«У белой женщины черный ребенок, у нее черный ребенок…» Фильм «Цирк», 1937 год. В роли американской циркачки Марион Диксон - Любовь Орлова.
В роли «черного ребенка» - Джеймс Паттерсон.
Мы жили с ним в одном доме на Кутузовском проспекте. Иногда даже стояли в одних очередях в гастрономе «Украина». Помню его в одном и том же пальто много лет. Седой, какой-то пепельный грустноглазый мулат с авоськой в руках, в войлочных ботинках «прощай молодость».
Мне кажется, ему всегда было холодно. Конечно, в нем уже тогда никто не смог бы опознать хорошенького темнокожего мальчика, вокруг которого была закручена интрига одного из главных советских фильмов.
Пару раз я встречал во дворе его маму, некогда знаменитого дизайнера Московского дома моделей, художницу по костюмам Веру Аралову. Какая-то была там тайна. Высокая женщина аристократической внешности и ее темнокожий немолодой сын. И это их прошлое, из которого доподлинно было известно только то, что ребенком он снимался в «Цирке» и сама Любовь Орлова качала его на руках и пела колыбельную.
Есть легенда, что Сталин хотел из него сделать что-то вроде любимого арапчонка. Арап Великого Сталина. Его даже специально отдали в мореходное училище. Ему шла морская форма. Но воина из него так и не вышло. Другая структура. Другой человеческий типаж, совсем не пригодный к парадным маршам. И актером он тоже не стал. Он был поэтом. С тихим голосом. С малотиражными сборниками стихов, про которые мало что было известно. Потом я узнал, что он рано лишился отца. Что один брат погиб в автомобильной катастрофе, а другой работал телеоператором в Останкино.
Иногда о Джеймсе вспоминали в связи с очередным юбилеем «Цирка». Он исправно участвовал в программах и презентациях, посвященных эпохальному фильму. Но ничего вспомнить или рассказать толком не мог. Все-таки тогда он был слишком мал. Вместо дежурных воспоминаний он скромно предлагал почитать свои стихи. Трогательные, чуть бессвязные и даже как бы не совсем в рифму. Но все покорно внимали, пока он декламировал, взмахивая своими сиреневыми ладонями.
Я не помню себя, я не помню
Подробностей,
Я не помню избытка актерских
способностей,
Но я помню, как что-то
Взволнованно пели
Мне Россия и Африка у колыбели.
А потом он исчез. Говорили, что Джеймс вместе с мамой перебрался в США, на родину отца. Жизнь любит странные рифмы. Он вернулся туда, откуда его вывезла Марион Диксон в страхе перед судом Линча и толпами своих белых сограждан. «У этой женщины черный ребенок»…
22 мая из Вашингтона пришло горестное известие - Джеймс Ллойдович Паттерсон умер. «Месяц ходит высоко. Светят звезды далеко. В этот синий, синий свет, где ни слез, ни горя нет, сердце хочет улететь от бед…»
Светлая память.
