Одним из лозунгов, под которыми совершались Февральская, а позднее Октябрьская революция было национальное освобождение народов, населяющих Российскую империю. Идея разрушения «тюрьмы народов», каковой представлялась революционерам всех национальностей эта империя, и создания на её руинах нового государства, в котором национальная проблема будет решена радикально, с социалистических позиций долгие годы звучала практически во всех революционных программах и заявлениях. Это не могло не привлечь в революционное движение представителей национальностей, ограниченных в правах - в первую очередь российских евреев, повседневная жизнь которых регламентировалась несколькими сотнями всевозможных ограничений, самими тяжкими из которых были запрещение жительства за чертой оседлости и установление максимальной квоты при поступлении в учебные заведения.

Действительно, в первые послереволюционные годы были все основания полагать, что осуществление этих лозунгов близко - по всей стране начинается настоящий национальный ренессанс, который затронул и русское еврейство. Повсеместно возникают еврейские газеты и журналы, издаются книги, открываются еврейские школы, театры. Энергия и мощный интеллектуальный потенциал русского еврейства, вкупе с традиционным стремлением к получению образования и высоким уровнем социальной мобильности способствовали тому, что в 1920-е гг. многие государственные, партийные и общественные руководящие посты оказались заняты евреями. Это стало одной из главных причин небывалого расцвета антисемитизма, распространившегося практически во всех слоях общества. Антисемитизм стал неотъемлемым элементом общественного сознания тех лет. Ниже на примере Тюменского края будут рассмотрены основные обвинения, звучавшие в адрес евреев в те годы.

 

Данный лозунг широко использовался черносотенцами и официальными властями ещё до революции, а в годы гражданской войны был взят на вооружение практически всей антибольшевистской оппозицией. Так кандидат в члены Учредительного собрания Панкратов активно развивал в своих выступлениях тему еврейского происхождения многих большевистских лидеров, чем вызвал публичную отповедь со стороны еврея-большевика И. Коганицкого[1]. Делегаты тюменских профсоюзов, побывав в октябре 1918 г. в Томске, были поражены обилием надписей «Боже царя храни!», с которыми неизменно соседствовало «Бей жидов!» Впрочем, в своём сообщении они отмечают, что это всего лишь «старая знакомая песня, старое характерное сочетание двух лозунгов»[2].

В 1920-е гг. отождествление советской власти с еврейством стало типичным для многих, если не для всех, недовольных новым режимом. Так, в первой половине сентября 1920 г. на пристани Каратунка Туринского уезда Тюменской губернии были обнаружены антикоммунистические прокламации, одна из которых гласила: «Да здравствует Еврейские вожди»[3]. Тогда же в Тюмени состоялся суд по так называемому «делу тюменских монархистов», распространявших составленные ими «прокламации погромного характера» за подписью «Н.Н. Романов», в которых ими провозглашался лозунг борьбы «против власти советов и евреев»[4]. В ноябре того же года в Ишимском уезде во время празднования годовщины Октябрьской революции распространялись прокламации, в которых утверждалось, что «жидовское советское правительство забирает хлеб отправляет его в палестину в жидовское царство»[5]. Так крестьянство реагировало на тяготы продразвёрстки. Схожее утверждение прозвучало в июне 1930 г. из уст машиниста ст. Тюмень, который при виде паровоза, отремонтированного сверхурочно, в качестве подарка XVI съезду партии и украшенного по этому поводу флагами и плакатами, заявил: «Этот паровоз надо пустить прямо в съезд, чтобы он раздавил всё жидовское царство»[6].

Всплеск антисемитизма на территории края произошёл, по-видимому, в период крестьянского восстания 1921 г., когда в руках повстанцев на протяжении нескольких месяцев находилась большая часть территории края, включая Тобольск - крупнейший центр еврейской диаспоры губернии. Официально руководители восстания провозглашали идеологию интернационализма, однако имеются сведения об антисемитских выступлениях на гарнизонном собрании повстанцев в Тобольске в марте 1921 г.[7], а также о готовившемся еврейском погроме в Тобольске[8]. В политическом отчёте Тюменского Губкома РКП(б) за февраль-март 1921 г. сообщается, что лидерам восстания «пришлось обратиться с воззванием к населению с призывом не поддаваться на агитацию черносотенных купцов спекулянтов и пр.»[9].

О настроениях широких масс можно судить по таким случаям, как убийство крестьянами прапорщика Шмидта, принятого ими за еврея[10], и появление в апреле 1921 г. в Тюмени и многих других местностях воззваний вроде «Долой евреев», «Долой еврейскую власть», «Бей жидов», которые сочетались с лозунгом «В борьбе обретёшь ты право своё»[11]. Уже после подавления восстания, в сентябре 1921 г. на ст. Маслянской Ишимского округа были обнаружены листовки, гласившие: «Долой жидов и коммунистов ибо они угнетатели», «Долой коммунистов грабителей и жидов правителей» и заявлявшие, что «коммунисты, жиды и комиссары только и знают, что грабить крестьян и рабочих.

