- Хорошо, похоже этого ты и добивалась. Я сдаюсь.
Тонкими пальцами он прикоснулся к своему лбу и нащупал прицепленный там листок бумаги. Снял, поднёс к глазам и прочитал, чуть прищуриваясь - «хаотичность».
- Подожди, так ведь не очень честно. Звучало «хаотик», а ты даже не виду не подала, насколько это было близко к истине.
Девушка, сидевшая рядом, улыбнулась, остальные игроки рассмеялись в голос. Один из них - огромный, похожий на бездомного боксёра человек, - похлопал говорившего по сухому плечу.
- Не возмущайся. Я твоё слово тоже с трудом отгадал, только с подсказок. С вами двумя слишком сложно играть.
Повисла минутная тишина и все сидевшие в маленьком круге на старом, пыльном ковре сделали вид, что прислушиваются к голосу ветра за неплотно прикрытым окном, к шагам уже проснувшихся соседей, к свисту закипевшего на коммунальной кухне чайника. Парень, всё ещё сжимавший в руках злополучную «хаотичность», на секунду улыбнулся левой половиной лица и мягко обронил в ответ:
- Меня радует, что вы вообще её видите.
Силач безразлично пожал плечами, два других игрока подняли глаза на девушку и та поёжилась от их резкого внимания. Если приглядеться, в ней действительно можно было найти лёгкую нереальность - черты лица, пряди волос, одежда казались лишёнными деталей, слишком общими и простыми, чтобы удивлять красотой или уродством. Весь её образ был словно нарисован непрофессиональным художником, избегающим ярких красок и контрастных решений в рисунке, но тот факт, что она не просвечивала насквозь, успокаивал, потому любопытные скоро снова опустили глаза. Парень, всё это время наблюдавший за эффектом, произведённым его словами, поднялся с пола и подал руку своей спутнице.
- Нам пора. Спасибо за приятную ночь. С вами было весело.
- Приходите, как только найдётся свободный час.
- Непременно.

По улице он шёл уже один, изредка сталкиваясь с прохожими, в толпе которых вечно был лишним. Плащ из простой ткани путался в ногах, короткий шарф не прикрывал тонкую шею, на растрёпанных, грязно-жёлтых волосах не было ничего, что при случае защитило бы от дождя. В городе давно обосновалась осень, оформив по своему желанию дороги и бульвары, но он словно протестовал против её появления, а может и против жизни в целом. Впрочем, когда-то ему прощали все эти слабости - в те светлые времена, когда он был аспирантом в родном техническом вузе, молодым учёным, нацеленным на успех. Теперь же, после того, как он своими руками подписал заявление об уходе, пришлось научиться маскироваться и, получив простую и неквалифицированную работу продавцом в киоске, он просто залёг на тёмное илистое дно.
К двадцати четырём годам результат и имелся, и отсутствовал одновременно. Законченное высшее, но такое ненужное образование, комната в общежитии, из которой разрешили не выселяться за почти пятикратное увеличение оплаты, раз в месяц поездки к родителям в соседний с городом посёлок и полное отсутствие личной жизни. Последнее, как и всё остальное, его очень устраивало - с некоторых пор всегда и везде с ним была Вилена: для него просто Ви, и он с уверенностью мог говорить, что более понимающей девушки и более надёжного друга такому асоциальному и стихийному человеку просто не отыскать. Да и Вилену он тоже не искал.

