Вырождаемся мы от ругани. Наши ругательные слова являются преимущественно матерными, то есть относящимися к половой сфере, и являются все они, по сути своей, обкаркиванием, направленным на подавление деятельности половой сферы и всего того, что с этой стороной человеческих отношений как-то связано, вплоть до любви как таковой. Причём является вся эта ругань преимущественно самообкаркиванием, направленным против самого ругающегося человека.

Человек, произносящий негативно окрашенные слова, относящиеся к половой и любовной сфере, отторгается от этой сферы, лишается положительных связей с ней, и у него ослабевает и половая функция, и способность любить другого человека противоположного пола. И привыкший сквернословить человек вот так и существует – полуимпотентом, от которого отвернулись силы любви, и который не способен ни найти свою настоящую любовь, ни любить толком выбранную себе половину. Естественно, что от этого потом рождается меньше детей, и в целом демография в обществе заметно ухудшается. Да и качество психики самих детей, родившихся без должной любви, тоже оставляет желать лучшего. Не говоря уже о повышенном количестве прямых физиологических недостатков у них, в этом случае возникающих.

Привычка к сквернословию лишает человека даже элементарной возможности объясняться в любви, говорить о любви с любимым им человеком. У него слова любви как-то вязнут во рту, получаются неуклюжими, для него неуместными, чуждыми, не даются ему. В этом убедились, например, многие наши дамы, повадившиеся путешествовать в арабские и другие южные страны. Там местные жители с их пленящей красочной образной речью очаровывают наших дам с лёгкостью необычайной – ещё бы, когда дома, на родине у себя царит сплошное косноязычие на эту тему и, кроме нескольких корявых и неуклюжих фраз, от которых хочется поскорей отмахнуться, от наших мужчин ничего и не услышишь. Зато они мнят себя крутыми и неотразимыми мэнами, с утра до вечера обкаркивая всё и вся матерными словами. Но на практике оказывается, что те же арабы, никого и ничего не обкаркивая, выглядят куда более неотразимо.

Причина такой неуживчивости в одном человеке противоположных по сути своей слов довольно проста – слова существуют не сами по себе, в виде независимых символов, они всегда отражают в себе определённые духовные и ментальные поля, им родственные, и если эти поля достаточно различны между собой, а тем более – антагонистичны друг другу, то в одном человеке они не уживаются, и можно быть представителем или одного поля, или другого, но не разных полей одновременно. И если в человеке постоянно идёт приобщение к полю ругани, то как ему потом перейти к полю любви? Почти невозможно.

Поле ругани тоже существует не само по себе, в виде совокупности ругательных слов, оно является отражением куда более мощного поля – поля ругайи. Ругайя это огромный духовный мир негативных энергетик, действующий депрессивно, вырождающе на человека по всем абсолютно направлениям, не только в отношении любви. Ругайя это паразитическая по сути своей духовная субстанция, стремящаяся подмять человека и всячески ничтожить его ради паразитирования на нём. Что именно это за субстанция такая, откуда она берётся и почему такой является, я достаточно подробно рассматриваю в своей книге «Царская Русская Доктрина», и если кому-то этот вопрос интересен, то он может набрать в любом поисковике название книги и легко эту книгу найти, но здесь не об этом. Здесь для нас важно то, что эта субстанция сама активно навязывается человеку и слова ругани являются одной из главных форм поддержания связи с ней, поэтому ругань человеку оттуда активно насаждается. И ругань это не просто малокультурность, это своего рода одержимость. Хотя противостоять этой одержимости не так уж и сложно, надо иметь в себе хоть какую-то силу воли для того, чтобы себя контролировать. Ругань это удел слабовольных людей.

Одержимость ругайей вместе с её руганью обычно возникает в подростковом возрасте, когда наступает время полового созревания и вместе с этим появляется грех мастурбации. Именно злоупотребление мастурбацией притягивает к подросткам паразитирующих на сексуальной энергии инкубов и суккубов – негативных духовных сущностей, тесно связанных с ругайей и открывающих ругайе доступ к подростку. Одно дело, когда подростка держат подальше от всех этих сексуальных напастей и его половое созревание ограничивается поллюциями или близкими к поллюциям спонтанными актами короткой мастурбации где-то раз в месяц или около того, а совсем другое дело, когда этим занимаются чуть ли не ежедневно, отдаваясь долгому изощрённому рукоблудию. В этом случае приобщение к подростку духовного поля ругайи и дальнейшее паразитирование ругайи на нём ему обеспечено.

Вместе с приходом ругайи возникает, в частности, и тяга к курению, потому что табак является растением с явно выраженной драконьей энергетикой, близкой к миру ругайи, и присутствие при человеке табачных изделий облегчает доступ к нему силам ругайи, поэтому ругайя побуждает человека к курению табака.

