Серебристые капли росы утренней появились в большом саду перед домом Александра Сергеевича Захарова. Где-то запел деревенский петух, приветствуя зарю новую, приветствуя новый день.
- Батюшки, Александр Сергеевич! Утро уж на дворе! - воскликнула Бекаева Мария, дочь покойного сельского учителя, подскочив и прижав к полной груди маленькую, почти детскую, ручку.
- Чего страшишься ты, Машенька, душенька моя?- мягко спросил Александр Сергеевич, вставая со скамьи и привлекая молодую девушку к себе.
- Пора мне, Александр Сергеевич, родненький! Муж меня палкой забьет. Боюсь я его!
- Не муж он тебе, Маша,- нахмурившись, холодно процедил тот. - Он насильно женил тебя на себе. Вы не венчаны в церкви. Не благословен союз ваш. Он однажды назвал тебя женой своею, ибо никто по доброй воле не пойдет за него. Его боятся. Родители ваши, Царство Им Небесное, давно уже преставились. Они бы никогда не благословили брак ваш: вы брат с сестрою.
- Брат с сестрою не по крови. Матушка с батюшкой нашли его на крыльце дома своего, когда меня еще и в помине не было. А чье дитя это, они так и не изведали.
- Его крестили, однако дух злой в нем угадывался. Его страшились с самого детства: он различествовал умом, смелостью, но не было в нем живости, беззаботности и веселости детской. Всегда мрачен, задумчив. Он сельский учитель, но родители, опасаясь его, иногда забирают детей из школы. Я знаю историю эту, Машенька. Я все знаю. Управляющий мой, Фалеев, все мне рассказывает: как бьет тебя брат твой, как не разрешает тебе в церковь ходить, с батюшкой нашим знакомства водить, как ненавидит он все дышащее, живое, как ненавидит и Господа нашего. Не в тягость ли тебе, моя красавица, жить с этим нелюдем? Только прикажи, и я от мук тотчас же тебя избавлю! Или засудят его без суда на каторгу, в Сибирь. Прикажи, и он исчезнет, а ты станешь женой моею.
- Не благословит нас батюшка ваш, Александр Сергеевич! - в голосе девушки слышались тихие ноты печали и кроткого смирения. - Я бедна и незнатна, а вы дворянин.
- Ну что ты, Маша! Отец благословит нас. Девушка ты ученая, отец твой мог бы и меня выучить лучше, чем эти немцы, да французы. Отец поймет любовь нашу. Он добрый человек.
- Боюсь я Виктора, Александр Сергеевич. Колдун он.
- Не счастлива ты, Маша.
- Такова судьба моя, Александр Сергеевич. А нынче пора мне. Боюсь я гнева его.
И, больше не задерживаясь, она поспешила домой, скрываясь под покровом туманов, низко нагнув голову, боясь встретить кого-нибудь из деревни. Тишь рассветная сменялась тишью утреннею, более хрупкой, прозрачной, неустойчивой, осенней. Пастух гнал коров в стадо, и маленькая старая собачонка прихрамывала рядом с молодой, большой и крепкой.
Дом их находился в конце села у самой кромки леса. Порою по ночам Маша слышала вой волков и всем станом содрогалась, вспоминая, как когда-то они всей семьею отправились в лес по грибы и встретили старого волка, один глаз которого уже вытек, на морде его виднелся огромный шрам от уха до носа. Он оскалился, и ей стало дурно от его злобного взгляда, светящегося голодным светом, полным ненависти и жажды крови. Тогда Виктор, в восемнадцать лет уже достигший мужицкой дюжей силы, протянул руку к нему, и волк заскулил. Затем лютый зверь развернулся и ушел в чащу. Эта странная близость с волками сильно напугала тогда всю семью.
Войдя в темный холодный, но довольно большой и уютный дом, Маша осторожно притворила дверь за собою и вошла в спальню, ожидая увидеть там спящего Виктора, но постель была пуста.
- Боже Святый! - испуганно выдохнула она, попятившись и сжавшись.
- Я говорил тебе, Мария! Не упоминай имя его в доме моем!
Позади нее стоял Виктор, прислонившись к двери. На нем были длинные черные одежды, как у священника, только не было в этом человеке ни божьей любви, ни божьего благословения. Он был далек от православия, исповедание это тяготило его. Но скрывал он безбожность свою, дабы жители здешние прониклись к нему доверием и приязнью.
- Где ты был, Виктор? - прошептала Мария, опасливо пятясь и начиная дрожать, плотнее укутываясь в длинный черный шерстяной платок.
- Где ты была, Машенька?
Девушка подняла на него взор, испуганный, затравленный. Она оглядела лицо его бледное, с правильными и красивыми чертами, черные волосы длиною до плеч, могучий стан, и прошептала:
- Нынче утром я была в церкви, батюшка.
- Не лги мне, Маша, - Виктор с мягкою ледяною усмешкою двинулся к ней, пронзая ее лютым ужасом. - Ты знаешь, как тебя за ложь наказываю… Насквозь вижу. Ты двоедушна, неискренна. Где была ты?
Маша не смела говорить, боясь двинуться.
Виктор подошел к ней, испытующе посмотрел ей в глаза и сильно ударил по лицу. Девушка вскрикнула и плашмя упала на пол. Щеку обожгло яростным огнем, и все перед глазами пустилось в пляс неистовый. Ей казалось, что она падает в глубочайшую пропасть, вылезти из которой невозможно, что земля перевернулась, и все полетело в пропасть геенны, исчезнув в ее огнедышащих ямах.
- Ты опять была у него, блудница проклятая? - яростно закричал Бекаев,
Читать далее...