8
- Чертов зэк! – удар в поддых, резкий и неожиданный.
Нет, я вовсе не жестокий.
Просто.
Я.
Ненавижу.
Когда меня игнорируют!
- Дорогуша, у Вас не слишком сильный удар, - холодно заметил Принц, мой взгляд, как бы он наверняка выразился, озарился злобой, я ударил снова, на этот раз по личику, которое так было бы здорово испортить, а с другой стороны – даже жаль. Он только вытер кровь подушечками пальцев со щеки и все так же уничтожающе смотрел мне в глаза. Бесит, честное слово.
Я схватил его за шкирку, поволок за собой к пустырю. С этим местом у меня были связаны до этих пор только светлые воспоминания. Да-да, именно здесь, глядя на последний луч заката, я валялся пьяным у железной сетки, за которую весьма удобно цепляться пальцами, которая сверху была празднично и по-новогоднему украшена колючей проволокой. Да-да, здесь мне в пьяном бреду виделись красивые женщины, кажется, одна из них когда-то была… или не была… черт, я что-то потерял мысль в этой эпилептической атаке ностальгии, бр-бр.
Я ударил мальчика снова, чтобы вернуть себе хоть какую-то трезвость мысли, но не особенно получилось. Ему явно было не очень хорошо, он едва держался на ногах. Ну, конечно же. Сперва эти, а теперь я. Мне тоже стало не очень хорошо, ведь получается, что я просто доделываю грязную работу за своих сладеньких маленьких уголовничков.
- Дорогуша, я и подумать не мог, что Вы так любезны, чтобы сделать все за тех, за кем присматриваете. Может быть, после того, как закончите эти бессмысленные пытки… - говорил Принц, а во мне уже кипело негодование. Да что ты знаешь о пытках, чертов мальчишка! Да что ты вообще знаешь! И не смей, черт возьми, читать мои мысли, то, что я все время обращаюсь к тебе, не значит, что ты имеешь на них право! - …Вам стоит вернуться в столовую и доесть кашу за тех, кто не сделал этого сам?.. – нет, ну он просто выбора мне не оставляет. Я бил его, да. Нещадно бил, то по почкам, то по лицу, и он выбешивал меня еще и тем, что стоял и совершенно спокойно, смиренно принимал эти удары судьбы. Нет, ну не судьбы, а меня. Но я же твоя судьба, Принцесса, разве нет?! Наша встреча, мой друг, просто роковая. И я уничтожу тебя быстрее, чем ты уничтожишь меня своим проклятым голубоглазым взглядом. Может, мне и глаза твои вынуть из орбит, а? Аккуратненько так. Чтобы ты меня не вводил в смятение.
- Ты говоришь, пытки, Принцесса… - прошептал я, схватив его за волосы. Мягкие такие, приятные. Ммм. Какой у тебя шампунь, крошка Принц? – Ты еще ничего не знаешь о пытках. Но я устрою тебе шоу.
- Я не боюсь Вас, дорогуша. Единственное что… Купите себе одеколон, прошу Вас. Запах дешевых сигарет, - надменно говорил он. Нет, ну совсем он совесть потерял!! - …запах дешевого алкоголя, запах Вашей дешевой жизни… мне неприятен.
Этот мальчишка, что он о себе думает?! Я его вывел любезно на прогулку, а он вышагивает и делает вид, что меня здесь нет!? А потом еще и нарывается своими проклятыми фразочками! Этим своим чертовым тоном! Этим своим идиотским сладким голоском! Черт возьми, я его ненавижу. Господа, вы верите в ненависть с первого взгляда?! Она существует, уж поверьте мне. Чертов убийца, так не похожий на убийцу. Слишком хорошенький. О, как я ненавижу всех этих смазливых мальчиков с лицами, похожими на девчачьи! О, как я ненавижу все эти манеры, всю эту напускную мишуру! Черт возьми, черт возьми! Никто меня не выбешивал так! Ваше Высочество, Вы, черт Вас дери, единственный в своем роде! Да… Сколько я видел людей, сколько я уничтожил зэков… но тебя я запомню, черт возьми, надолго! Тебя я не забуду, уж поверь. Можешь считать меня сентиментальным идиотом, но я вырежу твое проклятое имя, которого даже не помню, ножом на коже, чтобы никогда не забыть! Разумеется, потом. После. Когда твоя никчемная жизнь оборвется в моих руках.