1.
Четыре года назад у него было много знакомых: коллеги, одногруппники, соседи по общежитию и просто случайные люди, иногда заходившие в его лабораторию. С ними было легко - необходимый контакт они поддерживали сами, вечно озабоченные поиском лучших условий и использованием чужого труда ради своей пользы. Его радовала такая ситуация, во многом потому, что все их требования так или иначе были связаны с его основным и самым любимым занятием - наукой. Он мог заночевать на кресле у компьютера, когда знал, что его присутствие необходимо; мог провести сутки над интересной проблемой, а потом, отдавая результаты тому из знакомых, кто просил помощи, лишь улыбался половиной лица в ответ на их благодарности. Они трясли ему руку, в шутку называя то «сумрачным гением», то «Лектором» и дарили билеты в кино или на концерты, зная, что всё равно остаются перед ним в долгу. За несколько лет такой жизни он увлёкся искусством, а на прозвище стал откликаться куда охотнее, чем на собственное имя. «Лектор - так Лектор», думал он, заканчивая очередное практическое занятие с оравой первокурсников.

- Стой!
Лектор почувствовал, как вокруг запястья сомкнулись чьи-то горячие пальцы, вырвав его сначала из размышлений, а потом и из толпы в пустой проулок между домами.
- Здравствуй! Помнишь меня?
Кольцо вокруг его руки разомкнулось и секундой позже он уже оказался в крепких объятиях. Лишённый какой-либо памяти на лица, он назвал первое имя, которое пришло ему в голову при виде коротких, выкрашенных в чёрный волос:
- Вера. Привет.
Она наконец разъединила руки и шагнула назад, чтобы рассмотреть его повнимательнее. Как всегда изящно одетая и этим походившая на француженку, она двигалась резкими рывками, показывая совсем не женскую силу. Потому он воспользовался моментом и сделал несколько коротких, глубоких вдохов, проверяя, выдержал ли организм такую неожиданную атаку.
- Ты выглядишь неряшливо, солнышко. Неужели из общежития тебя всё-таки выселили?
Лектор поправил развязавшийся шарф и пригладил волосы.
- Лучше?
- Нет. Что же жена за тобой совсем не ухаживает?
- Вера, ты прекрасно знаешь ответ. Что-то хотела?
- Нет, от тебя уже ничего нельзя хотеть. Просто, раз уж я заметила тебя в этом утреннем хаосе, хочу пригласить тебя...
- Даже так.
- Да. На свою свадьбу.
- Благодарю, - ответил он ровно, так, словно бы его просто позвали на чашку кофе и кто угодно, но не та студентка, которой он восхищался в течение полугода занятий с её группой и которая одна из немногих добилась такого простого общения между ними. - Когда, где?
Жёлто-карие глаза Веры посветлели, выразив лёгкое недоумение реакцией и радость от того, что он так легко согласился.
- На следующей неделе, в городе. Я позвоню. Не пропадай, хорошо?
- Хорошо,- полуавтоматически ответил он и выскользнул обратно в поток людей. Через полчаса его ждала работа и с десяток часов спокойного самосозерцания.

2.
Вилена пришла далеко не сразу - она проникала в его будни постепенно, проходя по длинному коридору сознания, материализовываясь и приобретая черты человека. Сначала он стал понимать, что в моменты обсуждения с самим собой учебного плана или дальнейших экспериментов, из ниоткуда ему изредка отвечал другой голос, глубокий и чуть хриплый, но непременно принадлежавший женщине. Лектор привык к ней и даже начал прислушиваться к советам, которые часто радовали гениальными решениями. Потом период затворничества в лаборатории прошёл и на долгий срок он вышел в люди, не оставляя ни одного вечера без мероприятия или хорошего фильма вечерним сеансом. В это время голос пропал и забылся, как приступ лёгкого безумия от слишком напряжённых размышлений. Но с очередным масштабным исследованием, тему для которого подкинули старшие коллеги, Лектор понял, что его рассуждения недостаточно хороши без тех коротких советов и начал сознательно вызывать голос на диалог, обращаясь к нему за помощью как к незримой музе. И она вернулась, став ещё более мудрой и человечной.

