Несколько дней почти не выхожу на улицу. Вид Невы в окне вызывает только одно желание – пойти и утопиться. В этот месяц часто проходил мимо «Англетера» ( «Здесь трагически оборвалась жизнь поэта С. Есенина») и думал, что его номер, наверно, выходил на двор, потому что если бы из него открывалась река или хотя бы Исакиевский собор, он бы воспрял духом и не сделал бы то, что сделал. Теперь мне это кажется смешным. Для человека, погруженного в свое несчастье, весь мир – только декорация для его трагедии. Ничто его не отвлечет и не удержит, хоть Пятая симфония Бетховена, хоть Ниагарский водопад.  Удивительно, как много во мне накопилось знаний и возможностей, каким незаурядным и интересным собеседником я мог бы быть (да-да, именно так), сколько новых мыслей, увлекательных фактов и неистощимой фантазии мог бы излить на своего товарища, и однако нет никого, кто хотел бы всем этим воспользоваться. Чужие недостатки ценят большие, чем мои достоинства. Я признаю, что большая часть вины лежит на мне. Я слишком привередлив к людям, чересчур требователен и настойчив, иногда даже навязчив из страха одиночества. Я начинаю окружать человека такой добротой, вниманием, любовью и сочувствием, что он не знает, куда от меня деться. Это, конечно, непростительно. Неспособность  жить одному, довольствоваться самим собой – полное банкротство, пора в этом признаться.  Логическая точка в конце жизни – смерть. Это слово, наконец,  произнесено, но оно давно витает в воздухе. Если ты зашел в тупик, есть только два выхода – либо в небо, либо в землю.