Собственно воть... Название пока что не придумал.

Шел десятый, последний, самый дерьмовый час того, что я привык называть Большим рывком.
Пропитанная радиацией и ядом пятая Зона, морщась, выплевывает меня в запах гари и промокшую ржавую железобетонную сырость Оккупации. Седьмой или восьмой, точнее сказать не могу. Сырой, наполовину заваленный обломками просевших плит подвал. Но выход свободен – из проема сочится серый, кажущийся холодным и влажным свет.
Тихо матюкнувшись, втыкаю шприц-тюбик с противорадиационным прямо сквозь рукав, обессилено откидываюсь на стену, сползаю на пол.
Кажется, от легких остались одни пережженные лохмотья, сердце колотится как сумасшедшее где-то у самой глотки, и мысль о том, чтобы вколоть себе еще порцию стимулятора вдобавок к той, что я принял перед началом Рывка, уже не кажется таким уж безумием. Но мне очень не хочется свалиться от передозировки в двух шагах от цели, потому вожделенный шприц-тюбик с желто-красной полосой остается в рюкзаке, а я бормочу простенький заговор от усталости. Здесь он почти не действует, но лучше хоть что-то, чем совсем ничего, верно?
Не станет ли этот Рывок последним? Прогоняю мысли. Если начну сейчас думать об этом, то точно станет.
Выцедить последний глоток воды из фляжки, перезарядить пистолет-пулемет – увесистого неуклюжего монстрика аррейского производства. Два коротких вороненых ствола калибра одиннадцать и пять, питание от пары торчащих врастопырку обойм, с разными типами боеприпасов, сильная отдача и весьма приличная скорострельность. Все оружие из Арреи рассчитано на то чтобы воевать не только с людьми, но и с куда более живучими тварями.
Все, тянуть больше нельзя, дрейф меня ждать не будет, если не тронусь сейчас, то рискую на пару месяцев застрять в этой не шибко привлекательной версии Города, не говоря уже о том, что груз не будет доставлен в срок. Впрочем, последнее не слишком страшно, конкурентов у меня вроде нет. Во всяком случае, мне о них ничего не известно.
Прикрываю глаза. Северо-северо восток, чуть вниз… Да, примерно так. Дистанцию определить не удается, в висках ломит. Болезненно зашипев, прекращаю концентрироваться на поиске точки входа, осторожно приближаюсь к выходу из подвала. Судя по всему, от дома, к которому он принадлежал, мало что осталось. Теперь аккуратненько выглянуть…
В лицо брызжет бетонная крошка, левое ухо закладывает, рефлексы швыряют меня обратно в спасительную тьму подвала и лишь тогда сырой воздух доносит басовитое «ду-дут» короткой очереди из крупнокалиберного пулемета, установленного гостеприимными аборигенами на крыше ближайшей уцелевшей девятиэтажки, превращенной в настоящую, без дураков, крепость. Такую без артиллерии не взять. Надо полагать, окружающие здания, включая «мою» многоэтажку вовсе не бомбежками оккупантов снесло – местные же и подорвали, чтобы расчистить сектора обстрела.
Время уходило, я буквально физически ощутил, как сжимаются неумолимые тиски секунд. Точка перехода долго не продержится, а я ведь даже не знаю точного расстояния до нее. Не знаю, но чувствую – еще можно успеть… все еще можно. Дальнейшее, как и вообще многое из того, что я делаю, было откровенной дуростью и граничило с самоубийством.
Тускло блеснул зеленый камень на перстне, что я сорвал с указательного пальца левой руки, в голове словно бы закрутились в безумном хороводе десятки цветных головоломок. Я сплел из пальцев хитрую фигуру и позволил оформиться единственно-верному гортанному слову-заклинанию. А затем все ярче разгорающаяся зеленая искорка вылетела из подвала на свет. Мое бренное тело последовало за ней спустя менее чем секунду.
Я не знал точно, подействует ли здесь камень иллюзий, но и не мог себе позволить такую роскошь, как ожидание. Эта штука у меня только одна, даже если она сработает, то даст не более нескольких секунд, из которых нельзя терять ни единой. О том, что со мной может сделать пуля из крупнокалиберного пулемета, я старался не думать.