В качестве доказательства истинности данного лозунга использовалось и такое «проверенное» средство, как «Протоколы сионских мудрецов». Рукописные копии последних распространялись в кон. 1921 - нач. 1922 гг. среди крестьян Тобольского и прилегающих уездов некой Марией Сильверстовой, имевшей неосторожность выслать одну из них своему брату, сотруднику Челябинского Упродгуба, который и сообщил обо всём в ЧК. Примечательна оценка, даваемая этим органом знаменитым «протоколам»: «протоколы собрания Сионских мудрецов имеют злостный провокационный характер и они своим содержанием, безусловно, тёмному и суеверному крестьянству могут вселить мысль, что Советская Власть «Жидовская власть»[12].

Последнее убеждение получило распространение во всех социальных группах, включая армию. Так в октябре 1923 г. сообщается, что завхоз штаба 317-го батальона, расквартированного в Ишимском округе, «ведёт агитацию против коммунистов и называет всех «жидами»[13]. Антисемитизм проник и в ряды самой партии. Так на заседании Комитета Тюменского организации РКП(б), состоявшемся 24 октября 1919 г., подверглась обсуждению деятельность секции Интернационалистов. Было отмечено, что секция «уже была создана и в ней находились развитые традиции, лучшие работники, но евреи и благодаря существования среди тёмных масс антисемитского настроения, отрыжки колчаковщины ещё, работа всё время тормозится», вследствие чего было решено «просить Екатеринбургский Комитет Партии прислать для руководства работами секции дельного работника интернационалиста и ввиду тёмноты масс и временно определённого антисемитского течения - не еврея»[14]. В 1929 г. коммунист Сметанин руководил на фабрике «Пламя» в Тюмени травлей работницы-еврейки[15]. Восприятию коммунистической партии, как «еврейской» нисколько не мешало тот факт, что на 1 декабря 1921 г. в Тюменской городской организации РКП(б) из 900 членов только 8 были евреями, что составляло 0,88 % (при этом в организации было 7 латышей, 10 украинцев и 25 поляков)[16].

 

Отождествление коммунистов с евреями сочеталось в массовом сознании с традиционной религиозной неприязнью к инаковерующим, продолжая тем самым традиции антисемитизма дореволюционных лет. Так на декрет об отделении церкви от государства часть крестьянства реагировала в 1921 г. следующим образом: «власть совершила богохульство обидев «батюшек» и то только потому что у власти сидят «жиды» ненавидящие христа, а потому и старающиеся надругаться над ним и его служителями». При этом отмечалось, что «такие слова можно слышать во всех деревнях стоит только завести разговор о религии»[17]. Аналогично было встречено и введение нового стиля летоисчисления. На церковном съезде верующих, состоявшемся 19 октября 1923 г. в с. Тугулым, священник Добромыслов выступил против этого нововведения, заявив, что «новый стиль это еврейский и мы не должны его праздновать, все церковные праздники должны праздновать по старому стилю, что съездом и было постановлено»[18]. Убеждение масс в ненависти евреев к христианству усилилось в ходе агрессивной антирелигиозной кампании, охватившей весь край. При этом верующие Тобольского округа в январе 1924 г. заявляли: «коммунисты хотят разрушить православие, а религии татарская, еврейская и другие остаются в прежнем виде»[19]. В действительно же все синагоги губернии в 1922 г. подверглись конфискации на нужды голодающих Поволжья, а в 1929-1930 гг. были закрыты.

 

Внутрипартийная борьба 1920-х гг. также оказала своё влияние на формирование антисемитских настроений. Значительное число евреев на высших партийных и государственных постах, их влиятельность и активность, в том числе на стороне оппозиции, лидерами которой являлись евреи Троцкий, Каменев и Зиновьев способствовали возникновению представления, в котором внутрипартийная борьба принимала вид столкновения между евреями, стремящимися к полному захвату власти (лидеры оппозиции), и их противниками. Так в апреле 1923 г. некий Ушаков распространял слух о том, что «Троцкий уже давно убит, надо полагать на национальной почве»[20]. В ноябре 1923 г. в Тюменском округе распространялся слух о том, что «в Москве якобы на одном из митингов выступал тов. Троцкий, по докладу о международном положении, где был встречен криком публики «долой жидов от власти и долой червонцы»[21].

