[ Не знаешь, как убить время? Положи часы на рельсы. (с) ]

 -- Как у нас все замечательно, правда, Принц?

  -- Как никогда замечательно, моя Принцесса.

  -- И ты тоже замечаешь это, да?

  -- Это же невозможно не заметить. На то оно и замечательно.

Мы сидели в уютной кухне на большом подоконнике, держась за руки и прижимаясь коленями, потому что у нас был один коричневый плед на двоих. Рассвет над сонным городом был розово-странным, но все равно чудесным. Сеанс убийства времени прошел на "ура", и теперь можно было с покойной душой и прикрытыми веками наблюдать за его воскрешением бледными солнечными лучами.
Мне вдруг просто показалось, что время бежит слишком быстро и пусто и совсем не так, как хотелось бы. Показалось, что время - это очень страшно. Мгновение, которое мы переживаем и которым никогда не владеем. Давай убьем его, с улыбкой сказал Музыкант. Я уже тогда поняла, что ради меня он может пойти на убийство не только времени... Но мне это безразлично.

Мы сидели и пили поочередно то кофе с мятной карамелью, то английский чай  с молоком, и оба пришли к выводу, что и то и другое -- расчудесная вещь. Еще мы договорились, что Моцарт гораздо гениальнее Бетховена, но я сказала, что это все же от настроения зависит, и ты не спорил. А настроение  у меня такое -- согласное. Со_всем_согласное. Поэтому и вышло так, да простят меня великие маэстро.

На полу лежала, шурша страницами, идеальная компания: Хэммингуэй, Шекспир, Олдингтон и Ремарк, но сегодя мы согласились, что главным будет Марк Твен, ведь он самый беззаботный. Сегодня у нас за окном Англия, желтые фонари и веселый дождь. А еще -- чай at 5 o'clock. Я охотно соглашаюсь с тобой, что битлы -- отличная вещь, и таки вправду отличная, замечательная и по-английски безукоризненная, а ты с удовольствием киваешь в ответ на мой фиолетовый бред, и все спрашиваешь, не сменила ли твоя душа цвет на какой-нибудь менее чудесный, и улыбаешься, убедившись, что это не так, ибо не очень-то тебе и хочется чего-то другого. Да и мне, в принципе, тоже.

"Michelle, my belle... I love you, I love you, I love you -- that's all I want to say..."

  -- Ты любишь меня, Принц?

  -- Нет. А ты меня, Принцесса?

  -- Тоже нет. Как чудесно, правда?

  -- И правда, чудесней некуда!

  -- Значит, с нами ничего не может случиться, маленький Музыкант?

  -- Совсем ничего не случится, моя Художница.

Подумать только, как прекрасно жить -- именно в этот момент, безграничный, бесконечный, необъятный момент, "наш" момент. И таки действительно НАШ. И никакого времени, никакого "тик-так" и "цок-цок", никаких перемен. В воздухе застыла ваниль, и от тебя всегда так красиво пахнет ванилью, и нотами, и чем-то таким мягким, родным, непосредственным. И глаза у тебя по-особенному голубые, и волосы такие редкостные -- золотисто-каштановые, и руки такие нежные, и слова такие мягкие; реальность растворяется в дымке безграничной нежности, Англии, кофе, мятных сигарет и ванили, и легкой музыки.
Охотно соглашаюсь, что Лето бывает хорошее, а ты соглашаешься, что и Март, пожалуй, неплохой парень, если только не хмурится. Сейчас мы уснем на этом подоконнике под ласковой Луной, под той самой что-никогда-не-заходит, а Время оживет и поковыляет, зло оглядываясь, дальше. Ох, берегись, у него теперь, похоже на нас зуб!

"Yesterday... All my troubles seems so faaar away..."

Представь себе, как много изменилось со Вчера. Кто-то умер, кто-то родился, кто-то улыбнулся, а кто-то заплакал, кто-то потерял, а кто-то приобрел, кто-то отдал, кто-то ударил, кто-то пожалел, кто-то упал, кто-то поднялся... А мы сидели, держась за руки, на уютной кухне под теплым пледом.

  -- До чего же прекрасно жить, mon cher ami.

  -- До неприличия прекрасно, ma petite.

  -- Выпьем же за это много улыбок и шестую чашку кофе!

  -- Да! И тост -- за нас. Будем счастливы!

  -- До чего же чудесные слова "будем счастливы", правда, Принц?

  -- Замечательные слова, моя Принцесса!