Внутренне сжавшись, я вынырнул на свет и тут-же с легким хлопком сработал камень – с десяток моих призрачных копий ринулось во все стороны. Ринулся и я – чуть ли не на четвереньках, по сыпучим грудам обломков, изо всех сил стараясь ничего не сломать и не вывихнуть, не оборачиваясь и буквально печенью чувствуя, как стрелок там, на крыше, в секундном замешательстве поводит стволом, не зная, какую из разбегающихся фигур ловить на прицел. Очереди за спиной. Я их слышу и при этом дыр в кулак пока что в себе не наблюдаю, значит, трюк сработал и пулеметчик бьет по копиям. Но долго фантомам не продержаться.
Укрывшись за кучей перемолотого в крошку кирпича, которая могло быть остатками школы или больницы, обработанной некогда реактивной артиллерией, я перевожу дух. Пулемет замолчал – то ли рассеялись иллюзии, то ли стрелок просто экономит крайне дефицитные здесь боеприпасы. Снова сконцентрировавшись на точке перехода, и стиснув зубы от боли, определяю-таки дистанцию. Совсем близко. Ноги гудят, в горле снова пересохло, тупая боль распирает виски, словно кто-то вставил между ними мощный домкрат и неторопливо раздвигает кости черепа изнутри. Матеря про себя, дрейф, Рывки, сволочного старого боженьку, придумавшего все это мать его бесчисленное разнообразие версий одного единственного Города, будь он неладен, я осторожными перебежками двигаюсь к точке.
Переход – едва заметное дрожание воздуха, притаился в темном сыром подъезде относительно целого здания в двух кварталах от подвала, где я появился. Бывает, что переходы располагаются на возвышенностях и крышах, бывает, что они открываются в туннелях и глубоких пропастях, но почему-то никогда я не чувствовал перехода, просто висящего высоко над землей или погребенного в ее толще.
Здесь, рядом с проколом в реальности, на меня, как и всегда накатывает ощущение непостижимо громадных… слоев… пластов чего-то, что не материя и не энергия. И эти пласты словно бы кружатся в неторопливом тяжеловесном вальсе, перемешиваясь, меняясь местами, вращаясь в на первый взгляд хаотичном водовороте. Легонько притопывая, ловлю ритм, прикрываю глаза, и-и-и, раз, два, три, четыре…
Уже вливаясь в ставшее радужным марево, я понимаю, что что-то сбилось – вместо скольжения в относительно спокойный Китеж-четыре, я падаю во внезапно возникший, хищно ощупывающий не-пространство вокруг себя, отросток какого-то незнакомого мира…
Я чувствую себя рисунком, небрежно выполненным чернилами, и теперь проступающим сквозь тонкую бумагу. Низкий гул в ушах, белесая муть перед глазами, а затем как-то сразу вокруг возникает новая реальность. И реальность эта бурного восторга у меня не вызывает.
То есть, взгляни я на сложившуюся ситуацию со стороны, наверняка посмеялся бы, но я вовсе не в стороне, а именно что внутри. Внутри ситуации, а заодно и внутри тщательно выписанной и украшенной великолепно выполненными сдерживающими руническими заклятиями здоровенной октограммы.
Цвет фигуры наводит на мысли о том, что в качестве краски использовалась свежая кровь. Это предположение подкрепляет женский труп со вскрытой глоткой, валяющийся неподалеку на черном каменном полу.
- Ты пойман, демон! Повинуйся или познаешь невероятные муки!
А вот и автор этого выдающегося образчика ритуальной магии. Бородат, лысоват, седоват, глазки бегающие, лицо изможденное. Явно нервничает.
- Да-да, слушаюсь и повинуюсь, - наверное, я сказал это как-то неубедительно, потому что на лице мага явственно отразилось замешательство. Ему тоже ситуация похоже не слишком-то нравилась. Ну, сами посудите – вместо добротного чешуйчато-рогатого обитателя преисподней, кидающегося на барьер со злобным рыком, призвался какой-то слишком уж покладистый и похожий на человека тип, обвешанный диковинным снаряжением, весьма внимательно изучающий намалеванные на полу цепочки рун и аккуратно ощупывающий невидимый барьер. В довершение, разит от пришельца отнюдь не серой, а скорее обычным потом. Отход от стереотипов, он всегда несколько настораживает. А если ты демонолог – настораживает втройне. Уж вы мне поверьте, нагляделся я на эту публику.
