Итак, маска Лили, - Черубина де Габриак, нежная, смиренная, робкая,- уходит со сцены.
Развенчана!
Гумилёв не просто отвергает, но и … свергает её, терзаясь от обиды за вероломство возлюбленной..
Зато крепнет «повелительная маска» самого Гумилёва.Весь пафос её в знаменитой поэме «Капитаны», которую он сочиняет здесь же, в Коктебеле, терзаясь ревностью и обидой. Вся поэма пронизана яростью и немедленной готовностью дать отпор каждому, кто посягнёт на его честь - взбунтуется
И тогда капитан …
Бунт на борту обнаружив.
Из-за пояса рвёт пистолет…
Маска эта – «капитан на поэтическом корабле»- становится знаковой не только в жизни, но и во всей гумилёвской лирике.
Вообразив себя «полководцем поэзии», он приходит к твёрдому и пагубному убеждению
- стихотворение можно описать формулой, разложить, как химическое вещество, на элементы, создать шедевр, пользуясь неким универсальным алгоритмом. Всю жизнь он следовал этой вере, составлял таблицы образов и метафор, схемы композиций, колдовал над таинственной формулой поэзии, словно средневековый алхимик. . Свято верил: поэзии можно научить, как ремеслу. Он и учил. Создал «Цех поэтов»! А сам предстал его «начальником», отвечающим за качество выпускаемой продукции – стихов. Уверился, что он один знает, как надо мастерить поэтические шедевры. Как учить искусству прекрасного. И учил – тому, чему обучать невозможно и не нужно, если ученик не обладает ни талантом, ни даром воображения.. Но Учитель упрямо путал искусство с ремеслом, где можно творить по каким-то формулам.
Над этими его потугами издевались даже некоторые ученики-ремесленники, будущие «гении». Один «начальник» цеха был упоён и непреклонен: «Воля и упорство! – это всё, что нужно! А они у нас есть».
Если точнее – они были у него, Гумилёва,– человека не умевшего отступать от своих замыслов, даже самых абсурдных. Тем более что замыслы нередко принимали форму наваждения..
Повелительность, азарт завоевателя, покорителя - да...! - но тут же, украдкой, - ощущение неминуемой кары за своё бунтарство.
У него это нераздельно!
Неотступно начинают тревожить мысли о порочности человека, его вине перед Богом, о собственной греховности. Искушение, гордыня, любовные соблазны, которым он, не раздумывая, поддаётся, и расплата за них - будоражат поэтическое воображение. И совесть…
В 1909 году он публикует сонет - «Потомки Каина». Резкий и беспощадный приговор своему поколению да и себе самому…
Всё чаще людям, как некогда Каину, стыдно и боязно взглянуть на Бога , не отводя глаз. Прямо и честно. Потупленный взгляд Каина, что принёс когда-то неугодные Богу дары, стоил ему и всем его потомкам отлучения от жизни в Раю.
Да, своё, земное «счастье» люди обрели..Но счастье, обернулось скорбью, новыми грехами, соблазнами, искушениями…
Как некогда Адам и Ева, люди начинают познавать земную жизнь, её беды и радости..
Для юношей открылись все дороги,
Для старцев – все запретные труды,
Для девушек янтарные плоды…
Но мир этот оказался к ним беспощадным и суровым. Вот почему болит и скорбит душа. . Люди начинают ощущать себя заблудившимися, кем-то оставленными, ненужными, измученными в тяжких трудах. А главное – незащищёнными..
И вот оно – возмездие ! Расплата всех потомков Каина, и, стало быть, его личная. Гумилевская…
Покинутость.
Незащищённость.
Потерянность.
Одиночество.
Неприкаянность ( не от КАИНА ли это слово!?).
И всё же тлеет ещё у потомков Каина слабая надежда. И мелькает проблеск «неожиданного разрешения», жажда «увидеть небес молодое лицо» И чьи-то руки, может быть, среди них и рука нашего поэта, - непроизвольно, нет-нет да складывают крест , будто бы моля СПАСИТЕЛЯ о помощи.…
Но почему мы клонимся без сил?
Нам кажется, что Кто-то нас забыл,
Нам ясен ужас древнего соблазна,
Когда случайно чья-нибудь рука
Две жердочки, две травки, два древка
Соединит на миг крестообразно.
( продолжение следует)
