МАРТЫНОВ, УБИЙЦА ЛЕРМОНТОВА
глава 10
Услужливая память уносит его В 1837 год. Оба они – уже офицеры. Оба оказались на Кавказе - в действующей армии. Лермонтов - прапорщиком Нижегородского драгунского полка как ссыльный - кара за стихи на смерть Пушкина Вот за это... «И вы не смоете всей вашей чёрной кровью поэта праведную кровь!»
Мартынов служит под началом генерала Вельяминова – поручиком. И очень скоро награждён орденом Святой Анны с бантом, чем очень гордится.
Щедрое кавказское солнце светит сейчас дружелюбно. И синее небо ясно – всё вокруг зовёт к миру, хотя и свежо ещё в памяти недавнее польское восстание.
И льётся кровь в этой бесконечной войне с горцами.
Изредка виделись – добрым словом поминали Юнкерскую школу на Синем мосту. Как-то Мишель в непонятном Мартынову порыве прочитал ему совсем недавние свои стихи.
… Опять народные витии,
За дело падшее Литвы
На славу гордую России,
Опять, шумя, восстали вы.
...Уж вас казнил могучим словом
Поэт, восставший в блеске новом
От продолжительного сна.
И порицания покровом
Одел он ваши имена…
Мартынов слушал - растроганный. И вдруг сказал: - Ведь поэт, казнивший могучим словом, - Пушкин! – А могучее его слово- «Клеветникам России». И неожиданно для Мишеля проговорил – строку за строкой…
О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?...
… Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?…
- По сути, Мишель, - ты вторишь Александру Сергеевичу. Драгоценна для него честь России. Как, впрочем, и для нас с тобой с тобой – Не правда ли?
Мишель молча кивнул… За Россию он готов был постоять всегда. Но вот за себя… Мрачные предчувствия его одолевали, только делиться ими с Мартышкой не хотелось.
…Я предузнал мой жребий, мой конец.
И грусти ранняя на мне печать;
И как я мучусь, знает лишь творец;
Но равнодушный мир не должен знать.
И не забыт умру я. Смерть моя
Ужасна будет; чуждые края
Ей удивятся, а в родной стране
Все проклянут и память обо мне...
...Цыганка, отпрянувшая от ладони, петербургская ворожея, обладающая умением не предвидеть, а видеть, обещали ему раннюю и не свою смерть.
Но разве предвидел Мишель, что жребий его - в руках Мартынова!?
продолжение следует
подавление польского восстания, 1830