- Не вздумай шутить со мной, демон! Пусть ты и принял человеческое обличие, но меня не обманешь – барьер удерживает тебя, а стало быть, ты – обитатель преисподней, - казалось, колдун говорит это в основном чтобы убедить самого себя. Я слушал его краем уха, погрузившись в изучение местной вариации магического футарка. К сожалению, этот сморчок был не совсем прав – барьер удерживал не только ребят из преисподней, но и вообще любых обитателей иных миров, независимо от цвета кожи и наличия рогов с копытами. Весьма политкорректно и очень неудачно для меня. Единственное, что давало хоть какие-то шансы – небеспредельная, хотя и высокая емкость барьеров такого типа к поглощенной кинетической энергии. Сам я, понятное дело, буду ломиться в невидимую стенку целую неделю, прежде чем она исчерпает себя, а у какого-нибудь демона поздоровее на это уйдет день-два. Конечно при условии, что заклятье не будут своевременно подпитывать. Но… вы представляете себе, сколько этой самой кинетической энергии может высвободить автоматическое огнестрельное оружие за весьма короткий промежуток времени? Вот то-то и оно.
Демонолог возмущенно бухтит и машет магическим жезлом весьма неприятного вида. Не вникая в смысл претензий, и не дожидаясь, пока дед его применит, я сдвинул переключатель на огонь из обоих стволов и шарахнул длинной очередью от бедра. Ладошки при этом, надо сказать, изрядно вспотели – если вопреки моим предположениям барьер обладает хоть сколько-нибудь заметной упругостью, или поглотит энергию столкновений не полностью, то меня посечет рикошетами в капусту, бронежилет не спасет. Ну а если патронов не хватит, то придется подзадержаться здесь пожизненно, а учитывая тот факт, что ни вечной жизни, ни власти над вселенной, ни хотя-бы лечения импотенции я вызвавшему меня предложить не могу, то пребывание в этом мире будет не так чтобы долгим, хотя и достаточно гм… насыщенным. Уж лучше рикошеты…
Пушка заливается басовитым грохотом, пляшет пламя на срезах стволов, а у меня перед глазами все новые металлические осы влипают в невидимый кисель, постепенно проминая его, и со звоном падают вниз, исчерпав силу. Стволы все сильнее задираются вверх, плевать, мне сейчас точность ни к чему.
Маг дернулся и присел от неожиданности, когда зал наполнил грохот выстрелов. Но справился с собой он на удивление быстро – плеснули широкие рукава мантии, жезл недвусмысленно нацелился на меня, его навершие стало разгораться красным, с губ чародея сорвались первые слова какого-то зубодробительного заклятия. Вот на это я и рассчитывал – демонолог все еще верил, что я – жуткая тварь, которую обычным фаерболом не прихлопнешь и потому принялся наколдовывать что-то столь же убойное, сколь и медленное. Оставалось лишь выяснить, кто быстрее справится со своей задачей – демонолог или мой крупнокалиберный «ППК-87». Сухо щелкнули бойки, иссяк поток тупоносых безоболочечных гостинцев из верхнего ствола и их остроклювых с вольфрамовым сердечником собратьев из нижнего. Барьер выдержал. Навершие жезла, мелко вибрирующего в руках у демонолога от накачанной заклятьем силы, обратилось багровым зловещего вида светящимся шаром. Мне незнакомы были фонетические составляющие, но, похоже было, что маг почти закончил. И прежде чем я осознал, что сейчас умру, тело послало разум к черту и принялось спасаться само – как умело. В который раз за последний десяток часов, картинка перед глазами утратила цвета и стала какой-то зернистой от прилива адреналина, хриплый рык выплеснулся из глотки и я изо всех сил рванулся вперед, на барьер. Возникло ощущение, что я пытаюсь пробежаться против ветра во время урагана. Пережигая воздух в легких, стиснув зубы я надавил… В глазах потемнело, связки натянулись словно струны, время словно замедлилось. Я не смотрел на мага, не видел багрового шара, сорвавшегося с навершия жезла и летящего в меня, исчезло все, кроме проклятого барьера, ненавистной прозрачной стены, пытающейся сдержать меня.
Что-то негромко щелкнуло, черный пол внезапно рванулся мне навстречу, и я внезапно оказался валяющимся ничком с выпученными глазами и прикушенным языком идиотом, к которому на всех парах несется что-то из самых передовых достижений местной научно-магической мысли. Барьер исчез.
Продолжая тупо таращиться на шар, я не осознавая сам, что делаю, привстал, опираясь на одну руку, и запустил в него автоматом, который все еще сжимал во второй.