А главное, что с приходом ругайи меняется психика и в ней возникает множество негативных свойств, самой ругайе свойственных или ругайей в человеке активизируемых. Это, в первую очередь, раздражительность, склонность к агрессивным истероидным реакциям, это, в не меньшей мере, и лукавство, склонность исхитряться, лицемерить даже там, где к тому нет ни малейшей потребности, это и появляющаяся в натуре подловатость, глумоватость и многие другие неприглядные качества характера, превращающие вчерашнего ангелочка в трудного подростка.

У многих людей весь этот комплекс негативных качеств со временем фиксируется и становится чуть ли не свойствами их натуры. Но, вообще-то, это всё наносное, и самопроизвольно человек склонен к тому, чтобы от всего этого избавляться как от ненужного ему негатива. А вместе с этим, естественно, ослабевает и его связь с ругайей. Поэтому ругайя стремится поддерживать человека в должной с ней связи и в нужном ей психическом состоянии. Основной способ для этого – специфические ругательные слова, которые насаждаются человеку в качестве слов-паразитов и слов-заменителей и которые, как магические заклинания, ругайю призывают и связь с ней укрепляют.

Таким образом, ругань и сама по себе является вещью очень небезобидной, укрепляющей связь человека с силами вселенского негатива и способствующей его деградации, а ругань матерщинная, кроме того, ещё и лишает человека сил любви, возможностей любви и даже просто подавляет его половую функцию. Конкретно каждому человеку это может показаться не так уж и заметным, но в целом на обществе это довольно заметно сказывается уменьшением показателей рождаемости.

И более того – пришедшая к детям в подростковом возрасте матерщинная ругань даже просто препятствует нормальному развитию у них половых органов. Особенно это заметно у мальчиков, у которых это приводит к недоразвитию половых членов.

Опять же, по индивидуальному человеку тут трудно судить, но хорошо известно, например, что есть народы, у которых в целом половые члены больше, а есть народы, у которых в целом половые члены меньше. Причины тому, наверное, могут быть разные, но главная причина лежит на поверхности: меньшие половые члены – у тех народов, в лексиконе которых присутствует матерщинная ругань (или иное уничижительное отношение к половой сфере), по причине того, что эта ругань подавляет развитие у них половых органов.

Вот так и получается: с малолетства – развязная ругань на тему половых органов, а потом вместо полового органа – пипочка. Всё очень естественно. И вполне закономерно. Потому что ругань есть ругань. Она имеет свой потенциал негативного действия.

Да, а в заключение хотелось бы затронуть тему этого самого «иного уничижительного отношения к половой сфере». Достаточно нагляден в этом плане, например, английский язык. Многие отмечали странность того обстоятельства, что при всём кажущемся многообразии словесного запаса в этом языке, в отношении любовной сферы он заметно обеднён. Там присутствует в основном одно доминирующее слово – секс (плюс его производные). Где у нас всё разнообразие человеческих отношений в этой сфере со всеми их оттенками передаётся массой таких слов, как привлекательный, притягательный, симпатичный, эротичный, любовный и так далее, у них используется по преимуществу один лишь эпитет – сексуальный. Наблюдается странная фиксация на этом слове, вытеснение этим словом всех прочих слов, относящихся к сфере расположенности людей друг к другу.

Понять эту странность довольно несложно, если учесть, что у них есть ещё одно похожее по произношению слово, на практике произносимое фактически так же – это слово «шесть». Секс у них пишется как sex, а шесть – как six, но в произношении они очень близки и одинаково способны вызывать силы, которые шестёрке по созвучию соответствуют. Ну, а шестёрка издревле наделялась разнообразным негативным смыслом, вплоть до того, что три шестёрки являются числом дьявола.

И представьте себе, что у нас вместо слов типа симпатичный, привлекательный, располагающий и им подобных, говорили бы: шестерной, шестерной, шестерной. Налицо была бы видна нездоровая подмена понятий, не так ли? У них эта подмена понятий гуляет вовсю.

Шестёрка как символ означает преимущественно непостоянство, блудливость. Это ещё от древних латинян тянется. В связи с этим даже существует такая версия, что три шестёрки означают попросту словесный блуд, то есть «шесть-шесть-шесть» было выражением, использовавшимся римлянами наподобие нашего «бла-бла-бла». И английские «секс, сексуальность», созвучные по произношению их же слову «шесть», означают не просто половую близость или эротичность, они означают именно блуд. Разврат.

И была бы то их собственная англицкая проблема, да ведь теперь это слово и у нас вовсю насаждается. И подобно подкинутому кукушёнку, норовит вытеснить всё вокруг себя. И как это должно выглядеть, когда мы вместо слов «симпатичный, привлекательный человек», начинаем использовать такую их замену, как «сексуальный человек», то есть, по сути, обливаем человека помоями, называя его развратным? Или нам мало своей беды с собственным многообразием словесного запаса в этом отношении?