Красивее женщины в нашем театре не было. По крайней мере, из тех, с кем я был знаком лично. И одновременно она всегда самая веселая, неунывающая, зажигательная. Тут таится непреодолимое противоречие. Красивым полагается гордо безмолвствовать и торжественно нести свою красоту, как на подносе. Людмила Васильевна Максакова таких мизансцен не любит, а многозначительно молчать на сцене или в кадре совсем не умеет. Она все время шутит, искрит, всех веселит, кого-то вечно изображает, подкалывает, смеётся, вспоминает уморительные истории из давнего и недавнего прошлого. На самом деле она прирожденная клоунесса. Ее бесшабашный звонкий смех - всегда камуфляж, противоядие от синяков и ран жизни, которых у нее тоже хватало. Дымовая завеса, сопровождающая ее вместе с нежным облаком Rive Gauche Yves Saint Laurent.
Сколько лет ее знаю, у неё всегда одни духи. И всю жизнь она служит в одном театре. И никогда не меняла квартиру. И муж последние почти пятьдесят лет тоже был один, милый Ули Игенбергс, немец латышских кровей. Я как-то спросил, не посещало ли ее желание что-то резко поменять своей жизни. ЛВ задумалась на секунду, а потом неожиданно всерьёз призналась, что никогда не могла побороть страх, живший в ее душе, притом что всегда считалась очень смелой актрисой. И зачем-то вспомнила свою маму Марию Петровну Максакову, оперную певицу, солистку Большого театра Союза ССР, которая сожгла на спиртовке австрийский паспорт своего мужа. Так боялась, что ее посадят за недоносительство. Нет в ЛВ и не было отваги бросать кому-то вызов, рисковать, менять место жительства. Да и зачем? Отсюда кровная привязанность к Вахтанговском театру, и привычка жить в маминой квартире-музее, и любовь к своему старому юрмальскому дому. Она из поколения последних актрис-барынь с родословной, с собственной детской, с уроками музыки. Маленькая девочка в бархатном старомодном капоре, сгибаясь под тяжестью большого футляра для виолончели, покорно идёт куда-то-то в рассветный снег и стужу. Это детство Люды Максаковой, состоящее из сплошных запретов, неукоснительно соблюдаемых правил, строгих гувернанток. Растили как орхидею для Принца Уэльского, а досталась она вначале королю московской богемы, художнику Льву Збарскому, от которого родила сына Максима. Потом они разошлись. Збарский уехал в США. А она осталась.
Как ни странно, в ней чувствуется до сих по это ее давнее, забытое, задавленное прошлое девочки из хорошей семьи, этот грудной вздох виолончели, заглушаемый криками и шепотом сегодняшней жизни.
Еще недавно, когда она выходила в «Евгении Онегине» Римаса Туминаса в придуманной ею от начала и до конца роли Madame, учительницы танцев, она, кроме балетного экзерсиса, преподавала нам всем уроки стойкости, умение «держать спину» в любых обстоятельствах, никогда не сдаваться. Это ее тема. Но увы, этому нельзя научить, это нельзя сыграть, и даже, как выясняется, передать по наследству. Страх - можно, а породу - нет. С этим надо родиться, и прожить ту жизнь, которую прожила и проживает народная артистка Людмила Васильевна Максакова. У неё сегодня юбилей.
Будьте здоровы, моя дорогая.
С днем рождения!