Ожиданий у меня каких-то особых не было, но даже будь они, результат броска их наверняка превзошел-бы. Изделие аррейских оружейников встретилось с заклятием примерно на полпути между мной и магом. Полыхнуло и громыхнуло так, словно кто-то рванул светошумовую гранату прямо у меня в голове. Рюкзак смягчает удар о стену, но вот от всех этих посыпавшихся сверху увесистых дубовых полок со всякой всячиной мою многострадальную черепушку, увы, прикрыть нечему. Мага приложило о противоположную стенку и признаков жизни он не подает. Что поделаешь, возраст. Вставать чертовски не хочется, но надо… Надо встать, вытащить пристегнутый к бедру короткий широкий меч и пойти добить паскудного дедушку. С первыми двумя пунктами я справляюсь вполне сносно, а вот дальше облом – в ушах поднимается дикий свист, меня шатает, пол больно бьет по коленкам. В довершение колдун начинает понемногу приходить в себя. Впрочем, ему всяко пришлось не легче чем мне, и к тому времени как я наконец кое-как доковылял до паршивца, он смог создать лишь небольшую сосульку из черного льда, каковую мой броник с честью отразил.
Руки чешутся прирезать скотину, но в мозгах уже немного прояснилось, а потому я ограничиваюсь тем, что взяв мага за бороду, аккуратно вышибаю ему несколько зубов рукоятью меча, тем самым лишний раз подтверждая тезис, гласящий, что демонология – занятие опасное и крайне вредное для здоровья. От более радикальной расправы меня удерживает отнюдь не милосердие и почтение к старшим; заклятье демонолога выдернуло меня с основной линии дрейфа, с давно разведанного маршрута, и теперь неизвестно, сколько времени мне понадобится, чтобы дойти до цели… и какие миры попадутся на пути. Возможно, это будет нечто еще похлеще, чем та же пятая Зона. Я ненавижу Рывки, но я хотя-бы знаю, с чем могу столкнуться в них. А потому я должен вернутся на маршрут, покуда не остыл «след», не затянулся окончательно прорыв, проделанный заклятием. Но для этого мне нужна помощь, без специфических познаний в магии именно этого мира нужное заклинание не построить.
Стимулируемый острием меча между лопаток, маг быстро соглашается на всестороннее сотрудничество, выкапывает из под обломков полок нужные ингридиенты и артефакты, сноровисто чертит (на этот раз обычным мелом, не кровью) на полу какую-то совершенно не дружащую с эвклидовой геометрией фигуру, покрывает ее непонятными мне мелкими письменами, и с хитрой улыбочкой предлагает стать в центр. Я, разумеется, соглашаюсь и становлюсь… предварительно подтянув колдунца поближе за бороду, приставив к его шее клинок и недвусмысленно давая понять, что отправимся мы вместе.
Маг, надо сказать, предпочел путешествие в неизвестность смерти в родном мире (видимо у него уже возникли определенные сомнения насчет моего адского гражданства) и потому быстро нашел несколько «ошибочных» значков, которые как я думаю, должны были забросить меня в не слишком-то приятное место, имей я глупость отправиться в одиночку.
Демонолог забормотал заклинание, а затем вал белого шума поглотил меня без остатка…
И вновь вокруг полуразрушенные бетонные коробки Оккупации. Маг ошарашенно озирается, и я преспокойно вырубаю его рукоятью меча по затылку. Старикашка живуч и опасен как скорпион, а я не расположен ловить спиной его гостинцы – магия здесь хоть и слабо, но действует. Дальше пусть выкручивается как хочет, и скажет спасибо за то, остался жив. За время короткого визита в неведомый родной мир ушлого демонолога, точка входа вопреки моим страхам не исчезла, хотя и изрядно сместилась. На этот раз я доковылял до нее без приключений. Дрейф пластов реальности неожиданно предоставил мне великолепный маршрут в обход Китежа и, облегченно вздохнув, я шагнул в зыбкое марево…
… чтобы обессилено свалиться на скамейку в Императорском парке Дахары единственной и неповторимой, не имеющей для меня номера, чудесного города, полного башен из алого гранита, садов и причудливых храмов. Конечная станция. Здесь заканчивается рывок, здесь проходят лучшие месяцы моей рваной и изломанной жизни и здесь… впрочем, об этом потом.
