, что шепотом щекочет нервы, и влажные дрожащие ресницы как будто царапают щеки. Вмиг полдень становится полночью. Я чувствую его присутствие. «Здравствуй… Спасибо, что приютил, сегодня тошно.» Он что-то отвечает, но мне всеравно. Чай, шоколад, разговор ни о чем, кровать, фильм, его рука на бедре. Нет слов. Я чувствую его горячие руки, слышу рев зверя в нем. Боже, как мне могло это когда то нравится?!... Он берет меня. Больно, глубоко, жадно, упиваясь моим телом, как вампир кровью. При этом рычит, как зверь. Похож на медведя. Перед глазами картина как разъяренный хищник разрывает на части тело своей добычи. Таков был секс с ним. Красочный, горячий, убивающий все во мне. Пока он пытается отдышаться и прийти в себя, я борюсь с истерикой. Слезы обжигают шею, грудь, живот. «Почему ты плачешь?»… Он в недоумении, никогда не видел меня такой. А я хочу убить его. Впиться зубами в его сердце и вырвать. Дерзко, резко, одним рывком. Как несколько минут назад он поступил со мной. Если вы ищете дверь, чтобы закрыть ее, оставьте это неблагодарное занятие. Я смотрю на него и понимаю всю силу своего предательства. Использовать его, как механизм, как ручку двери, с целью закрыть дорогу в прошлое. Ни любви, ни ненависти, ничего.. Закрываю глаза и вижу ***. Еще больней. Его родные черты, самая нежная нежность, трепетная доброта и забота, леденящий холод и его боль…дикая боль, но такая родная. И больше его нет. Я закрыла эту дверь, закрыла, чтобы остаться наедине со своей ненавистью и болью. Зачем ей делится с ним?!.. Пусть уничтожает меня, медленно, уничтожает тем, что без меня он будет счастлив. Со мной тесно. Так тесно, как мне сейчас с другим. Немного противно, по плотски приятно, но тесно и душно. Вакцина одна – ***. Его нет. Значит неизлечима. Судорожный, быстрый поток мыслей. Озноб, слезы, пустота. Я беру его ненавистью, насыщаясь этим чувством, все глубже и динамичнее убивая себя его наслаждением. Никто из вас никогда со мной не будет. Никто из вас не вкусил меня, чтобы понравилось надолго. Одного ненавижу. Другого жалею. И я сдержала слово, была верна, пока не отпустил так жестоко….
Я очнулась от неприятного ощущения влаги на лице. Подушка мокрая, руки синие от приложенных усилий. Я долго не смогу узнавать себя, ведь боль меняет. И это факт. Но знаешь что самое страшное... Я не хочу остывать. И если единственная нить с ним - это боль. Пусть болит вечно, потому что тогда он со мной.