Жжжж…черная муха летела спать. Поздняя осень загнала солнце в тупик, и начались холода. Деревья зябко оглядывались, прогибаясь под ледяным гулом ветра. Солнце пыталось выжечь себе путь в далёких картонных тучах.
Жжжж…черная муха летела спать. Лежала жёлтая трава. Земля была грязной и вязкой. Лужи смотрели распахнутыми глазами в гладкое небо. Коричневые гнилые листья летели, причудливыми спиралями крутясь в мелких брызгах дождя, или тяжело сразу падали на потрескавшийся асфальт.
Жжжж…черная муха летела спать. Мёртвые окна домов чёрными дырами поглощали свет. Кирпичи сохраняли тепло внутри строений. Облезлые ставни хоронили в себе чёрных мух.
Жжжж….черная муха летела спать. Она запаздывала на спячку. Было холодно. Муха пролетела через поникшую клумбу, окружённую опавшими лепестками, протиснулась в узкую щёлку в заборе. Муха искала лазейку внутрь сарая: в сарае было тепло, сухо и пахло сеном. Она подлетела к его крыше, покружила там, но чердак был забит доска к доске. Постепенно вечерело, хотя день был такой пасмурный, что разгар дня не сильно отличался от его завершения.
Муха облетела сарай и дом слева, пролетая мимо окна, она заглянула в него. Желтые занавески были плотно задёрнуты, на подоконнике лежали красные яблоки, между рам лежали засохшие мухи. Но муха не заметила ничего кроме яблок, потому что она летела быстро, в надежде обнаружить желанную щёлку. Красные клетки кирпичей скоро сменились сырыми полосами досок. Подлетев к сараю с другой стороны, муха села на край доски и замерла.

Старушка сидела на засаленной табуретке и смотрела на стену. Там сидел огромный чёрный таракан и противно шевелил усами. Старушка могла бы встать и убить мерзкое насекомое, но всё тело её болело. Таракан, видимо, пригрелся на стене и не хотел уползать. Старуха, было, шикнула на него, но потом опомнилась, хихикнула и махнула рукой. Вдруг что-то громко хлопнуло, и свет в доме погас. Старая женщина охнула и закрыла лицо руками. Немного погодя она со страхом раздвинула пальцы и сквозь них стала медленно вглядываться в темноту. В доме часто гас свет. Старушка боялась темноты.
В панике она медленно приподнялась с табуретки и, хватаясь одной рукой за стену, всё ещё прикрывая глаза рукой, попыталась дотянуться до таракана. В темноте он показался ей большим и страшным. Неловко махая рукой, она попыталась смахнуть врага со стены. Таракан злобно шевелил выросшими до невероятных размеров усами. Старушке казалось, что он прыгнет на неё и раздавит толстыми мерзкими лапами. Но тут она изловчилась и смахнула его. Черная тварь плюхнулась в ведро с холодной водой. В темноте, по воде пошли круги. Таракан барахтался и визжал противным тонким голосом. У старушки от всего этого закружилась голова. Она, слабо соображая, сползла на пол и перед тем, как её сознание окончательно померкло, женщина увидела, как таракан, вопя, мотая лапами, опрокинул ведро на пол и выскочил из него, разъярённо вытаращив чёрные усы. Он, шлёпая по намокшему полу, гигантскими скачками разрезал комнату вдоль и, треща крыльями, полез за печку. Но насекомое стало таким толстым, что половина его тела так и осталась торчать из-за печки, хотя таракан изо всех сил пыжился протолкнуть себя целиком. После этого старушку окатило холодной водой, и она потерла сознание.

Вдруг как будто бы стало темнее. Муха поёжилась, прочистила крылья и уставилась на сарай. От постройки веяло уютом и немного сеном, хотя хозяйка жила одна и сена давно в сарае не водилось. Муха перебежала к краю своей доски и заглянула внутрь.
Внутри сеном пахло ещё больше, там было тихо и пусто. Тут муха почувствовала тепло где-то совсем рядом. Она огляделась вокруг в поисках источника. Что-то стеклянное блеснуло в полумраке. Это в лампочке отразилась неожиданная молния. Насекомое даже вздрогнуло от неожиданности и попятилось назад. Но, поняв в чём дело, быстро засеменило обратно.
Лампочка была прозрачной и манящей, как мыльный пузырь. Муха приблизилась к ней настолько, что почти уткнулась в эту чудесную, излучающую тепло стекляшку. Ей показалось, что тепло порхает вокруг неё и увлекает внутрь лампы. Но лампа недосягаема внутри. Муха бегала кругами, околдованная лампой, она купалась в остатках тепла, в то время как лампа, словно магический кристалл, продолжала затягивать её.
И вот - взмах! Шорох! Отражение так близко! Свет…

Старушка очнулась посреди кухни. Таракана не было. Глаз она не открывала, но почувствовала это. Старая женщина тихонько застонала, но всё же поднялась на ноги. Не открывая глаз, но, видя сквозь веки тьму, она, еле передвигая ногами, пошла в сарай. Потому что там было тепло и пахло сеном. Там гораздо проще просто сидеть и ждать, пока загорится свет. Там нет тараканов и пустых страхов, там нет воспоминаний, и не пахнет плесневой старостью.
Так старуха шла, закрыв глаза, думая только о том, когда же, вытянутая вперёд рука ощутит шершавое тепло дерева.
К вечеру влажная земля затвердела под прессом холода. Блестящие снежинки впивались в грязь своими острыми зубками. Старушка не знала.

И вот оно, чудо.
Свет, да такой яркий, такой полный, такой сочный и жизнеутверждающий. Такой манящий и очаровывающий. Он, как вспышка счастья, явился этой ночью двоим. И они упились им, они сами осветились изнутри и пронзили обезумевшее небо своими горящими душами. И та, что осталась прикована к лампе, ощутила как свет течёт сквозь неё, как жар согревает её сердце, как жизнь находит своё отражение в стекле и обретает завершение. И та, что окрасила камень в багровые брызги, увидела свет: и начало и конец, как ветер, сдувающий все страхи и всё, что было под небом, и улыбалась тому, что никогда не вылезет из-за печки таракан и никогда она больше не умрёт, это будет первый и последний раз.

Приняв эти вспышки, небо загрохотало и разлилось по земле теплым осенним дождём.