[459x365]

Я навсегда запомню тот день, печальный и радостный. Печальный – потому  что это был последний  экзамен по русской литературе в моих латышских классах: новая и независимая Латвия шаг за шагом искореняла культуру «оккупантов».
А радостный – потому, что билет по поэзии Серебряного века достался Дайге. Помню, как осветилось её лицо. И каким победным взглядом окинула она всю нашу комиссию во главе с национально возрождённым директором.
Дайга  обожала Серебряный век, с его театральностью, «масками», игрой, нескончаемым карнавалом,
Часто брала у меня сборники поэзии. Перечитала чуть ли ни всю мою библиотеку.
И вот здесь, на строгом экзамене, она взахлёб,  мечтательно и вдохновенно, с почти незаметным акцентом, читает  раннюю  Ахматову, Георгия Иванова, Гумилёва, Адамовича, Хлебникова, Северянина…

   Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж…
Королева играла – в башне замка - .Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил её паж…

Я смотрю на недоумевающее удивлённоё лицо  коллеги -«русистки», которая и сама то слышит всё это впервые, на директора  – кивает, улыбается и в конце концов начинает аплодировать.
Никто не хотел прерывать этого импровизированного концерта.
И Дайга читала, читала, читала…

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай, далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф…
… Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полёт…

  Она была счастлива – я это видел.
…Директор, всегда такой  не предсказуемый, вдруг взял и выписал мне премию – к недоумению многих коллег.
…Помню,  долго и бесцельно бродил я по нашему парку, сознавая, что никогда уже не будет у меня ни такого экзамена, ни того неповторимого состояния души, которое не покидало меня до сих пор.
Эта девчонка, думал я, совершила то, чего никак не понять и не оценить нынешнему Министерству образования.
И ещё я подумал, что сегодня же подарю Дайге давно полюбившийся ей томик стихов Николая Гумилёва.