я рассказала о сне, который меня очень зацепил. Заплакала. Дима засмеялся. Он извинился. Сказал о том, что иногда не может удержаться, что это так травматично. Но меня это обидело. И смех, и то, как он объяснил, почему смеялся. Хотя я не чувствую, что правда поняла, о чем он. Домыслила скорее.
Теперь я написала о том, что мне был неприятен его смех. Он никак не отреагировал на моё сообщение, но практически сразу прислал мне видео с каким-то музыкальным уроком. Обидно ещё раз. Хотя я не уверена, прочел ли он сообщение, заметил ли его вообще.
Узнала, что он видел сообщение. Теперь спрашивает, ждала ли я ответа. Я понимаю, что да, ждала. И понимаю, что не сформулировала это как сообщение, требующее какого-либо ответа.
Я давненько здесь не писала. И давно не помню чтоб так артачилась и противилась себе, решению конфликтов, обсуждению. За время работы с Бубликом как-то это всё нормализовалось. Вчера и сегодня как будто я вернулась в реальный мир этой своей любимой проблемы. Сейчас Димин смех был очень больным ударом по моему чувству "я имею право на свои переживания". И Дима явно не в том настроении чтобы сейчас как-либо поддерживать меня. Вот я тут и я не знаю как себе помочь. Мне хочется страдать и убиваться. Думать о том, что я тупая, урод, но одновременно не имею права даже на эти мысли. Хочется швырнуть Диме в лицо обвинение в том, что предложил мне рассказать вообще о вчерашних переживаниях. "Зачем?" - хочется в истерике прошептать. Неужели ты не понимал, что это будет что-то травматичное для меня и что мне важна будет твоя реакция. Обида от обмана ожиданий от подобных разговоров.
Мне очень приятно почувствовать сейчас, что пока я писала, в моей голове стали всплывать контраргументы и контрвоспоминания. Ведь это наверное первый раз за долгое время, когда Дима не был "достаточно" эмпатичен. Он стал настолько внимательнее, обходительнее, заботливее. Я могу вспомнить массу ситуаций, когда он пошел мне навстречу, а не наоборот. Вспомнить, как он уходил от меня плачущей, но возвращался, собравшись и найдя в себе силы помочь. И вот сейчас этот сон, столь явно проявивший мои страхи, и смех Димы, который как будто "подтвердил" мои опасения, что вся его поддержка наигранна или временна. Я не могу назвать сон критичной ситуацией. Он меня правда поразил, в первую очередь моей реакцией утром. Это как когда я осознала что абсолютно спокойно думаю о самоубийстве вот так же лежа утром в кровати. Спокойствие реакции очень пугает. Так и тут. Я была растерянной, но ни горя, ни истерики, ни слез не было. Ни во сне, ни утром на подушке. Всё начало вскрываться у терапевта. В любом случае я отметила, что ревность, другие женщины, они как будто перестали быть главной нитью и в наших обсуждениях с Бубликом, и в общении с Димой. Бублик старался поднимать этот вопрос, ведь я с ним пришла. Но меня действительно стало беспокоить, что я даже не могу заговорить об этом с Димой. Мы эту тему не поднимаем, она как будто где-то за ширмой. Но напряжение у меня есть и растет. А говорить страшно, и потому что страшно услышать, что он может сказать, потому что не знаю, что вообще хочу знать и зачем, имею только нарастающее беспокойство. И потому что кажется, что если эту тему тронуть, она снова затянет меня в яму самоубийства и психушки. Страх обступает со всех сторон. И вот теперь, с этим сном, всё это вскрылось, открылось. Теперь очевидно мы будем с Бубликом говорить на эту тему. Я впервые ощущаю, что не хочу следующего сеанса. Я его боюсь, чувствую себя капризным ребенком, который не хочет идти к врачу, потому что лекарства горькие. И вот рассказала Диме. Долгое время мы(я) избегали обсуждений ревности и вот я снова о ней прямо заговорила через этот сон. Мне было очень тяжело. Если сравнить - в тот знаменательный разговор с отцом, я сперва была неуверенной, боялась его реакции, потом постепенно успокоилась. Здесь я сперва была уверена что получу поддержку, что буду иметь право на эти переживания. Я оказывается привыкла, что мне это всё уже разрешают, хоть и внешне ещё как будто стесняюсь. У меня сформировалась привычка ожидать поддержку. На самом деле это тоже приятно заметить. Но в этой ситуации ожидания не оправдались и я наоборот стала ощущать неуверенность, страх снова получить неприятный отклик.
Пока я писала этот текст я немного успокоилась. Но страх остался, как вести себя я как будто не знаю(наверное знаю, но не хочу быть искренной). Дима как будто ведет себя игриво и отзывчиво, но я уже боюсь.
Я имею право на эти эмоции. Я имею право на свою травму. Я имею право плакать, потому что мне тяжело. Имею право чувствовать тяжесть от этих снов, от страхов.
А Дима имеет право на свою реакцию. Имеет право на свою оценку происходящего. Имеет право высказывать, выражать свои эмоции. Имеет право смеяться, когда я плачу и уходить, когда мне нужна его поддержка. А я имею право чувствовать, что мне это неприятно.
Но мы оба можем потом найти время, когда сможем обнять друг друга и сказать, что любим и выяснить, что каждый из нас чувствовал и имел в виду.
Для меня главное, что я имею на это всё право. И нет, его не надо идти и отвоевывать или доказывать. Оно просто есть и это ок. Круто. Круто что это выглядит так, будто работает.
Нет
нихуя не работает.
