Я уже собирался уходить, когда в мой кабинетик заглянула Парсла. Несколько раз принималась объяснять, почему она передумала участвовать в спектакле, который я тогда затеял.

 - Мне это больше не интересно и…  как-то не нужно. – вдруг сказала она.

- Что случилось, Парсла?

Она виновато улыбнулась: – Знаете, душа не лежит притворяться.

 И вдруг заговорила -  сбивчиво и торопливо.

- Думала смогу без него, но вот… не получается. Ведь вы знаете – о ком я.

 Я знал.

 Да и вся школа знала.

  Они были неразлучны, И видеть их вместе стало так же привычно, как встречать новый день.

 -Понимаете,  мне всё кажется,  он вернётся ко мне. Ведь мы уже собрались летом поехать в Сигулду, на велосипедах. А лето уже очень скоро…Он обязательно позовёт меня, правда?

 И я всё-таки приду на репетицию и буду играть  в этой смешной пьеске. Так легче ждать…

- Хочешь, я поговорю с ним?

- Нет-нет, у вас не получится…

Я и сам это понимал.. И вообще не представлял, о чём и как надо вести речь в таких случаях.

 А Парсла, как бы в подтверждение моей несостоятельности, перевела разговор на другое.

 Хотя я и знал - ничего другого для неё сейчас не существует.

 Я видел в окно, как она уходила – робким замедленным шагом.

«Снежинка», -  подумал я. – Парсла в переводе – Снежинка…

 А наутро пришла весть.

Парсла повесилась.

 У меня нет ни сил, ни способности описать  последние её минуты на том проклятом чердаке. И  эти  похороны. И своё  состояние, которое посещает  меня до сих пор, хотя прошли  многие, многие годы..

Но и сегодня  не перестаю думать, как далёк я с моей «педагогикой»  от понимания того, что происходит в душе моего ученика, какие бури могут скрываться за ясной открытой улыбкой, за обычными, не предвещающими ничего зловещего словами.

 И даже  горе  этой девочки я оказался не способен воспринять во всей его глубине и безнадёжности . Не смог найти нужных для неё слов. Хотя и сейчас не ведаю – какие слова могли бы оказаться  тогда нужными.

Спасительными…

.И  не оставляет меня этот «синдром Парслы» - когда улавливаю в словах своего ученика, в его глазах, жестах попытку скрыть боль, замаскировать тревогу, страх.

И  гложет  всё тот же неистребимый вопрос – как разгадать чужую беду, как её предотвратить? И нет мне ответа.

 А если нет – какой же я учитель…