УБИЙЦА ЛЕРМОНТОВА 

                                                             Глава 2

             Николай Мартынов познакомился с Лермонтовым в Юнкерской школе, куда они поступили почти в одно время. Шёл 1832  год.
"Мишель был добрый человек от природы, но свет его окончательно испортил", - сетует Мартынов.  Он замечает: все хорошие движения сердца, всякий порыв нежного чувства Мишель старается так же тщательно в себе заглушать и скрывать от других, как другие стараются скрывать свои гнусные пороки.
    Более глубоко это свойство Лермонтова раскроет князь Васильчиков, будущий его секундант.…
   "Лермонтов, - был человек странного и вместе с тем заносчивого нрава... в нем было два человека: один - добродушный для небольшого кружка ближайших своих друзей и для тех немногих лиц, к которым он имел особенное уважение, другой - заносчивый и задорный для всех прочих его знакомых... Ко второму разряду принадлежал, по его понятиям, весь род человеческий, и он считал лучшим своим удовольствием подтрунивать и подшучивать всякими мелкими и крупными странностями, преследуя их иногда шутливыми, а весьма часто и язвительными насмешками».
   Николай Мартынов уже в юнкерской школе частенько становился мишенью остроязычия неугомонного  друга Мишеля.

Здесь, в Пятигорске, где их снова столкнула судьба, насмешки усилились. И не без повода. Мартынов стал менять облик. ..

              Ещё недавно- «добрый малый»,  очень красивый великосветский гвардейский офицер, привыкший лелеять и холить свою внешность,неутомимый волокита и обожатель юных пятигорских красавиц. Он проникновенно поёт чувствительные романсы и сочиняет , храбро соперничая с другом Мишелем,  недурные стихи. Всегда  весел,  вызывающе аристократичен, изыскан, любезен.Он затаённо мечтает о чинах, орденах, а главное - дослужиться на Кавказе до генеральского чина.
       Но вдруг в 1841 году неожиданно. выходит в отставку майором  и вместо  веселого, светского, элегантного молодого человека предстаёт каким-то дикарем:  огромные бакенбарды,  простой черкесский костюм, с огромным дагестанским кинжалом за поясом, нахлобученная белая папаха - вечно мрачный и молчаливый.
        Ну, где здесь было  язвительному другу Мишелю удержаться от новых  острот и уколов!   

                                 ( продолжение  следует)