Любое изменение баланса власти в Кремле воспринималось в антисемитском контексте. Примечательно, что Ленин при этом ассоциировался в массах с образом народного заступника, противостоящего «еврейскому засилью». К примеру, в мае того же года в Слободо-Туринской волости ходил слух, согласно которому «Ленин арестован и в России правят жиды и бывшие жандармы под видом большевиков»[22]. Узнав о смерти Ленина, часть крестьянства Тобольского округа высказала следующее суждение: «Соввласть держалась и была крепка только потому, что был Ленин, он мог и умел подходить к народным массам, а теперь остались одни жиды у власти»[23].

В том, кто имелся в виду, сомневаться не приходится - главным образом, речь шла о Троцком, одном из наиболее вероятных претендентов на пост руководителя партии и государства в те годы. Действия Троцкого активно обсуждались в широких массах, а их оценка принимала порой самые невероятные формы. Так в декабре 1924 г. среди рабочих Поклевского пимзавода Тюменского округа, обсуждавших последнее выступление Троцкого, были распространены опасения «как бы не произошло волнений среди евреев в защиту Троцкого». Успокаивала их лишь уверенность в том, что «партия и Соввласть этого не допустит»[24].

По словам самого Троцкого, подобные настроения отчасти были обусловлены тем, что начиная с 1926 г. на уровне первичных ячеек сталинскими агитаторами велась открытая антисемитская пропаганда, доходчиво и просто объяснявшая рабочим суть внутрипартийного конфликта – «жиды бунтуют»[25]. Среди откликов на оппозиционное выступление Зиновьева на XIV съезде ВКП(б) в августе 1926 г. можно встретить высказывание телеграфиста ст. Тюмень, заявившего, что «в связи с событиями происходит нашествие евреев, так как Зиновьев, Лашевич, Троцкий и др. евреи, хотя Троцкий пока ещё молчит, но всё же к той или иной группировке примкнёт»[26]. Один из тюменских рабочих в разговоре с товарищами в ноябре 1923 г. прямо сказал, что «Троцкий и Зиновьев являются евреями и поэтому они добиваются того, чтобы власть была в их руках, что имеется в действительности». При этом сообщалось, что это заявление «все присутствующие рабочие поддерживали»[27].

 

Это утверждение выросло на благодатной почве массовой безработицы и падения уровня жизни в 1920-е гг. Кроме того, следует учитывать, что за годы гражданской войны край лишился значительной части чиновничества, да и просто образованных людей. Освободившуюся нишу заняли во многом люди приезжие, среди которых было и немало евреев. Так рабочие завода «Красный Октябрь» в Тюмени говорили в мае 1926 г.: «один моська пролезет и всех за собой тянет ... любят быть на тёплых местечках, ни одного еврея не увидишь рабочим, он где-нибудь да устроится, а если не устроится - у него своё дело или торговля»[28]. Среди служащих также были распространены подобные настроения, причём в некоторых случаях ненависть к евреям приобретала характер настоящего психоза. Так один из служащих Церабкопа в Тюмени «даже плакал и говорил, что если бы не семья, то он бы евреев стал стрелять»[29]. Недовольство евреями было распространено даже среди кулачества, заявлявшего: «как ответственный пост, так и занимает его еврей, и неужели не нашлось бы русских таких же грамотных на эти посты»[30]. Впрочем, даже на фоне «хронической ненависти к евреям» среди беднейшего крестьянства встречались и такие высказывания: «пусть управляет еврей, татарин, но только умело»[31].

Проект создания в Крыму еврейской республики также хорошо укладывался в схему антисемитского мировосприятия. В 1926 г. сотрудник ж/д г. Ишима заявил в частном разговоре: «это верно, что крестьяне Украины послали письмо тов. КАЛИНИНУ, в котором запрашивают, почему правительство заселяет Крым евреями, а русский народ переселяют в Сибирь, не лучше было бы евреев переселить в Сибирь, чтобы они не издевались над русским народом. Так как евреев на производстве не увидишь, а все они на лёгких должностях, если не в кооперативных, то в других хозяйственных организациях»[32].

Подводя итог, следует признать, что антисемитизм принял в 1920-е гг. небывалые размеры, не встречая при этом должного сопротивления со стороны властей. Образ еврея в массовом сознании был явно демонизирован и потому вызывал ненависть в самых разных слоях общества: рабочие обвиняли евреев в уклонении от физического труда, служащие - в занятии всех выгодных должностей, крестьяне - в изъятии хлеба и притеснении православной религии. Антикоммунисты видели в евреях опору большевизма, большевики - базу оппозиции. В результате в широких массах был создан образ еврея, вызывавший типичные проявления фобии - страх и ненависть одновременно.

---