Андрей Коваль

        Арабы склонны к оживлённой жестикуляции: отсутствие жестов, сопровождающих речь, семитским народам кажется чем-то противоестественным. При этом язык жестов обнаруживает разительные аналогии с обычным языком.

        Жест может быть сугубо национален (Геродот, описывая древних египтян, заметил, что их жесты противоположны жестам греков). Семантика одного и того же жеста может меняться (как это происходит со словами): так, в древности арабы хлопали в ладоши, чтобы выразить испуг, а теперь этим жестом подзывают слугу.

        Далее, сравнивая жесты различных народов, можно обнаружить “изокинемы”, вполне сопоставимые с изоглоссами. Яркий пример такой “изокинемы” — арабский жест, обозначающий сумасшествие и знакомый каждому из нас: указательный палец прикладывается к виску и слегка поворачивается туда-сюда.

        Любопытно замечание об оскорбительном жесте, производимом в Магрибе средним пальцем. В Древнем Риме средний палец назывался digitus impudicus ‘бесстыдный палец’, что позволяет отнести этот жест к средиземноморскому фонду “кинетической речи”. К этому можно было бы добавить, напр., приводимое у Диогена Лаэрция высказывание Диогена-киника: “Большинство людей отделяет от безумия всего один палец” (т. е. если человек, указывая на что-либо, вместо указательного пальца воспользуется средним, то его сочтут безумным).

        В этом свете особый интерес приобретает замечание о том, что в древней Аравии именно указательный палец использовался для оскорбления. Отсюда всего один шаг до предположения о заимствовании жестов, чему есть пример: это “битьё по рукам” у барышников в царской России — вместе со словом “магарыч” (из араб. maharig: ‘расходы’).