- Артём Сергеевич! На этой полке лежат записи того аспиранта, о котором вы мне рассказывали. Что с ними делать?
- Я бы посоветовал тебе, Света, взять их к себе и изучить при случае. Ты работаешь в близком направлении и тебе будут интересны его идеи, тем более что они бывают очень неожиданными. Может ты и продолжишь его дело - главное, не уходи потом от нас так же странно.
Изящная блондинка в строгом длинном платье спустилась с приставной лесенки, обнимая стопку папок и улыбаясь.
- Нет, я так не поступлю.
- Хотелось бы верить, - ответил тот, кого она назвала Артёмом Сергеевичем и покачал лысой головой, - по нему тоже нельзя было предсказать такого поступка. Садись, я угощу тебя чаем перед уходом.
Комната была тесной и вытянутой из-за глубоких полок с бумагами и книгами у двух противоположных стен. Стол, накрытый куском прозрачного полиэтилена, с трудом помещался между раздвижным шкафом с микроскопами и окном, подоконник которого был заставлен коробками с землёй и редкими ростками в ней. Артём подвинул к девушке пёстрый стакан, чуть задев в обратном движении её ладонь, и наполнил его рубинового цвета жидкостью.
- Каркаде, мой любимый чай. Угощайся. И конфеты бери.
Света опустила глаза в красное море, где плавали, гоняясь друг за другом, редкие чаинки и постаралась восстановить на своём лице доброжелательное спокойствие. В действительности, в такие моменты неформального, почти родственного общения, Артём Сергеевич очень смущал её своей отеческой заботой и нежностью, которую до этого она не чувствовала ни от кого. Отпив глоток она совладала с эмоциями и заставила себя поднять взгляд, чтобы оглядеть словно бы ненароком комнату и своего научного руководителя. Он же, казалось, был полностью увлечён созерцанием напитка и в серых глазах плясали тёмно-красные блики. Лицо, даже в спокойном состоянии, казалось улыбающимся и удивлённым одновременно - детская эмоция в уже пожилом человеке придавала ему лёгкий шарм и притягивавшее студентов и коллег обаяние. В остальных же чертах он напоминал одного из прохожих с улицы, которые кажутся ксерокопиями друг друга - особенно в неверном утреннем освещении, - и нельзя было отыскать хоть одной приметной черты в одежде или манере её носить, даже если бы пришлось составлять фоторобот; разве что из-под пиджака неряшливо высовывался галстук. По привычке Света быстро проверила, всё ли в порядке в её образе, застегнула самую верхнюю пуговицу платья и, довольная полным порядком, продолжила молчаливое чаепитие.

3.
Вскоре он стал называть её просто Ви и обсуждать с ней абсолютно всё, что его беспокоило. Лектору нравился тот свежий взгляд, которым она смотрела на надоевшие ему вопросы, её понимающая общность мыслей и слов - она выглядела существом, воспитанным в абсолютно схожих условиях и с отличием лишь в гормональных проявлениях. Там, где он предпочитал холодный разум и преимущество выгоды, она напоминала ему об эмоциях и доброте. Шаг за шагом с помощью своей незримой подруги Лектор просматривал своё прошлое и осознавал, в сколь многих местах его безразличие разрушило зарождавшееся будущее. Но Ви учила его не сожалеть и в голосе, который он слышал то внутри, то со стороны, всегда сквозила улыбка. Спустя некоторое время он понял, что хочет её увидеть. И она появилась.

