Только одно на всем свете может быть печальнее безносого карлика – нищий безносый карлик.

 

 

Немножечко отвращения даже может быть освежающим, как брют после десертного вина.

 

 

— Ты полюбился его величеству.

— Можно сказать и так. Он всего дважды грозил обезглавить меня.

Мелисандра рассмеялась.

— Ты должен бояться его недомолвок, а не слов.

 

 

... мы, жрецы, простые смертные, и иногда можем ошибаться, принимая то, что могло случиться, за то, что должно случиться.

 

 

Убей в себе мальчишку, Джон Сноу. Зима почти пришла. Убей мальчишку, и пусть родится мужчина.

 

 

— Мне надо отлить, — объявил карлик. Он вразвалочку отошел от дороги, развязал штаны и справил нужду на терновый куст. На это ушло немало времени.

— По крайней мере, ссыт он знатно, — заметил голос за спиной.

Тирион стряхнул последние капли и заправился.

— Это ещё наименьший из моих талантов. Видели бы вы, как я хожу по большой нужде.

 

 

По мне нет ничего лучше скромниц — разве что распутницы.

 

 

... многие хорошие люди оказывались скверными королями, и наоборот — из некоторых плохих людей получались хорошие короли.

 

 

— Миэрин - свободный город свободных людей.

— Бедный город, который некогда был богат. Голодный город, который некогда был сыт. Окровавленный город, который некогда был миролюбивым.

 

 

Слова не становятся правдой, только потому что они произнесены.

 

 

— Адмирал без кораблей, десница без пальцев, на службе у короля без престола. Это рыцарь предстал перед нами или ответ на детскую загадку?

 

 

— Должна? — Тирион цокнул языком. — Это не то слово, которое королевы любят слышать. Ты её идеальный принц, согласен, великолепный и отважный, привлекательный, о таком мечтает любая служанка. Дейенерис Таргариен тем не менее не служанка. Она вдова дотракийского кхала, Мать Драконов и разрушительница городов, Эйегон Завоеватель с сиськами. 

 

 

Когда они подошли к воротам, он снял с одной руки когтистую рукавицу и надетую под нее потную перчатку, захватил карлика за шею и грубо потер ему голову. Тирион был слишком ошарашен, чтобы сопротивляться; впрочем, это длилось лишь одно биение сердца.

 — Зачем это было нужно?!, - потребовал он ответа у полумейстера.

 — Он говорит, что прикосновение к голове карлика сулит удачу", — объяснил Халдон, перебросившись со стражником парой слов на его языке. 

Тирион выдавил из себя улыбку.

— Скажите ему, что удача станет еще вероятнее, если отсосать карлику член.

 

 

Его желудок стал тяжелым, и он упал на колени, его стошнило прямо на ковер, на этот чудесный мирийский ковер, такой же удобный, как ложь.

 

 

Слова это ветер, даже такие слова, как любовь и мир. 

 

 

Человек, окруженный врагами, не удержит защиту. Пока ты отбиваешь меч — топор воткнется в твою спину. Нет. Когда сталкиваешься с несколькими противниками, выбери самого слабого, убей его, переступи через его тело — и беги.

 

 

Ты сражаешься с тенями, а нужно — с теми, кто их отбрасывает.

 

 

— Грозная компания. Ничто не пугает меня больше, чем люди на ходулях в розовой чешуе и перьях. Если бы один из них гнался за мной, я бы так смеялся, что у меня мочевой пузырь не выдержал бы.

 

 

— Мог бы и вернуть ее, после того как поимел, — пожаловался Люсифер Лонг. — Не было причины ее убивать.

— Она была уродиной, — сказал Кагго. — Это веская причина.

 

 

 Мой отец мертв, мать умирает, с брата содрали кожу, и я ничего не могу поделать с этим. И я замужем. Замужем и оттрахана… хотя и не одним и тем же.

 

 

Слишком низкого происхождения для меня, чтобы выйти замуж, но не слишком низкого чтобы сосать его член. 

 

 

Тени забытых войн, проигранных сражений, подавленных восстаний, союз неудачников и отверженных, опозоренных и лишенных наследства. И это — моя армия. И это — наша великая надежда.

 

 

Самые сильные деревья пустили корни в темных местах земли. Темнота станет твоим плащом, твоим щитом, станет материнским молоком для тебя. Темнота сделает тебя сильным.

 

 

Люди живут своей жизнью в ловушке вечного настоящего, между дымкой воспоминаний и морем теней — это всё, что нам известно о грядущих днях. 

 

 

Даже здесь, в этом полузамерзшем внутреннем дворе замка, окруженном снегом, льдом и смертью, были женщины. Прачки. Это было вежливым названием следующих за лагерем, вежливым названием шлюх.

