[276x699]
Дорогие мои, Читатели!

Извините за задержку публикаций! Занята немножко...



Глава № 6

Однако состояние полнейшего погружения в вымышленный им самим мир длилось не долго. Каждый раз, когда Палмыков открывал для себя нечто новое, с ним происходило одно и то же. Он вдруг понимал, что нашел истину, но спустя пару дней осознавал, что это всего лишь его собственные выдумки и к настоящей разгадке бытия не имеют отношения. Невозможно было принять какую-то конкретную мысль за основу! Нужно было компоновать собственную теорию посредством анализа взглядов многих мыслителей разных времен и народов! И хотя сам Владимир не мнил себя великим пророком, ему очень хотелось прожить эту жизнь намного умнее, чем многие из его знакомых…

Володя вообще часто делал вещи неадекватные, вызывающие массу споров. Например, посреди совещания он мог запросто вытащить из папки кодекс и начать выводить в нем всплывшие в его голове формулы по химии, значения которым он сам толком не знал. Палмыков был силен также в биологии, физике и иностранных языках….. Он часто что-то вспоминал и записывал, и именно поэтому при нем всегда были мелко нарезанные листочки бумаги, которые он носил во внутреннем кармане пиджака.

Когда Владимир говорил Василисе Гавриловне, что он согласен стать преподавателем, он даже не посмотрел на условия договора. Он примерно знал, какую ему предлагали заработную плату, и, считая ее мизерной, даже не удосужился проявить себя в качестве опытного юриста. Он просто спросил, когда его первый рабочий день и, услышав "завтра", даже не подумал о том, что к занятиям нужно подготовиться. Палмыков даже представить себе не мог, как изменится его жизнь с приходом на это место работы.

Как только часы пробили пять утра, Владимир, будто чего-то испугавшись, соскочил с кровати и судорожно стал искать вещи. Он еще не осознал, что в лицей ему аж к 8:30, и поэтому волновался. Однако после, умывшись и сбрив щетину, он все же удосужился проверить, который час. "Фух!" – сам себе скомандовал он и постарался передохнуть. Он подошел к медным котам, толкнул их и, как только полилась упоительная музыка ветра, успокоил себя изнутри.

Владимир стал на середину комнаты, сделал глубокий вдох и, подняв руки вверх, потянулся к потолку. Так начиналось каждое его утро. Но это была не зарядка, а цигун, который помогал ему во всех случаях жизни. Однажды, например, Владимиру нужно было успеть закончить работу, которая заставила его трое суток, просидеть за компьютером. Когда же его друзья спросили, как он не поддался депрессии и не бросил все к черту, ответил: "меня спасли всего три вещи: кофе, настойка женьшеня и, конечно же, цигун".
Сделав пару глотков зеленого чая, Володя надел рубашку черного цвета, затем завязал галстук и напоследок, натянув на себя темно-зеленый пиджак и такого же цвета брюки, обулся. За окном распогодилось, и было совсем не холодно идти без верхней одежды. К тому же Палмыкова совсем не страшили заморозки или дождь. Он верил, что внутри каждого есть своеобразная батарейка, которая может заряжать его энергией, и поэтому человек не будет чувствовать холода. Владимир часто думал о питании энергией солнца, которая вскоре заменит обычные продукты, и о том, что все это очень даже реально. Впрочем, это были украденные идеи. Последнюю мысль он прочитал в "Русском космизме".

Итак, сегодняшний день был очень важен для Палмыкова, и он никак не мог допустить, чтобы все пошло насмарку. Он должен был произвести очень хорошее первое впечатление и очень переживал, так как стремление нравиться абсолютно всем было заложено в него природой. Однако судьба любила шутить над ним не меньше, чем над всеми остальными. Владимир сам ощутил это, когда, выйдя за порог, чуть кубарем не свалился с лестницы. Когда же он сел в автобус, то обнаружил, что не причесан и, вообще, его пиджак почему-то заправлен в брюки. Люди откровенно пялились на него, не скрывая усмешек. Палмыков решил сегодня никого и ничего не замечать. Ночью он придумал себе расписание дня, план урока, стратегию поведения со студентами и собирался поставить напротив каждого пункта галочки. Боялся же Владимир лишь одного: упасть или просто споткнуться.

