Здравствуй, грусть. Тебя давно уже не было видно – ты нежилась на солнышке и жмурила от удовольствия глаза, как кошка на теплом подоконнике. Слушала птиц, вернувшихся из своего странствия на стылую родину. С возвращением, грусть. Проходи, располагайся, тебе ведь не впервой… Чаю? Черного, с запахом яблок и корицы, немного резкого, но успокающего… Посидим на нашем мягком диване в окружении подушек, помолчим обо всем. Зачем нам слова?

За окном дождь моросит. Кап-кап-кап… И редкие отблески лучей по лужам сквозь серую пелену неба. А где-то небо синее-синее, высокое… В нем можно утонуть: однажды поднять голову и нырнуть навсегда. Под этими небесами хочется пройти по тропинке у обрыва, раскинув руки, вдыхая синее небо полной грудью, пока не закружится голова. Лечь на траву под раскидистыми деревьями и раствориться в мире. Дайте мне кисти и банку краски – я нарисую на серой стене нашего мира окошко в такое небо. Синее-синее пятно там, где серое низкое небо сливается с серым мокрым асфальтом. Смотри, это дверь. Кто-то подойдет к ней и откроет.

А мы будем пить чай с дурманящим запахом корицы и молчать обо все на свете. В постоянной череде моих гостей ты - самый частый. Приглушим свет – он слишком ярок сейчас. Ведь уже ночь, и все огни погасли. Дом, в котором горит огонь этой ночью, счастлив. У него есть огонь, и люди у огня, и синее-синее небо в их глазах. Наверное, они нашли свою дверь в бесконечной серой стене. Или взяли кисти, банку краски и, держа друг друга за руки, нарисовали ее.

Посиди со мной еще, грусть – тебя ведь не было так долго. Мне не с кем было помолчать о синем небе и ветре, бьющем в лицо на краю обрыва. Раскинув руки, шагнуть с улыбкой вперед, смотря в небо. С обрыва можно упасть. А можно полететь.