... Армии привлекали их. Некоторые были опытными шлюхами, которые могли трахнуть двадцать мужчин за ночь и перепить их всех. Другие выглядели столь же невинными как девицы, но это было ловким приемом их ремесла. Некоторые были лагерными невестами, связанные с солдатами, за которыми они следовали со словами молитвы одному богу или другому, обреченные быть забытыми, как только война закончится. Они нагрели бы кровать мужчины ночью, починили бы дырки в его ботинках утром, приготовили бы ему ужин и ограбили бы его труп после сражения. 

 

 

— И что ты намерен делать?

— То, что он всегда делает, — промурлыкала она. — Медлить, темнить, увиливать. 

 

 

Это была невнятная отговорка, ужасные лохмотья обернутые вокруг его раненого слова. 

 

 

Утонуть достаточно плохо, — подумал он кисло, но утонуть грустным и трезвым — это слишком жестоко.

 

 

Станнис посмотрел на нее, как мог бы посмотреть на собаку, которая отважилась бы трахнуть его ногу.

 

 

— Это еще не зима ... В наших холмах говорят, что осень целует, а зима трахает. Это только осенний поцелуй.

 

 

"Куда это ты?", — спросила Дени, — "Сегодня я запрещаю тебе отправляться на вылазку".

"Моя королева жестока," сказал её капитан. "Если я не могу убить ваших врагов, чем я должен развлечь себя, пока вы выходите замуж?

 

 

Королева любит того, кого должна, а не того, кого хочет.

 

 

Одно произнесенное шепотом слово сделало то, что не смогли кулаки и кнуты: оно сломало его.

 

 

Никогда не рань врага, если можешь убить его. Мертвые не требуют отмщения.

 

 

Мой лорд-отец предлагал мне обольстить Вашего брата Робба, но мне было всего шесть лет и я не знала как.

 

 

Посмотри как он двигается, моя королева. Поэма на двух ногах.

 

 

Яд — оружие трусов, женщин и дорнийцев.

 

 

Честь, неотличимая от смертного приговора.

 

 

Какой сладкий звук, так и хочется кому нибудь выдавить глазные яблоки ложкой.

 

 

Годы службы в Королевской Гвардии научили его слушать, не слыша; особенно полезным это было, когда говорящий и так известен был как пустослов.

 

 

— У каждого перебезчика своя история. Ты не первый, кто обещал мне свой меч, взял мои деньги и бежал. У всех них были свои причины. "Мой маленький сын болен" или "Моя жена наставила мне рога" или "Все мужчины заставляют меня сосать их члены". Последний был таким очаровательным парнишкой, но я не простил его обман. Другой парень сказал мне, что наша пища настолько отвратительна, что ему следовало бежать, пока он не отравился. Я отрезал ему ступню, поджарил ее и скормил ему. Затем я сделал его нашим лагерным поваром. Наша пища заметно улучшилась и, когда истек его контракт, он подписал новый. Что до тебя… Несколько моих лучших людей заперты в королевских подземельях благодаря твоему лживому языку, и я сомневаюсь что ты умеешь готовить.

 

 

- Бог моих отцов, если ты слышишь меня в своих водных залах под волнами, даруй мне всего один маленький метательный топорик. - Утонувший Бог не ответил. Он редко отвечал. Это была главная проблема в общении с богами.

 

 

Существуют различные мнения о том, какая из меня леди.

 

 

— Он заглянет мне в глаза и поблагодарит, когда я буду его убивать.

— Это будет означать, что ты провалилась. Лучше всего, если он тебя вообще не заметит.

 

 

Королева шла вперёд, в доспехах из гусиной кожи и своей гордости.

 

 

— Это всё, что от меня требуется? Мне не нужно принести клятву? Убить младенца? Отсосать член у капитана?

 

 

— А может, ты хочешь свинью, чтобы кататься верхом? — спросил Каспорио.

— А я и не знал, что твоя жена в отряде, — ответил Тирион, — это очень любезно с твоей стороны предлагать мне её, но я, пожалуй, предпочту лошадь.

 

 

— Я сдаюсь, сдаюсь!

— Нет. Ты умираешь.

 

 

Огонь — отвратительный способ смерти. Неудивительно, что половина ада сделана из пламени.

 

 

Кошка убъет мышь, свинья будет валяться в грязи, а наемник сбежит при первой возможности. За это нельзя винить. Просто животный инстинкт.

 

 

Люди глупы, а Боги безумны.

 

 

— Длинные копья, большие башни… лорд Тирелл на что-то намекает?