- Привет, мой сумрачный друг. Мне сказали, что я отыщу тебя здесь.
В маленькое окошко киоска просунулась бритая под ирокез голова и тонкие губы растянулись в изящный излом улыбки.
- Здравствуй, - чуть более радостно, чем обыкновенно, парировал Лектор. - Заходи, я открою.
Спустя минуту они уже сидели в не рассчитанной на двоих тесноте, касаясь плечами друг друга и коробок с товаром вокруг. Хозяин вслепую протянул руку и достал две бутылки тёмного, откупорив их по дороге о какой-то выступ. Гость снова улыбнулся и потянулся за одной, заставив наколотого от локтя до запястья дракона чуть извиваться вместе с игрой мышц.
- Ты здорово изменился, - одобрительно кивнул Лектор сначала на татуировку, а затем на причёску. - Сколько же мы не виделись с тобой, Зверь?
Собеседник сдержал желание дружески ударить хозяина по плечу, прикинув, что траектория взмаха обязательно заденет какой-нибудь хрупкий товар.
- Не так уж долго, чуть больше года. Я же в армии был.
- Неужели?
- Да, спрятаться в аспирантуре мне не удалось, как только отчислили - сразу повестка пришла. Впрочем, я даже обрадовался. Иногда нужно побывать там, где не думают - вернее, там, где думают за тебя.
Лектор понимающе кивнул и оглядел нутро своего киоска: здесь тоже не нужно было думать и это так успокаивало, вырывало из суеты мира за стенами. В армию же ему дорога была заказана - врачи из медицинской комиссии на него смотрели с долей ужаса, ведь половинный недовес вкупе с сердечной недостаточностью вообще ставил под сомнение возможность его существования. Но Лектор только улыбался левым уголком рта и забирал свою справку со строгим «не годен», а потом и военный билет с той же записью.
- Теперь ты ещё больше соответствуешь своему имени. Я бы побоялся пересекаться с тобой на улице после полуночи.
Зверь со странным спокойствием глотнул из стеклянного горлышка, помолчал, а потом ответил:
- Знаешь, меня это совсем не радует. Когда-то я откликался, считая это всего лишь забавной шуткой, но так случилось, что имя завладело мной и направило моё развитие и поступки. Лучше бы я был как ты - «гением».
- И работал бы здесь?
- Нет-нет, я же не сказал «идиотом». Но в тебе эти черты, видимо, неразделимы.
Лектор улыбнулся, но гость не заметил реакции и продолжил, оправдываясь:
- Шучу я, шучу... - Зверь нервно отпил угощение и быстро перевёл тему. - Ты знаешь, что Вера выходит замуж?
- Да, я повстречал её сегодня по дороге на работу.
- И?
- Рад за неё.
Гость вздохнул.
- Она тебя пригласила?
- Да.
- Хотя бы. А то она боялась к тебе подойти с этим - не знала, какой реакции ждать.
- Обыкновенной, какой ещё.

4.
Его глаза всегда выглядели голодными, а незнакомым с ним людям казалось, что он смотрит на них как на жертву. Подобное мнение подогревали стереотипы из многочисленных фильмов ужасов, а он не стремился, да и не мог его развеять. Даже постоянная готовность помочь любому обратившемуся с просьбой не спасала, потому что обращались либо самые близкие, либо самые смелые. Причём последних после разговора с ним ещё некоторое время трясло, словно они уходили живыми с места расстрела. Но Лектор не придавал этому значения, считая, что всему виной его неестественная худоба, превращавшая лицо в сильное подобие черепа, а руки - в лапы доисторических ящериц. По этой причине он и не стремился кому-то нравиться, погружаясь в свой уютный, безэмоциональный мир и лишь изредка позволял себе повздыхать, разглядывая очередную миловидную студентку. Главное, что Ви его не пугалась.

- Невероятно, он действительно гений!
Света лежала на полу в своей комнате в просторной квартире родителей и перелистывала разбросанные вокруг папки. Вместо строгой кубышки на её голове был неаккуратный хвост, а тесное платье заменила мужская рубашка. По коже ног ползали яркие пятна солнечных зайчиков из щелей в плотных шторах. В самом большом пятне лежал листок бумаги, который девушка старательно изучала.
- Только вот почерк жуткий. Словно он шифровал все свои мысли от чужих.
С дивана легко спрыгнула белая кошка и, изящно ступая по листам и картонкам, легла рядом со Светой, чтобы лучше слышать все её реплики. Девушка не глядя погладила зверька и снова погрузилась в чтение.
- Всё-таки жаль, что я не заинтересовалась им и его работами. раньше Может быть успела бы застать его в университете, поговорить. Артём Сергеевич точно бы познакомил нас. Как думаешь, Леся, он симпатичный?
Кошка фыркнула и положила голову на сложенные лапы.
- Да, ты права, зачем я вообще думаю об этом. Мне не нужно отвлекаться от учёбы. И от чтения.