А сейчас сдираю с себя разгрузку, потрепанный броник, отстегиваю опустевшую еще в Гардарики-два кобуру от пистолета и, оставшись лишь с мечом да рюкзаком, останавливаю торговца Посланцами. По счастью у меня в карманах завалялась местная серебряная монета и чернокожий белозубый торговец создает для меня полупрозрачное крылатое существо со множеством лапок, длинным клювом и внимательными красными глазами-бусинами. Торговец не маг, он лишь использует готовые заклятья со свитков, которые изготавливает Гильдия. Клювастая химерка вползает по руке ко мне на плечо, всячески демонстрирует преданность и внимание. Отойдя от торговца подальше и проверив, не подслушивает ли кто нас магически, я негромко диктую:
- Отправишься во дворец, разыщешь Фарида Мерхаба. Передашь мой голос: «Мерхаб-фади, я снова в городе и могу вам предложить кое-что». Затем покажешь где я. Лети.
Посланец кивнул, тихо каркнул и, вспорхнув с моего плеча, схлопнулся в яркую точку не больше рисового зерна. Точка повисела секунду над моей головой, а затем с умопомрачительной скоростью выстрелила в сторону величественных куполов императорского дворца.
Ну вот, теперь остается лишь ждать… Я измотан до предела, действие стимулятора подходит к концу, надвигается тупая бессильная апатия. Однако расслабляться пока рано. Дахара – безопасное место, к тому же у меня здесь масса связей, но не стоит забывать о том, что за спиной в рюкзаке болтается нечто эквивалентное по стоимости средних размеров замку.
Посланцы быстры, не прошло и минуты от отлета моего многоногого наперсника, как вокруг раздались глухие хлопки, и шестерка синхронно телепортировавшихся магов-гвардейцев взяла меня в кольцо. С магами, разумеется, прибыл и сам Фарид – толстый, натужно пыхтящий и донельзя радостный от того, что его друг, который дороже сердца, печени и жизни отца… ну и так далее, прибыл, наконец, в столицу живым и относительно здоровым.
Я неприязненно покосился на худощавые фигуры в серых плащах с капюшонами, окружающие нас. Недолюбливаю я этих ребят. Их, по сути, и магами-то назвать трудно. Они не составляют новых формул, не продвигают тайное искусство. Все что они могут – это применять более или менее широкий спектр намертво заученных заклятий. Правда применяют они их… ну, скажем так, очень быстро и эффективно. Настолько быстро и эффективно, что я вот, например, испытываю серьезные сомнения в человеческой природе доблестных стражей дворца. А шестерка гвардейцев, окружающая меня посреди парка – это реклама, без которой я вполне способен обойтись.
- Фарид, на кой ты их притащил?! – я устал, зол и не церемонюсь. И плевать, что учитывая пристрастия нынешнего императора, должность толстячка будет поважнее, чем у первого министра и, по сути, ему достаточно щелкнуть пальцами, чтобы меня не стало. И добро бы только меня… Но нельзя позволять себе проявлений слабости. Мерхаб, как ни странно, изрядно побаивается меня – он не знает, какие карты спрятаны у в рукаве у странного, временами надолго исчезающего из города чужака. Не ведает толстячок, что там сейчас и пары двоек не наберется.
Упираюсь в него глазами. Мой визави отводит взгляд. Он великий мастер своего дела, весьма умен и неплохо знает людей, но вот твердости ему недостает. Вряд-ли он когда-нибудь решится надавить на меня, а уж о чем-то более радикальном я и не говорю – без меня Фарид рискует потерять свое положение еще быстрее, чем приобрел его. Искусников в его области не так уж и мало, а вот я такой один.
- Да-да, конечно, - бормочет он, кивает одному из серокапюшонников и … нет, честное слово, я не понимаю, как можно так быстро выполнить телепортацию да еще с незнакомым объектом, (тобишь мной) в нагрузку. Резкие парни эти гвардейцы, что и говорить.
Мы оказываемся тесной лишенной окон комнатке, затерянной где-то в недрах необъятного дворца. Отослать прочь магов Фарид догадывается и без моего напоминания. Не стараясь скрыть усталость (но и не показывая, что готов хоть сейчас грохнуться в обморок), оскверняю измазанным глиной иных миров седалищем стул эпохи династии Железноруких и не спеша стаскиваю с плеч свой потрепанный рюкзачок. Подчеркнуто неторопливо вытаскиваю нечто упрятанное в три слоя сверхпрочной полимерной пленки.