Я ударил его снова. И снова. И снова. И снова. И снова, но почему-то никакого удовлетворения мне это не принесло. Не знаю, в чем тут дело. Не то в Вас, Ваше Высочество, не то во мне, не то в том, что я хочу курить, или пить, или женщину, или… Не знаю я уже, чего хочу. Наверное, раз и навсегда стереть надменную улыбку с его окровавленных губ. Не знаю, зачем. Раздражает просто. Я вообще теряю мысль сейчас, потому что… Не знаю почему. Со мной что-то не так. Эй, Ваше Высочество, я, кажется, заболел. Может, на Вас покашлять и заразить какой-нибудь дрянью? Впрочем, мне тебя даже заражать нечем, не так и много было случайных связей. Боже. О чем это я?! Боже, боже, дай по роже.
- Спасибо, конечно, Вам, дорогуша, за прогулку, свежий воздух пойдет мне на пользу, - нет, смотрите-ка, ему тяжеловато говорить, ну наконец-то хоть какой-то прогресс. – Но боюсь, что мне пора возвращаться в мою камеру, - ээээй! Что за дела?! Ты совсем сдурел?! Какого дьявола?! Он разворачивается, воспользовавшись тем, что я его не держу уже, потому что бить и держать – это как-то не по-джентльменски, ха-ха. Все для тебя, Принцесса, а ты разворачиваешься, дрянь, и уходишь!?! Шаг, еще шаг. Хватит. Ты превысил позволенный тебе шаг в сторону. Мне считать, что это попытка сбежать!?
Я поймал его тонкое запястье в кольцо своих грубых пальцев. Потерпи, хороший мой, недолго осталось. Совсем чуть-чуть.
- Запомни, принцесса, здесь я решаю, что тебе пора, а что нет, и никто другой. Твоя жизнь не принадлежит тебе, она в моих руках, - ааа! Я точно от него что-то подцепил! Зачем столько слов?! К чему эти длинные фразы!? Боже, боже, дай по роже! Я прижал его к сетке, нет, не так. Я вжал его в сетку, вплотную стоя рядом и сжимая его запястья, на всякий случай оба, над его головой, и прошептал. Ласково. На ушко. – Как и весь ты, - я скользнул взглядом по его лицу, по тельцу, хрупкому и худому. Интересно, он рос в концлагере, что такой худой? Бедняжка, так и откинуть очаровательные стройные копытца недолго, мне будет жаль, правда жаль.
Если ты умрешь своей смертью, чертов мальчик. Если тебя убью не я, мне правда будет очень жаль. Свободной рукой я проскользил по его напряженным ребрам – забавный оборот, я совсем сдурел, и думаю, что кости могут быть напряжены, ну а что? Кто сказал, что надзирателю нужно знать анатомию? Кто сказал, что дрессировщику нужно знать анатомию? Впрочем… Я же здесь зверь, а все эти крошки – убийцы, маньяки и просто идиотики – они же ни в чем не виноваты, они же хорошие, не так ли?
А мальчик насторожился, даа.
Ну что? Кто попробует угадать, что я буду делать в следующую секунду?! Никто. Я и сам не знаю.
- Я не вещь, чтобы кому-то принадлежать, - да ладно, малыш! Ты зазнаешься, а сколько в этих дурацких красивых голубых глазах уверенности в этом.
- Докажи, - полушепотом, чтобы пощекотать его ушко, а заодно и нервы дыханием, сказал я, глядя, как с уголка губ течет бордовая капля. И стер ее. Губами. Жадно, да. И порывисто, очень. Мне просто очень нравится вкус крови. Вот и все.