Иосиф Бродский и Мария Соццани:
30 лет разницы и 5 самых счастливых лет в жизни поэта.
Его друзья и близкие упорно хранят молчание о его частной жизни. Мария Соццани готова обсуждать творчество своего супруга Иосифа Бродского, но никогда не поддерживает разговор о его личной жизни и об их семье. Известно лишь одно: Иосиф Бродский был очень счастлив последние пять лет своей жизни.
Эмиграция. 4 июня 1972 года самолет уносил Иосифа Бродского в Вену. Его лишили гражданства и заставили покинуть Родину. В Вене его уже ждал Карл Проффер, который тут же озвучил приглашение на работу от Мичиганского университета.
Бродский совсем не склонен был строить из себя жертву. Он провел некоторое время в Европе, познакомился с западными литераторами и отправился в США, чтобы начать работу в качестве приглашенного поэта.
Талантливый, получивший признание мирового сообщества, не имея даже полного среднего образования, он стал одним из любимейших лекторов университета. А дальше он стал читать свои лекции в Канаде, Франции, Ирландии, Швеции, Англии, США, Италии.
Он не изучал педагогику и не владел никакими методиками. Но он входил в аудиторию и начинал свой неизменный диалог о поэзии, ее значении в жизни. В итоге лекция, семинар, форум или просто встреча превращались в захватывающее поэтическое действо.
Правда, часто манера преподавания шокировала его коллег, но им пришлось смириться с причудами гения. Он мог курить во время лекции и пить кофе. Вскоре это уже никого особо не удивляло, даже странно было представить Бродского без сигареты.
Слава его росла. Уже можно было говорить не о том, что он сделал и о чем написал, будучи гражданином Советского Союза, а о том, сколько всего он успел сделать, сменив гражданство.
Поэт, который незадолго до эмиграции перенес тяжелый разрыв с любимой, а потом оказался просто выброшенным из своей страны, нашел свое утешение в творчестве и преподавательской деятельности.
В 1976 году он перенес первый инфаркт, а в 1978 году ему сделали операцию на сердце. Но его родителям снова и снова отказывали в праве увидеть сына. Ему так и не позволили почувствовать тепло родительских рук - отец и мать Бродского скончались не увидев своего сына.
Была в его жизни долгая и трагичная история любви с Мариной Басмановой. В этих отношениях он будто испепелил себя. Не смог простить возлюбленной ни ее предательства, ни собственного долгого одиночества.
Отмечая свое пятидесятилетие в мае 1990 года, Иосиф Бродский говорил: «Бог решил иначе: мне суждено умереть холостым. Писатель — одинокий путешественник». Но это пророчество не сбылось.
Он всегда подчеркивал, что одиночество позволяет острее и продуктивнее творить. Возможно, именно поэтому долгое время не заводил никаких серьезных отношений с женщинами. Но потом в его жизни появилась прекрасная итальянка с русскими корнями
Мария Соццани.
Впервые они встретились в Сорбонне в январе 1990 года. Очаровательная красавица, изучающая историю русской литературы, прилетела
на лекцию Нобелевского лауреата, поэта Иосифа Бродского.
Вряд ли он тогда выделил Марию из толпы, его лекции посещало слишком много людей.
Но вскоре Бродский получил письмо от нее из Италии. И на несколько месяцев почтовые письма стали связующей ниточкой между великим поэтом и юной итальянской студенткой.
Уже летом Иосиф Бродский и Мария Соццани отправляются вместе в Швецию.
1 сентября 1990 года в Стокгольмской ратуше был заключен брак Иосифа Бродского и Марии Соццани, которая была младше поэта почти на 30 лет. Помогал устроить свадьбу великому поэту его друг, филолог-славист и переводчик Бенгдт Янгфельдт с женой.
Брак поэта стал неожиданностью, как для друзей, так и для почитателей его таланта. Уж очень скоропалительным было решение о свадьбе. Но Бродскому, как всегда, не было никакого дела до мнения окружающих. Впервые за много лет он был, наконец, безусловно счастлив. Многие друзья поэта скажут позже, что жизнь Иосифа Бродского в браке с Марией оказалась счастливее всех предыдущих 50 лет.
Он очень нежно относился к своей супруге, почти по-отечески. Если взглянуть на фотографии Иосифа Бродского и Марии Соццани, то невозможно не заметить, какое-то внутреннее умиротворенное свечение обоих.
В Рождество 1993 года, 25 декабря появится стихотворение, и многие долго еще будут гадать, кто скрывается за инициалами посвящения. МБ – так Бродский всегда подписывал стихи, посвященные Марине Басмановой. Но МБ – это теперь инициалы его супруги Марии Бродской.
