- У вас уроки есть?

- Есть. Но нас на них – нет!

В открытую форточку бьет душистый запах черемухи, веет ветер, и везде такая прохлада и спокойствие, что кажется: вот оно, то самое умиротворение, которое никак не может прийти.

В последнее время слишком много слез. Одиннадцать лет мы шли к этому, к окончанию, к подведению итогов… Но были жестоко обмануты, получив в самом конце далеко не чувство радости и облегчения. Больше не будет ничего. Не будет дежурства на школьных лестницах, когда мы томиком «Войны и мира» укрощали строптивых пятиклассников. Не будет чая в кабинете заведующих учебной частью. Не будет игры на гитаре на ступеньках, когда мы мешали всем пройти. Не будет прослушивания песен Лили Аллен на уроках английского языка. Не будет громления школьной рубки при актовом зале. Не будет больше изучения способов защиты от камчатского краба и способов выживания в сугробе на уроках ОБЖ. Не будет просмотра «Битвы экстрасенсов» после уроков. Ничего этого больше никогда не будет…

И знаешь, что не понимаешь, как ты проживаешь без всего этого. Без любимых учителей, которые, хоть и не были всегда объективны и иногда доводили до ручки, но все равно стали родными.

 «Судьба, как ракета, летит по параболе.

Обычно – во мраке, и реже – по радуге».

Мы еще тысячу раз скажем им «спасибо». Поймем то, что if you can read this – thank a teacher. Во только понимаем только тогда, когда уже потеряли. Навсегда.

В последнее время все больше хочется просто какого-то спокойствия, какой-то умиротворенности… Не хочется участвовать ни в каких интригах, собраниях и вообще нигде в принципе («Период пассивности» (с)_). Хочется уехать/уйти/убежать/уползти (нужное подчеркнуть) куда-нибудь к природе, к воде, или к лесу, послушать Джейсона Мраца, опустить ноги в речку или в озеро и поболтать ими, чтобы пошли такие легкие волны, и почувствовать, что тебе как будто пять лет. Или просто о чем-нибудь поразмышлять. Ведь всем известно, что

«Людей неинтересных в мире нет.

Их судьбы, как истории планет».