Солнце проникало в номер осторожно, словно крадучись, отыскало щель между легкими занавесками на окне, из которого открывался весьма неплохой вид на город, и упало на паркет полоской света. Кажется, сегодня оно вовсе не собиралось вешаться, да и у меня самого-то настроение было куда лучше вчерашнего. Впрочем, оно улучшилось еще вечером. Все-таки это было неплохо. И было бы неплохо навестить свою новую знакомую. Я же все-таки джентльмен, разве нет? Впрочем, едва ли это качество верно сочетается с моей сущностью.
Прошло еще какое-то время прежде, чем я оделся и спустился в вестибюль, это было хорошее приключение, не так ли? Прага, красивая женщина, спокойное утро… Да, отличное тихое приключение. Но все заканчивается… Кроме, пожалуй, вечности, но кого это будет волновать? Я шел по улице, сунув руки в карманы, и на удивление беспечно оглядывал встречных людей, они были такими улыбчивыми и такими… чужими. Просто родных у меня и быть не может. Грустно, безнадежно, безысходно. Только… что мне? Я бродяга, скиталец! Не страшно. Переживу. Переживал. Лишь вечерами, глядя на теплый свет за окнами чужих домов… Где бы я ни был, сколько бы ни менял маршруты и адреса, везде есть эти проклятые дома с теплым светом, которые неизменно напоминают мне о том, чего у меня никогда не будет…
Да не важно все это! Такое спокойное тихое утро, а я со своими глупыми мыслями рискую его испортить. Кто я такой? Бродяга, да. И это чертовски приятно, я свободен. Насколько может быть свободен такой, как я. Впрочем, все относительно, и это тоже. Я свободен уходить, когда захочу, оставляя после себя… потоп, пожар или просто впечатление, как о безымянном герое, стороннем наблюдателе или же, куда чаще, как об отъявленном негодяе. Все относительно, и мнение людей тоже, обычно они и представить себе не могут, кто стоит перед ними, а даже если могут, то отказываются верить своим глазам. Сложнее всего верить в очевидное, поэтому, держу пари, если сказать правду кому-то из этих людей, просто так, без лишних предисловий, они просто рассмеются в лицо, а то и вовсе из доброты душевной сообщат в ближайший психоневрологический диспансер. Не лучше ли промолчать и уйти? Конечно же.
В городе, на этих узких улочках было на удивление тихо сейчас, можно было слышать собственные шаги, собственное дыхание или стук собственного сердца, если бы оно, конечно, было. Всего лишь метафора, но именно своего сердца я никогда не слышал, и даже когда мне доводилось посещать врачей – о, бедные врачи! – они подолгу не могли прощупать пульс. Смешно и нелепо, как и все в нашей жизни, не так ли? Но случается и приятные моменты, когда ты вполне всем доволен. Вот как сейчас, например.
Я насвистывал незатейливую мелодию – кажется, это был полузабытый гимн давно исчезнувшей страны – и едва не прошел мимо цветочного магазина. Порой можно позволить себе какие-то милые глупости. Может, в этом и не было особого смысла, но хотя бы один город я же должен покинуть с улыбкой.
С букетом я вошел в то самое кафе, где познакомился с этой умелой женщиной накануне, и тут же отыскал ее взглядом у одного из столиков – она убирала посуду – и протянул цветы. Ее коралловые губы растянулись в улыбке, а в глазах застыло кокетливое «это мне?» и немного удивленного «ну надо же», к ним добавилось томное «о, Данте…», когда я поцеловал ей руку. Идеалистическую картину портило лишь ощущение. Мне казалось, что кто-то наблюдает за нами, и я отчетливо чувствовал на себе этот полный ненависти взгляд, но даже не потрудился посмотреть, кому он принадлежит. Это, пожалуй, было не важно. Впрочем, мне все казалось чертовски не важным, не значительным, мелким в сравнении с вечностью. Сущие глупости – все эти человеческие чувства, и ненависть, как одно из самых сильных, если не самое, из них, тоже.
- Марика, ты не могла бы сделать мне двойной эспрессо? – попросил ее я после дежурных комплиментов, от которых женщины теряют голову, и она охотно согласилась, удалилась и оставила меня наедине с моими почти что радостными мыслями. Да будь что будет, как всегда. Милая Марика, ты была так хороша этой ночью. Спасибо, Прага, за этот радушный прием. Спасибо и прости.
- Вот, - объявила Марика, будто вручала мне орден Почетного Легиона или что-то в этом роде, а не чашку с обычным кофе, впрочем, от его аромата мое и без того неплохое настроение улучшалось еще больше. Хоть какой-то город, черт возьми, оставит о себе приятное впечатление. Сказочная и мрачная Прага. Или все места, где я появляюсь, кажутся мрачными? Да какая разница!
- Спасибо, - кивнул я. Марика ждала каких-то еще слов, только вот зачем? Для нее эта ночь тоже была не более, чем приключением, всего лишь. Все до отвращения честно. И она сама это понимает. – Я тебе позвоню как-нибудь? – спросил я зачем-то, если бы я звонил всем, кому говорил эти слова, я бы разорился на переговорах!
- Конечно, - улыбнулась она и отправилась обслуживать других клиентов, я еще какое-то время сидел вот так, потягивая кофе, и не думал ни о чем, а потом вернулся в номер отеля. Обычно людей очень удивляет мое пожелание к комнате, в которой приходится останавливаться. Глобус. Разумеется, за деньги они могли бы достать мне хоть кусок метеорита, за деньги люди вообще способны на все. Это ли не повод ненавидеть их? А я ненавижу? Да нет, что Вы! Люди едва ли достойны столь сильных чувств. Это ни к чему, лишнее, хватит и безразличия. Я остановился у окна и раскрутил глобус, пальцем попал в Индию. А что? Давненько я не был в Дели. Или в Мумбаи. А еще лучше в Манали, до чего там красивые водопады. А может быть, лучше продолжить путешествие по Европе? Что там у нас по соседству? Германия, вот и отлично. Пора бы собирать чемоданы – и прочь отсюда.
Я оставил в покое глобус, взял с подоконника пачку сигарет и закурил, глядя на этот очаровательный в своей мрачности, но такой светлый и кажущийся в солнечных лучах почти призрачным город. Буду ли я скучать по тебе, Прага? Едва ли! Я не из тех, кто может привязать себя к городу, к месту и к людям, тем более. И это моя свобода. И мой крест.