Держа в руках ту самую папку, с которой он всегда ходил на работу, Владимир кое-как привел в порядок свой внешний вид и вошел в учительскую, где большинством присутствующих были женщины. В учительской Палмыкову сразу бросилось в глаза то, что все эти особы женского пола первым же делом переглянулись. Володя сам себе смущенно улыбнулся, взял журнал и, не сказав ни слова, вышел. Однако в коридоре он вспомнил, что не спросил, в какой кабинет ему идти. Палмыков подошел к расписанию: "Так… группа ЭВ-3, – думал он про себя и, наконец найдя подобные инициалы, добавил, - ага, это здесь!"

Тем временем, сама группа третьего курса ЭВ-3, состоящая из тридцати человек возраста от семнадцати до восемнадцати лет, с криком на весь этаж дожидалась своего преподавателя. Они несильно радовались "смене власти" и были очень удручены мыслью, что некий Палмыков, который вчера после четвертой пары был вписан под дисциплиной "Гражданское право", может оказаться занудливым старикашкой с монотонными лекциями о законах. Однако, когда Владимир вошёл, не отрывая глаз от пола, он ввел группу в затяжной стопор, а после вызвал приглушенной смех. Все стали шептаться. Сев на свое место, он без труда услышал донившееся отовсюду: "Хи-хи! И это наш новый преподаватель?!"

Стрелки часов указали 8:30.
- Что ж, может, начнем? – он скованно и исподлобья посмотрел на всех своих студентов и, как только они уселись за парты, продолжил. – Меня зовут Владимир Владимирович Палмыков, я буду вести у вас предмет Гражданское право. Но насколько я понимаю, у вас он уже был? – все ответили, что в прошлом году им читали лекции по дисциплине "основы права". – Лекций больше не будет, - то ли обрадовал, то ли огорчил он тут же, - наши занятия будут строиться следующим образом: я буду задавать вам то, что вам нужно будет прочесть к следующему занятию, а вы будете читать и после задавать мне вопросы. Правда, для этого всем нужно будет приобрести Гражданский кодекс. К посещаемости я отношусь нестрого, главное, чтобы материал знали, – Палмыкову казалось, что он продумал абсолютно все, до мелочей, – у вас есть ко мне вопросы?
- Да, насчет автоматов….
- Автоматы я ставлю. Причем и пятерки, и четверки, и тройки….

Группа смотрела на своего нового преподавателя без страха, но с какой-то унасмешкой. Он еще ничего не успел сделать сверхпаранормального, но они уже видели в нем чудака, свалившегося на них, как успел заметить Бубнов, с Юпитера или Марса. Самому же Палмыкову опять показалось, что он сделал все не так. Большинству из присутствующих представилось, что в этот момент он сам не находил себе места. Чтобы как-то заполнить паузу, он продолжил пару чтением списка фамилий. Однако даже в этом он вызвал ажиотаж, поскольку плохое зрение и нежелание носить очки заставляли его присматриваться, а значит щурить глаза:

- Имя гражданина должно состоять из фамилии, имени и отчества. Это написано в девятнадцатой статье Гражданского Кодекса Российской Федерации. Поэтому, пожалуйста, называйте свои полные имена, - сказал он осознанно и как можно строже. Палмыков пытался сделать так, как он все для себя придумал, однако не учел того, что он сам по себе является чем-то нетипичным, а менять себя было бы немного глупо. И, наверное, именно поэтому Владимир при первом же подвернувшемся случае забылся и, схватив в руки мел, стал изображать на доске "гражданское право в схемах". Он хотел донести до своих студентов нечто понятное ему, но не осознанное другими, но не заметил, что вместо этого вызвал только приглушенные всхлипы смеха.

