Евгения Евтушенко называли последним советским поэтом. Иосифа Бродского - первым несоветским. Они впервые встретились в 1965 году и короткое время были неразлучны. А затем расстались и вскоре превратились в смертельных врагов.
Евтушенко не раз признавался, что история с Бродским стала для него самой большой трагедией в жизни. Для Бродского, очевидно, это была самая большая обида. Что же стало причиной ссоры двух гениев?
Пиджак со своего плеча
Когда Иосифа Бродского отправили в ссылку за тунеядство, письма в поддержку поэта писали и Жан-Поль Сартр, и деятели итальянской компартии. Евгений Евтушенко, который тогда был звездой всемирного масштаба, как мог, хлопотал за коллегу.
После освобождения в сентябре 1965 года Бродский приехал из ссылки в Москву. Измученный и тихий, он больше всего мечтал о том, чтобы нормально помыться. Поэт Евгений Рейн привез его к Василию Аксенову. Стала собираться компания. Кто-то предложил позвонить Евтушенко. Тот, услышав новости, предложил немедленно пойти в ресторан "Арагви". Перед популярным заведением стояла очередь, однако тогдашнее положение позволило Евгению Евтушенко получить столик.
В Ленинград Бродский уехал спустя 15 дней. До своего отъезда он ежедневно виделся с Евтушенко. Тот устроил прием в его честь, подарил альбом репродукций кубиста Жожра Брака, которым тогда бредил Бродский. В московской литературной среде ходила байка об английском "почти не ношенном" пиджаке, который Евтушенко то ли пытался подарить, то ли подарил пообносившемуся Бродскому, однако мнения знатоков по поводу достоверности этой истории расходятся. Что не вызывает сомнений - так это то, что Евтушенко хлопотал о публикации подборки стихов Бродского в "Юности" и организовал его выступление в Коммунистической аудитории МГУ. Полвека обид
Две недели тесного общения могли стать фундаментом крепкой дружбы двух великих поэтов своего времени. Но вместо этого возникла полувековая вражда, которую не отменила даже смерть Иосифа Бродского в 1996 году. Причиной тому стали события одного рокового майского дня 1972 года.
У советских властей накопилось немало претензий к Бродскому, который к тому же был протеже Анны Ахматовой. Во-первых, суд над поэтом-тунеядцем фактически привел к возникновению в СССР правозащитного движения. Во-вторых, его личность привлекала иностранных журналистов и всякие "нежелательные элементы". Кроме того, стихи Бродского стали все чаще появляться за границей. И его решено было отправить в новую ссылку - но уже не на север, а за пределы страны.
В КГБ Бродскому объявили, что он должен покинуть пределы СССР. Еще одним потрясением для поэта стал тот факт, что в коридорах КГБ он, приговоренный к вечной разлуке с родиной и родными, встретил... своего друга Евгения Евтушенко.
Эту встречу Евтушенко вспоминал до самой своей смерти, раз за разом рассказывая в интервью о том, что в мае 72-го как раз прилетел из Штатов, а в КГБ пришел вызволять конфискованные из его багажа книги. Что говорил с курировавшим литературные круги чекистом Филиппом Бобковом именно об этом, а когда разговор зашел о Бродском, просил хотя бы не унижать Бродского в процессе высылки, как это нередко происходило с эмигрантами.
Договорятся ли стихи?
Так все происходило или нет, теперь уже не проверишь. Однако Иосиф Бродский, который больше никогда не смог увидеть своих родителей или даже приехать на их похороны, который в эмиграции перенес четыре инфаркта и мучительно переживал свое изгнание, до конца жизни был уверен в том, что Евтушенко поспособствовал его высылке.
Вражда между поэтами разделила и их поклонников. Те их них, кто больше склонялся к примирительной позиции, полагали - Евтушенко всего лишь мерил по себе, и, отправляя Бродского в эмиграцию, полагал, что там несоветскому поэту будет лучше. И трагически ошибся.
Их конфликт породил множество домыслов и интерпретаций. Так, например, его считали столкновением конъюнктурщика и бунтаря, спором поэта-интеллектуала и поэта народных масс, истоки и первопричины искали в политических позициях и эстетике.
"Моя жена Маша до сих пор запрещает мне отвечать на вопросы о Бродском, говорит, что это моя "самая глубокая рана", она знает, что со мной происходит, стоит мне вспомнить эту историю. Но я не могу этого забыть, я думаю, что это и убило его..." - говорил Евтушенко за год до смерти.
В другом интервью он сожалел о том, что не успел договорить с Бродским до его смерти. И добавил: "Возможно, наши стихи уже сами будут разговаривать друг с другом, и, думаю, что о чем-то договорятся". Экзистенциальный и личностный спор Евтушенко с Бродским (впервые оглашенный последним в записанных мною «Диалогах…») стал достоянием широкой аудитории в 1997 году, когда книга вышла в свет. Для Евтушенко ссора с Бродским всегда была открытой раной. Но публикация «Диалогов с Бродским» превратила конфликт, о котором знали немногие, в публичную драму Евтушенко. Покойный Бродский к этому времени завоевал в России статус кумира интеллигенции, а популярность и авторитет Евтушенко, напротив, обрушились. Отдушиной для Бродского стали полулегальные выступления в различных молодежных аудиториях. Некоторые из них (например, в Московском университете) были устроены опять-таки с помощью Евтушенко. Немудрено, что последний чувствовал себя «защитником и покровителем» Бродского. Немудрено также, что болезненно самолюбивый и вызывающе независимый Бродский всякий раз решительно пресекал попытки Евтушенко, этого актера в жизни, публично разыгрывать роль своего покровителя. Бродский отвергал посредничество между властью и публикой, которое столь охотно брали на себя шестидесятники. Он всегда настаивал на том, что у поэзии и политики общего только две начальные буквы, и не боролся за место трибуна. Когда Бродский говорил о Евтушенко, то вспоминал слова своего любимого Баратынского: «пошлый глас, вещатель общих дум». И эстетику и поведение Евтушенко он рассматривал как торжество пошлости. Поэт, по мнению Бродского, должен был разговаривать не с властью, а с Богом...