Жизель
Ты сидишь в ресторане со своим кавалером – мальчишкой, который едва ли не вдвое младше тебя. Ты хорошо выглядишь для своего возраста. В модно уложенной прическе ни единого седого волоска, черные блестящие локоны свободно рассыпаны по плечам. Элегантное черное платье чудесно подчеркивает твою безупречную фигуру. Носком узкой туфельки ты поглаживаешь ногу этого мальчишки, смотришь на него влюбленными глазами. Ты не знаешь, что ему от тебя нужны только деньги. Мои деньги, те, что ты отняла у меня, моя дорогая женушка.
Подлая воровка, а я ведь любил тебя! А ты бросила меня ради этого мальчишки! Нет, не этого, другого. Какая разница, ты всегда влюбляешься в них, они всегда тебя бросают – жизнь тебя ничему не учит, Жизель.
А может тебе не любовник нужен, дорогая? Мне не хочется думать, что я был настолько плох. Может ты мечтаешь о сыне? Я мог подарить тебе сына, но ты отказалась от меня. Ты смотри, у тебя взгляд матери, которая любуется, как хорошо кушает ее дитя. Гляди, он же просто маменькин сыночек!
Был когда-то. Сейчас он умело играет эту роль, зная, что тебе это нравится. Ты испортила его, старая развратница! Готов поспорить – вы живете в твоей квартире на мои деньги. Он не работает, зачем? Ведь у него есть такая добрая мамочка как ты. А ты делаешь вид, что тяжело работаешь. На деле же – кропаешь статейки о туфлях и поясках в своем псевдомодном журнальчике. Но вряд ли тебе за это много платят – пишешь ты довольно посредственно. Но тебе же надо создать видимость честной жизни.
Официант приносит напитки. Твой мальчик даже не смотрит на тебя, тогда как ты буквально сверлишь его взглядом, пожираешь, прости за банальность. Ты даже не притронулась к еде.
Вы встаете, мальчишка, опомнившись, берет тебя за руку. Дорогой автомобиль ждет вас на парковке ресторана. Мой любимый черный автомобиль. Его ты тоже отняла у меня. Мальчик открывает перед тобой водительскую дверцу и помогает сесть, затем шустро обходит машину и садится рядом. Конечно, ты не разрешишь ему вести. Конечно, это же опасно. Он же может угнать машину и сбежать от тебя навсегда. Ты понимаешь это. Не веришь и не допускаешь таких мыслей, но где-то в глубине души ты понимаешь это.
Ты заглядываешь ему в глаза и поглаживаешь руку. Он, наконец, соображает, что нужно что-то сделать и целует твои губы. Ты как-то грустно усмехаешься и заводишь машину. У вас билеты в театр. Не первый ряд, конечно. Не потому что ты не можешь себе этого позволить, просто ты мало внимания обращаешь на сцену во время спектакля, предпочитая заниматься своим юным кавалером. А зря иначе ты бы заметила меня.
В темноте ты шепчешь мальчику всякие милые глупости на ушко, щекочешь его шею своим язычком, обжигаешь дыханием. А он молчит. Он хочет посмотреть спектакль, он устал от тебя, твое внимание ему приелось. Он замечает прелестную девочку на сцене. Возможно, он даже мечтает о том, как принесет ей букет свежих цветов после спектакля. Готовит целую речь с признанием в любви – молодые так быстро влюбляются! Но потом он вспоминает – нет, милая Жизель, не о тебе, - о деньгах. Где он возьмет деньги на букет? Ведь ты полностью содержишь его. Мамочка все купит, только пальчиком покажи.
На лице мальчишки, на миг всего, появляется выражение усталости и раздражения. Он быстро берет себя в руки, ты не успела заметить. А я успел. Я уже за кулисами, немного сбоку от сцены и наблюдаю за тобой, милая. Ты надоела бедняге, Жизель! Оставь бедного ребенка! Впрочем, он приползет обратно на коленях, будет целовать твои ноги до тех пор, пока ты не примешь его. Он не привык к простой жизни, мальчику нужно богатство.
Ты продолжаешь отвлекать его от спектакля, некрасиво с твоей стороны. Я позволил тебе сыграть свой до конца. Я послушно стал марионеткой в твоем театре, а из тебя вышел отличный кукловод, молодец, Жизель, у тебя получилось. У меня пока нет своего театра, но хоть дай мне внимание публики в этом спектакле.
На вас уже оборачиваются, вы привлекаете больше внимания, чем актеры на сцене.
Нет, моя милая, это мое представление. Но если тебе так уж хочется быть в центре событий…
- О, Элизабет! Любовь моя!
Я подскакиваю к тебе и становлюсь на одно колено. Благо ты сидишь не в центре ряда, а возле прохода – на случай если твой мальчик или ты (разумеется, это всегда ты) больше не сможете себя сдерживать, и вам захочется уединиться. Луч прожектора направлен прямо на нас, ты щуришься из-за яркого света, в то же время глаза пытаются широко открыться от удивления. Забавная гримаса. Я люблю противоречия.
- Ч-что? – бормочешь ты.
Конечно, ты не узнала меня. Я сам себе гример, я упорно учился и достиг определенного уровня мастерства в этом деле.