Толстяк нетерпеливо сглатывает:
- Ты не представляешь, насколько вовремя прибыл, друг мой! Солнцеликий уже проявлял недовольство… А когда он проявляет недовольство… ну, ты знаешь, чем это попахивает…
- Каждая щепотка могла стоить мне головы, - подчеркнуто бесстрастно отзываюсь я и, капнув катализатора на намертво спаянные тесемки, начинаю разворачивать сверток. На свет появляются запаянные уже в обычный полиэтилен килограммовые пакеты. Десять штук. Этот вес и правда мог стоить мне головы во время Рывка – губят-то обычно мелочи.
Мерхаб нетерпеливо потянулся за пакетами, словно собирался сейчас же схватить их и умчаться в свою святая-святых – работать. Впрочем, может и собирался, кто их гениев разберет? Придерживаю пакеты и усмехаюсь.
- Слушай, ну что ты, в самом деле? Разве я когда-нибудь хоть пытался тебя обмануть? Да еще так глупо? – он, кажется и впрямь обижен.
На этот раз уже моя очередь идти на попятную.
- Устал… - неопределенно махнув рукой, подвигаю к Фариду пакет. В голове и вправду уже мутится.
- Ничего, друг, теперь можешь с чистой совестью отдыхать, - толстяк отходчив, или, по крайней мере, старается казаться таковым, - Через пару дней загляну к вам с Марой, состряпаю такой обед, что пальчики оближите!
В это я охотно верю. Как уже было сказано, повар Фарид гениальный. А я разве не говорил, что он повар? Ну да, именно. Истинный художник кастрюли и поварешки, личный повар Его Солнцеликости. При буквально патологической страсти богоравного к кулинарным изыскам (благо усилиями роты лейб-целителей на здоровье венценосца это никак не сказывалось), личный повар способный потрафить капризному владыке обладает огромным влиянием. А подняться на такую высоту (и что важнее благополучно обжиться на ней, сохранив голову на плечах), ему помог ни кто иной, как ваш покорный слуга.
При моей способности (или проклятии) ходить через грани миров, профессия челнока просто таки напрашивается. Но что ввозить в вариацию Города, в которой почти не действуют навороченные технологии (даже порох горит вяло), дефицита в каких-либо материалах нет, а магических штуковин и своих завались? Конечно же, пряности! Тем более, что в этом плане Дахаре как-раз таки очень не повезло – у них почему-то не прижилось ни одной подходящей травки. И вся их магия оказалась бессильной, так-то.
Так что мой груз, состоящий из перца, трав, съедобных минералов и даже толченых насекомых, стоит тут совершенно немыслимых денег и блюда, приготовленные с участие всего этого доступны лишь членам императорской династии да самой верхушке двора.
Что же касается нас с женой, то мы не любим острое.
- Вот вексель, я попрошу гвардейцев телепортировать тебя домой. А сейчас извини, пора за работу, - Фарид радостно ускакал в арку локального внутридворцового телепорта, прихватив все пряности, а спустя минуту вошел длинный как жердь маг-гвардеец, и, коротко поклонившись, сноровисто открыл портал к моему дому.
Оборванный, уставший, потный и грязный как сотня бродячих псов, я стоял у дверей роскошного особняка. Моего дома. Но вместо того, чтобы разбудить клыкастую бронзовую морду, укрепленную на двери и дав ей опознать мой голос, войти, обнять Мару, сбросить заскорузлые шмотки, я стою и думаю. О жизни. О дрейфе. О том, что на каждом витке мне все труднее пробиваться в Дахару и лет через пять я уже не смогу вернуться сюда, а просто остановиться и осесть здесь навсегда не могу и подавно. Дрейф неумолим – меня все равно выкинет в иную вариацию, но уже совершенно наугад. Думал я и о том, что жена сидит тут одна по нескольку месяцев подряд, а у меня по карманам уже давно кочует небольшая коробочка с миниатюрными мимикрирующими кристалликами-сенсорами, купленная по случаю в Утопии-два. И они, как ни странно отлично работают здесь… Незаметно прикоснуться таким к коже, дать прилипнуть и все – к следующему витку буду знать наверняка… Я уже который раз собираюсь сделать это, но что-то неуловимое останавливает меня. Может страх. А может и любовь.
Вздохнув, я тряхнул головой и развязно хлопнул по морде дверную химеру.
- Открывай, железяка! Я вернулся домой.