Я точно был до. Я точно был до начала времен и видел, как из ничто образуется тьма и продирает звезды-глаза. Пылают, светят, чтобы видеть мириады таких же одиноких, ненужных. Бисер на черном сукне, оно висит где-то в нигде, украшает неизвестность.
А кто-то не выдержал, гаснет, чтоб возродиться опять.
Злая шутка.
Как птица-феникс, придуманная паразитами позже. Смерть, возрождение ради вечной муки быть красотой для ничто.
Сильные стали теплом для гнойных планет. Согревают тела насекомых, что копошатся. Роятся, редко глаза поднимая на слизистую оболочку, окружающую комок грязи, названный тварями домом. Придумали множество смыслов и слов, не понимая, что если звезда бесполезна, то уж они...
Взлетает вверх железо, выясняют, что там в многовековой тьме, лучше бы лезли в свои душонки. Нет же, еще и лезут в чужие, сидя на навозном шарике.
Роятся, роятся, роятся.
Оставьте хотя бы меня, буду дергаться в судорогах беспомощности, играть не хочу.
Ведь я был там, и буду еще. Смотреть, как лопнул гнойник и полилось черное вязкое липкое рвотное.
Когда закрою глаза, я, страдая, снова увижу начало конца. А как только дом обернется вокруг греющего, низко ища внимания, вернусь в серое месиво роя. (с)