В городе эпидемия детских самоубийств. Как было когда-то с известным «синим китом». Практически каждый день сообщают о том, что кто-то прыгнул из окна, вскрыл себе вены или наглотался таблеток. Вчера было четверо – двое порезались, их откачали, двое прыгнуло. Перед прыжком они обычно делают какие-то снимки на свои телефоны. Иногда сообщают, не указывая названий, «в этом замешаны группы в соцсетях». Не называя и сами соцсети. Учитывая, что вк у нас давно блокирован (блокировка легко обходится VPN-м, но, учитывая патриотическую прогрузку из каждого утюга, скорее всего, именно в него дети и не ходят).

Это можно было бы предотвратить, если бы с детьми разговаривали (надеюсь), но у нас сейчас победило село. А в селе традиционно никогда не занимались детьми. Бегает там, ото и бегает. Игрушек накупили, еды в зубы дали, всё, сидим в телефонах.

И вот, что вспоминается мне сейчас по этому поводу. Хотя не факт, что тут есть связь, но и случайным мне это тоже не кажется.

Примерно год назад, еще до событий в Беларуси/Белоруссии знакомый мой кинул клич в фб: эй, ребята, братья наши старшие выделили грант на исследование украинских детей, кто хочет участвовать?

–Мммм…, - написала я, - нехорошо…

- Почему?

- Ну, понимаете…

И начинаю объяснять:

1. Поколения сменяются  и меняются быстро. Это, следовательно, краткосрочное и быстрособирающее данные исследование на прям сейчас. Потому что уже через 5-8 лет данные будут недостоверны.
2. Выделен грант с помпой, значит, данных они хотят много, а значит денег дали много для большого охвата. А что такое нормальное исследование? Это этапы: а)выдвижения гипотезы и подборки методов под нее; б)проведение пилота на хотя бы 1-2 сотнях (если масштаб такой, как представляется); в)корректировка, проверка валидности и опять же переводы опросников и проверка их соответствия местной культуре; г)собственно, исследование на 1-2 тысячах человек; д)анализ данных и выводы. И все это всегда делается медленно, потому что исследователи – живые люди. Им надо получать деньги, ныть, думать, заниматься семьями, страдать, плевать в потолок, и только в промежутках между всем этим – считать и переводить. Но тут мы уже ограничены пунктом 1. У выделившего деньги нет 5-8 лет на то, чтоб к моменту окончания исследования начинать его заново. Значит, наймут много дешевых работников под готовую схему и будут гнать очень быстро.
3. Украина – очень дешевая свалка для всего-всего. Кого и для чего могут интересовать украинские дети? Да Украины через те самые 5-8 лет может уже и самой не быть. Значит, почему исследование проводится тут? Да, правильно – потому что тут оно дешевле всего. А репрезентативными для кого будут украинские дети? Правильно – для детей русских.
4. Итого, что мы имеем? Дешевое быстрое исследование-съем данных «как есть» на доступной репрезентативной выборке для популяции: а)русских детей; б)славянских детей; в)детей стран Восточной Европы
5. И теперь подумайте, а зачем, с какой целью оно может проводиться в свете геополитических раскладов и отношений между государствами?

Тут меня обвинили в паранойе и еще чем-то, и рассказали, что носители света и добра могут делать только светлые и добрые вещи в светлых и добрых целях.

- Ну, вот, смотрите, - продолжила я, - это же не коммунизм, это капитализм. Это люди, которые удавятся, прежде чем дадут копейку, которая не окупится, по их планам, минимум, десятикратно. На какую такую светлую и добрую вещь могут выделить владельцы заводов, газет и пароходов для украинских детей?

- На инклюзивное образование! – рявкнули на меня.

И тут я отползла, смеясь, но про себя. Во-первых, про инклюзивное образование, и образование вообще говорить у нас можно долго, заливаясь при этом слезами. Во-вторых, «инклюзивный», «сталый розвыток» и еще несколько понятий у нас сейчас такие спусковые крючки-гранаты, на которые опасно наступать. Это понятия сами в себе. Если тебе нечего сказать, скажи «демократия» - и все заткнутся из страха быть обвиненными в недемократичности. Ты также можешь сказать «сталый розвыток» или «инклюзивное образование». Или «Болонский процесс» или «глобальное потепление». Результат будет тот же.

Тут был у меня довод. Примерно такой: «Да, те самые люди, которые удавятся, прежде чем выдать копейку, которая не окупится 10-100-крантно, выделят деньги на школьное обучение детей инвалидов в стране, которую они только что сами разрушили, и жителей которой они до такой степени не считают людьми, что сбрасывают сюда радиоактивные отходы, продают в долг дырявые корыта и списанные хаммеры и в долг же продают неапробированные лекарства, которые на них же испытывают?» Но озвучивать не стала. Ибо бессмысленно и опасно.

Но был среди комментариев один, вызвавший у меня состояние «мальчиков кровавых в глазах», почему я и запомнила всю эту историю. Какая-то тетка написала в комментарии стандартное: «А-йя-йя! Уси-пуси-тра-ляля! Ура! Трехкратное гип-гип Вам, великому!! Да будут преданы анафеме все, кто против!! (это стандартная часть) У меня есть дети. Можно, я сдам их на опыты?»

И я могу понять ее в рамках ее системы координат. Если ее спросить, почему она такое пишет, она ответит, искренне и широко распахнув невинные глаза: «А что тут такого? Я Великому привыкла доверять!» и «Великие Старшие Братья стоят на страже добра и справедливости, и, я уверена, они никогда-никогда не сделают ничего плохого!» и, может, даже: «А мы такие нищие, такие бедные, вот подпишусь на эксперимент, и, может, попаду в обойму, меня возьмут в грантоеды, а там – в Светлое Будущее Великого Завтра…» Но по-человечески – не могу. Женщина, как ты можешь подписывать своих детей на неизвестный эксперимент, проводимый неизвестно кем, неизвестно какими методами, с неизвестной целью? Да, мы все можем предполагать и надеяться, что, поскольку, это проводится в рамках научного сообщества, это будет не опасно и, возможно, этично. Но точно ты этого не знаешь. Как можно запихивать своих детей хер знает во что, даже не узнав, куда?

Ну, а потом была Беларусь/Белоруссия, ваши тик-токи. А теперь дети у нас глотают таблетки, вскрывают вены и прыгают из окон, предварительно сделав снимок на мобильный телефон. Вчера – 4.

И, конечно, никто не виноват. Оно само как-то так получилось.