- Милая леди, подыграйте мне, - шепчу я. – Это часть спектакля. Я потом объясню.
Ты киваешь. Ты просто милашка.
- Почему ты здесь, Элизабет? Почему ты сбежала?
- Я не могла больше там оставаться, - неуверенно отвечаешь ты. – Мой отец… Мой отец убил бы тебя!
Отец! Она влезла в роль молодой девушки. Ох, Жизель…
Я киваю еле заметно, но чтобы она увидела.
- Мне все равно, Элизабет! Я люблю тебя! Мы должны быть вместе.
- Ах так?! – восклицает Клара со сцены. По сценарию она моя возлюбленная. – Значит, ты врал мне?
Моя хорошая Клара, всегда готова подыграть.
Мы втроем разыгрываем простенькую и банальную сцену ревности в любовном треугольнике, после чего я увожу милых дам за кулисы.
Клара хохочет, ей нравятся импровизации. Ты все еще немного сбита с толку, но тоже смеешься. Я благодарю тебя за помощь, потом наклоняюсь к твоему уху и шепотом приглашаю на свидание. Здесь, в театре. Через три часа, глубокой ночью. Ты соглашаешься, разумеется. Кто сказал, что мамочке нельзя погулять, пока ее сыночек спит?
Ты уходишь со своим мальчишкой, зрители расходятся, актеры тоже. Уборщики не замечают меня и тоже уходят.
Я трачу эти три часа с умом. Я готовлюсь к свиданию с тобой, моя женушка. Только на эту ночь театр станет моим.
Я встречаю тебя у черного входа в театр. Ты улыбаешься и приветствуешь меня. Я тоже улыбаюсь, и тебя приветствует удар тяжелой палкой в висок.
Ты приходишь в себя. Тебе, наверное, жутко больно. Ты пытаешься шевелиться, и, кажется, у тебя получается, пока ты не осознаешь…
Твои руки и ноги двигаются без твоей помощи. Ты хочешь пошевелить пальцами - вместо этого твоя рука поднимается и машет зрителям…
Зрителям? Но в зале никого нет.
Это тебе кажется, что в зале никого нет, милая Жизель. Ты на сцене, спектакль начался, кукловоду пора приниматься за работу.
Это просто веревки. Я мог бы насадить твои ладони на крюки, проткнуть кожу на конечностях не опасно, но как быть с головой? К тому же, из-за боли ты ничего бы не поняла, дорогая. Так что я просто привязал тебя.
Я дергаю за рычажки, и ты двигаешься. Ты идешь к краю сцены и кланяешься.
Кричишь. Зачем ты кричишь? О, неужели ты увидела что-то в оркестровой яме? Ножи? Гвозди? Спицы? И все острием кверху? Да, дорогая, прости, забыл предупредить. Но мне не нравится твой крик, ты портишь спектакль, крик не по сценарию. Придется заклеить тебе рот скотчем. Не серебристым из фильмов, а обычным – прозрачным. Зрители должны видеть твое лицо, над ним трудилось столько хирургов!
- Ты?.. – задыхаешься ты, когда я подхожу. – Ты же не…
Я целую жену в губы. Мы ведь так и не развелись, Жизель. Моя смерть не означала наш развод, тем более что я не умер, хотя ты очень старалась.
Твой рот заклеен скотчем, по которому стекают грязные слезы. Тушь потекла. Ничего, так ты даже больше похожа на несчастную марионетку.
Ты порхаешь по сцене, немного неуклюже взмахиваешь руками, как и любая кукла на веревочках. Спектакль хорош. Это детская сказка, только я изменил концовку.
Королева стала нищенкой - ее «верная» собачка сбежала к молодой хозяйке и забрала все золото. Королева в отчаянии бросается со скалы в море и падает прямо на острые камни.
И ты прыгнула. Я очень быстро перерезал все веревки, и ты упала в оркестровую яму. Ножи и гвозди прошли насквозь. Спицы не оправдали доверия.
Глупенькая королева. Кто же пишет завещание, будучи еще почти молодой? И какой же глупец завещает все своей собачке?
Пока я вытаскивал твое тело и приводил сцену в порядок, я подумал, что даже после своей смерти ты продолжаешь отравлять мне жизнь, женушка. Я никого не убиваю, Жизель. Ты – моя первая жертва. Я просто возвращаю всех на свои места, ангелы должны жить в Раю, а грязные и порочные демоны – в Аду. Им не место среди людей, я помогаю им вернуться домой. Но ты…
Из-за тебя, Жизель, я стал грешником. Это была месть. Это плохое чувство, Жизель. Я не должен его испытывать. Я просто раскладываю все на свои места, я не убийца, я исправляю ошибки.
Может быть, ты и заслужила Ад, но твое место среди людей. А я забрал его. Видишь, что ты со мной сделала, сволочь? Мне придется замаливать этот грех, мне придется работать вдвое усерднее, чтобы искупить эту вину. Я даже волос твоих не возьму. Я ненавижу твой запах, ему не место в моей коллекции.
Ладно, тебе понравится среди бесов. У них твой характер. Просто представь себя снова живой.