Мало того, что вся доска оказалась исчерчена непонятными квадратиками и кружочками, соединенными по диагонали прямыми, сам Палмыков был полностью испачкан мелом. Рукава пиджака, брюки, галстук не смогли уберечься от «припудривания». Палмыков выглядел более нелепо, чем когда-либо. Ощущая на себе пристальные взгляды студентов, он настолько терялся во время объяснения, что ему вдруг начинали мешать все. Даже нос и уши! Он неловким движением рук потирал их, и из-за этого его лицо от мела стало носить белый оттенок. Перешептывание за партами было невыносимо! В какой-то момент Палмыков даже пожалел, что ввязался в эту среду. Ему захотелось бежать.

- Нет, ну что Вы постоянно смеетесь?! – не выдержал, наконец, он и задал вопрос напрямую. Как же тяжело начинался его первый рабочий день в качестве преподавателя!!! Ему срочно нужно было что-то менять! Но студенты, словно не слыша его, только и делали, что хохотали. И лишь через какое-то время Милина сквозь всхлипы смеха указала рукой на доску:
- А Вы посмотрите, что Вы нарисовали!
Володя взглянул на свой чертеж и, присмотревшись, сделал пару шагов назад, чтобы видно было лучше. Да, на доске были изображены явно не отрасли права и даже не его источники. Володя тоже развеселился:
- Это какой-то пещерный муравей в панцире! – дал определение своему рисунку он и, услышав за спиной одобрительное обсуждение шутки, впервые почувствовал себя комфортно, - такие рисунки обычно рисуют шизофреники, - тут же заодно определился он с диагнозом для самого себя.
- Так Вы что, шизофреник? – спросила соседка Милины Лилия Колоскова с большим интересом. Эта девушка совсем не была похожа на ту, которая могла бы заинтересоваться нервными расстройствами человека. Как показалось Палмыкову лишь при первом взгляде на неё, девушке, как и другим особам женского пола, больше бы подошел вопрос на тему косметики, причесок и нарядов. Но она спрашивала совсем не об этом!!! Лиля заинтересованно смотрела на своего преподавателя и ждала ответа. Ее большие глаза зеленого цвета не могли блефовать, а сама она не была похожа на одну из тех, кто спрашивает, чтобы посмеяться. Володя отметил этот факт для себя.
- Да, я шизофреник, - честно признался он, немного смутившись, и Лиля, поправив свои длинные золотистые волосы, улыбнулась:
- И в чем же это выражается? – спросила она.
- Ну, шизофреники это такие люди… Вообще-то существуют разные степени заболевания шизофренией, - он взял в руки мокрую тряпку и вытер с доски схему, - вот, смотрите, - он объяснял именно Лиле, забыв, что в аудитории еще полным-полно народа, - это прямая. Делим ее на две части. Получается что-то вроде весов, и на этой, левой, их части находятся больные шизофренией. Видите, здесь несколько стадий, - Володя расчерчивал очень подробно, и так чтобы было понятно, - но последняя - шизофрения. А на другой чаще весов люди - истероидные личности. Последняя стадия их заболевания – маниакально-депрессивный психоз.
- А в чем разница? – не унималась Колоскова. Она и сама не ожидала от себя такой заинтересованности во всем этом, в то время как Милина, в отличие от подруги, воспринимала ее вопросы совершенно нормально.

