Вчера, 3 мая, на Первом канале был показ фильма «Когда деревья были большими». Замечательный подарок зрителям старшего поколения. И не только. Несомненно, эту работу знают и помнят люди среднего поколения, чуть моложе.
Редкостный фильм. Но я не о нем, а об атмосфере в этой картине, о дыхании времени. Работа сделана так, когда нет границы между картиной и жизнью. Фильм – жизнь, без вспомогательного «как в кино».
В ряду с таким фильмом можно назвать еще несколько… Помните, «Начало» Г. Панфилова…
Смотришь такие картины, и не по себе становится, словно оказываешься непрошенным гостем, а главное – незамеченным зрителем чужой жизни. И неудобно смотреть, и неловко, и неуместно встать и уйти, а не смотреть невозможно: это же мы там, каждый из нас на огромном белом экране…
Многие молодые, наверное, не поймут впечатления от просмотра картины в большом зале на широком экране. Это надо прочувствовать: темный зал, чужие лица в полумраке, которые уже вскоре расплываются в невидимое, и главное – экран, где твоя, наша жизнь. И тишина, в которой ты во все глаза рассматриваешь, слушаешь себя…
Самый большой экран телевизора не в состоянии передать всю гамму чувств экрана кинотеатра. И это тоже не о том, что хотел бы сказать.
Может быть, я ошибаюсь, но за все послевоенные годы не было создано ни одного фильма, который бы так остро, трепетно, бережно, а главное - столь правдиво сумел передать атмосферу Великой Войны. Есть очень удачные картины об историях около военных событий, сопутствующих главному – работе на фронтах. Но нет атмосферы фронта, работы на передовой, того, что называют окопной правдой.
Этой правды нет не только в кино, но и в литературе. Еще при жизни В. Астафьева спрашивали, почему он не пишет о войне, тем более ему, как говорится, сам Бог велел, как участнику Великой Отечественной? Тогда он сказал, что о войне невозможно сегодня написать, а если писать, то только с матом, может быть через несколько десятков лет кто-то напишет…
Конечно, дело не в мате.
У меня был знакомый солдат Великой Отечественной. Офицер. Орденоносец. Молчун редкостный. Кстати, мата не переносил на дух. Он никогда, даже в подпитии ни р-а-з-у не заговорил о войне. Когда мне приходилось видеть, как он смотрит фильм или читает книгу о войне, то кроме досады, раздражения они не вызывали других чувств.
Сейчас, вроде бы, по крайне мере, в кинематографе, на телевидении, вновь предпринимаются попытки вернуться к грандиозной теме середины прошлого века. Выходят фильмы… Позорище: блокбастеры мастеров, которые недавно лихо монтировали боевики о криминальных бригадах. И актеры из этих же трупп… Одним словом только народились и тут же стали трупами. Скверно.
Не пришло время говорить о войне в подобающей атмосфере блистательных образцов большого кино, большой литературы.
V.X.