5.
Вилена оказалась непохожей ни на одну из знакомых ему девушек. Вернее, даже если бы оказалась - он бы этого не заметил, самое главное, что ни о ком не напоминала. В начале она была просто неровным силуэтом в углу его комнаты, на единственном кресле. Он боялся подходить ближе и только разглядывал с кровати игру теней на том, что должно было быть её лицом. Потом, вечер за вечером и ночь за ночью, проведёнными в разговорах и постоянном обмене идеями, Ви словно бы становилась реальнее, впитывая в себя все его представления о женщинах и женской красоте. Лектора радовали такие изменения - теперь он мог видеть, как она улыбается, идеально очерченными губами, как раз того оттенка, который ему нравился. Её голос тоже стал ближе и ярче, теперь он доносился всегда только с кресла, даже если темнота предрассветных часов не позволяла увидеть сидевшую там фигуру.

- Мне пора. До встречи на свадьбе!
- До встречи. Жаль, не на твоей, Зверь.
- Взаимно.
Зверь вышел через узкий дверной проём, неловко ударившись о косяк и быстро пошёл в сторону автобусной остановки. В тяжёлых, отточено-чётких шагах ощущалась едва заметная растерянность - он чувствовал, что за тот долгий срок, который ему пришлось провести в гарнизоне, старый друг Лектор, очень сильно изменился. Стал ещё более философом, вероятно?
На бегу заскочив в маршрутку, он занял место у окна и набрал номер.
- Это Зверь. Помнишь своё обещание?
Трубка что-то коротко буркнула в ответ.
- Прекрасно. Следующий четверг - крайний срок.
Ещё одна короткая реплика и длинные гудки. Зверь откинулся на спинку кресла и закрыл исколотые железными кольцами уши большими наушниками, из которых уже ревели гитары Мановара. Этот мир для него больше не существовал.

6.
С тех пор незримая спутница была с ним повсюду. Даже в людных местах Лектор знал, что стоит ему обернуться, как он отыщет две сияющих точки её глаз - непосредственно на уровне его взгляда. Это успокаивало, хотя прилюдно обращаться к ней он всё равно опасался: репутация безумца, равно как и вора или убийцы казалась ему слишком страшной и абсолютно несмываемой. В мыслях же диалог не складывался и он лишь изредка грустно кидал ей короткое «Ви, ты здесь? ты со мной?», получая в ответ лёгкое покалывание руки или шеи, означавшее её слабое касание. В глубине души Лектор мечтал, чтобы Вилена окончательно воплотилась - чтобы он мог представить её родителям, знакомым, в конце-концов просто свободно разговаривать с ней! Но такое, похоже, было уже за гранью её способностей, потому она всегда оставалась лишь его собственностью.

- Славно сыграли.
За окном всё ещё было темно и люди, сидевшие в кругу на всё том же пыльном ковре стали сонно потягиваться. Приоткрылась дверь и в полосе света прошёл хозяин комнаты, с неожиданной для его габаритов изящностью, и поставил перед сидевшими поднос с пятью разномастными стаканами и кружками. Лектор взял привычную ему кружку и, отпив пару глотков, с удовольствием отметил, что хозяин точно запомнил его вкусы. Ви сидела рядом, сложив руки на подоле длинной юбки и со спокойным любопытством смотрела по сторонам, легко проникая сквозь ночные сумерки, поселившиеся в комнате.

И, вполне возможно, что-то произошло дальше, но почему бы не остановиться на этом моменте?