Когда они познакомились, Лиля вскользь обронила что-то насчет того, что она любит особый вид растений, с которым связано много легенд. Но какие, не сказала. После же, придя к Лиле в гости, Аракелян обнаружила, что вся ее комната уставлена папоротниками! Немного слышавшая о суевериях, связанных с этими растениями, Милина не могла не ужаснуться: "как Лиле не страшно жить среди них?! Ведь говорят, что принести в дом папоротник – все равно, что накликать беду!" – подумала она тогда, но Колоскова ее успокоила. Оказалось, что во всякие приметы Лиля не верит, а папоротники довольно милые растения: в них много зелени и очень необычное сочетание широких и узких листочков. Тогда же Лиля сказала Милине, что разводит папоротники уже около пяти лет, и до сих пор ни один из них не зацвел. Ни в ночь Ивана Купалы, ни в любой другой день.

- Вы имеете в виду, чем шизофреники отличаются от истериков? Ну, шизофреники - это люди, которым, прежде всего, присуща разорванность мышления, - он взглянул на Лилю и по ее лицу понял, что она не совсем понимает смысл его слов, - ну, например, начал человек рассказывать о луке, которым стреляют, а закончил луком, который растет у бабушек на грядках. А истероиды… Ну, им свойственна частая смена настроений, истерики. Интересно, что по статистике, среди мужчин больше шизофреников, а среди женщин - истероидов. Но в принципе, психология - вещь тонкая. Точных границ нет. Это только психологи пытаются доказать, что грань между безумием и здоровым человеком существует! Это все неправда! Здоровых людей нет! Все мы делимся на шизоидов и истериков! – он вдруг замолчал, - а, впрочем, чего это я? А, Вы меня спросили… - он, словно очнулся от сна и, вспомнив, что говорит не о том, что нужно, смущенно сел за стол и опустил взгляд в кодекс. Его терзали идеи того, что вот-вот и он услышит смех в свой адрес. Однако, взглянув на группу секунды через две, он увидел, что все молчат и даже боятся шелохнуться. Володя не знал, насколько то, что он рассказывал, было интересно студентам, но в том, что его рассказ их поразил, он не сомневался. И это была его первая победа. Хотя он по-прежнему и чувствовал себя в аудитории лишним и не понятым.

- Вообще-то весь Гражданский Кодекс и все Гражданское право, не хочу выражаться… в общем, бред! Знать все, что здесь написано… ну кому это нужно?!.. – решил продолжать он в том же духе, - жизнь и законы в большинстве случаев не совместимы. Вы слышали закон "О пчеловодстве", который был принят в 1998 году? Ха! Исходя из этого закона, в случае если пчелы улетели, их хозяин, юридическое или физическое лицо, имеет право за ними гнаться, пока не догонит! – все вокруг засмеялись, и этот искренний смех придал Володе ещё больше уверенности. Чтение лекций в лицее не было таким уж скучным занятием, как он раньше считал, - ну, разве не бред? Нет, вы представляете, бежать за пчелиным роем?!

Владимир немного приободрился. Он видел, что все, кто его окружают, больше не таращатся на него с усмешкой на лице. Когда же закончилась пара, студенты получили вольную, и их уже даже не волновал мел на лице преподавателя. Палмыков поспешил переписать ФИО на отдельный листок А4.

Будучи человеком, сверх любящим экспериментировать над собой, Палмыков решил проэкзаменовать свою память и заучить фамилии всех своих подопечных наизусть. Ему почему-то казалось, что в этом случае все вокруг обязательно начнут восхищаться его гениальным умом, но в противовес этому те, кто наблюдал за его творческим процессом, сошлись лишь на одной фразе: "перепиши десять раз и будет тебе счастье…."

Вышел из аудитории Палмыков так же, как и вошел: смотря в пол, боясь не насмешить окружающих и ужасно тревожась. Он еще сам не подозревал, сколько историй случится с ним в стенах этого лицея и что сегодняшний нелепый день – это всего лишь начало.
Однако, несмотря на то, что он все же добился желаемого результата в общении со своими студентами, Палмыкова продолжало одолевать странное желание поскорее покинуть это "богоугодное заведение". Он не чувствовал себя здесь совершенно комфортно, а в ответ на задаваемый самому себе вопрос: "зачем это все мне нужно?", он скорее ссылался на "спортивный интерес", ежели на нехватку бюджета.