Что нужно для чуда? Кожух овчара,
щепотка сегодня, крупица вчера,
и к пригоршне завтра добавь на глазок
огрызок пространства и неба кусок.
И чудо свершится…
Посвящения Марине были полны трагизма, ожидания чего-то неминуемого и страшного. А здесь явная, открытая надежда, ожидание чуда. И чудо действительно произошло, правда, немного раньше.
В том же, 1993 году, у Иосифа и Марии родилась малышка Анна. В семье общались на английском языке, но Мария пыталась научить дочь и русскому, чтобы она могла впоследствии читать произведения своего великого отца в оригинале.
Он безмерно любил свою Нюшу, проводя с ней каждую свободную минуту. Но 28 января 1996 года сердце поэта остановилось. Он поднялся к себе в кабинет поработать, утром жена нашла его мёртвым... А Нюша еще долго будет диктовать маме письма и просить привязать их к шарику, который полетит к папе..
Мария перевезла тело супруга в Венецию. И сама вернулась из Америки к себе на родину, в Италию.
Иосиф Бродский передал весь свой архив до 1972 года в Российскую национальную библиотеку, а незадолго до смерти оставил указание закрыть доступ к личным записям ровно на 50 лет после своей смерти. Литературное наследие открыто для изучения и исследования. Великий поэт хотел, чтобы его оценивали по творчеству, а не по рассказам о его частной жизни…
* * *
..И если мы произведем дитя,
то назовем Андреем или Анной...
Сын Андрей у Иосифа Бродского уже был, а в этот день 9 июня 1993 года у него родилась дочь Анна-Мария-Александра, названная в честь Анны Ахматовой и родителей поэта – Марии Моисеевны и Александра Ивановича
Иосиф Бродский с дочерью
Рождение дочери стало для Бродского событием. Он обожал свою Нюшу, не мог на неё надышаться. Но быть вместе им выпало очень мало, менее трёх лет. Несмотря на это, Анна его хорошо помнит и даже по словам её матери диктовала ей письма на небо к папе. А журналисту, сказавшему девочке, что папа у неё был великий человек и великий поэт, она ответила: И великий папа...
...Вдобавок – близость океана
ноздрёю ловишь за углом.
Я рад, что этим дышит Анна,
дивясь Чувихе с Помелом.
Я рад, что ей стихии водной
знакомо с детства полотно.
Я рад, что может быть
свободной ей жить на свете суждено...
Моей дочери
Дайте мне еще одну жизнь, и я буду петь
В кафе Рафаэлла. Или просто сидеть,
Размышляя. Или у стенки стоять буфетом,
Если в том бытии не так пофартит, как в этом.
И поскольку нет жизни без джаза и легкой сплетни,
Я еще увижу тебя прекрасной, двадцатилетней –
И сквозь пыльные щели, сквозь потускневший глянец
На тебя буду пялиться издали, как иностранец.
В общем, помни – я рядом. Оглядывайся порою
Зорким взглядом. Покрытый лаком или корою,
Может быть, твой отец, очищенный от соблазнов,
На тебя глядит – внимательно и пристрастно.
Так что будь благосклонна к старым, немым предметам:
Вдруг припомнится что-то – контуром, силуэтом.
И прими, как привет от тебя не забывшей вещи
Деревянные строки на нашем общем наречье.
Моей дочери, 1994 год. Перевод Г. Кружкова
Мы ничего не знаем о жизни после смерти. Я часто думаю об отце. Иногда он мне снится. Да, я писала отцу письмо, когда была маленькая, на небо. Мы прикрепляли мои письма к воздушному шарику. Я писала, что не чувствую себя одиноко, ассоциировала отца с дождем, я писала ему, что он может падать на землю, а я буду стоять под зонтом (Анна Бродская).
Сегодня Анна Александра Мария Соццани признаётся, что для неё творчество отца, это общение с самым близким человеком.
TO MY FATHER / МОЕМУ ОТЦУ
Касаюсь запотевшего стекла,
и тень в ночи за краткий миг тепла
вдруг сделается ближе,
дрогнет нить…
Воображенье?
Может быть…
Ты поплотнее запахнул пальто,
бренча в кармане рифмами,
зато
покой обрёл на дальних берегах.
Как там дышать? Там страшно? Этот страх
неведом мне сейчас,
раз жизнь — дары,
паденья, взлёты, правила игры,
но с той, застывшей, стороны стекла
ты ждёшь, я чувствую.
И я к тебе пришла.
Вся память — голоса внутри и вне —
тобою откликается во мне.
Звонок последний в колледже звенит,
но ты не здесь, ты там, где твой гранит.
Тоски, любви и голоса во мгле
мне никогда не хватит на земле.
Анна-Мария Бродская, 2015
Перевод Анастасии Кузнецовой и Андрея Олеара