Однако побег в очередной раз не удался. В вестибюле лицея Владимир встретил Бубнова, который сразу же, заметив его, остановился. Палмыков догадывался о том, что именно о сегодняшнем утре может пойти их сиюминутный разговор, и поэтому тут же собрался с мыслями, чтобы не оплошать перед мужем Вероники. Но Алексей подошел не за этим. Алексей подошел, чтобы расспросить Владимира о его секретарше, той самой, которая, словно кошка, вцепилась в него и не отпускала. Палмыков не ожидал подобного, на его взгляд, больного интереса к столь отталкивающей персоне. Володя опустил руки в карманы брюк и от удивления выпучил глаза, как бешеная селедка.

- Ты о Рожниковой?! На что она тебе? – он еле сдерживался от смеха и нервно потирал пальцами нос. Они оба: и Алла, и Владимир - испытывали друг к другу неприязнь. Но если последний умел скрывать свои чувства, то Рожникова открыто язвила ему вслед, даже если эти замечания никому не были слышны. Впрочем, любительница сплетен, она все же умудрялась разнести свои идеи по всей фирме. Владимир, конечно же, ни о чем не подозревал. Как не подозревал он и том, что у его секретарши очень даже прямой интерес к Бубнову. Эта женщина буквально атаковала его своими звонками среди ночи и предложениями о встрече. Ее не пугало ни положение Алексея как женатого человека, ни как отца троих детей. Бубнов же не знал, как от нее отвязаться. Впервые в жизни он вдруг испугался за свой брак. Как же его достала эта женщина! Последней надеждой был разговор с Володей.

- Видишь ли, она уже целую неделю буквально терроризирует меня. Вероника ревнует, дети не спят. Я еле просыпаюсь, чтобы идти на работу!
Палмыков от удивления попятился назад и, облокотившись спиной о стену, нервно захохотал:
- Рожникова? Преследует тебя?!!

Бубнов опустил обе руки в и без того чем-то набитые карманы. Раньше он и сам мог бы спокойно расхохотаться, услышав подобную историю, но только не сейчас. К тому же его убивало, что над ним посмеивался никто иной, как Палмыков – человек, которого следовало высмеять первым среди всех его знакомых!

Алесей, не подав виду, пожалел, что открылся Володе. Разве можно говорить с этим сумасбродом о чем-то серьезном?! Или случай с Рожниковой не такая уж и трагическая, а скорее ироничная ситуация? В любом случае она требует безотлагательного решенья. Палмыков продолжал блаженно лыбиться вслед Алексею, когда тот оставил его.

- Хм, чудаковатый братец-кролец!! Лопух, каких только свет не видывал!! Фанат космизма и мировых идей бессмертия!! - раздраженно выкрикивал про себя Бубнов, мчась по коридору. В этот момент он был в состоянии сбить любого, кто попадется на его пути! Но тут он увидел Татьяну. В обтягивающих джинсах она выглядела стройнее, чем когда-либо. – О! Ну, наконец-то хоть одно приветливое лицо! Может, пойдем выпьем по чашке кофе? – не дожидаясь ответа, Бубнов взял Таню под руку, и они вместе отправились в столовую. Алексей и не подозревал, что его лучший друг в этот момент тоскливо смотрит им вслед.

Михаил Арсенович в очередной раз упустил возможность поговорить с ней. С одной стороны, он не хотел предавать Алексея, говоря с Татьяной о нем, как о человеке, желающем просто использовать ее, но, с другой стороны, он понимал, что легкомысленное поведение может стоить слишком дорого им обоим. Устремив свой взгляд в пол, Озмарян поспешил на пару. Ему очень нравилось проводить день в окружении студентов и открывать для них в своем предмете нечто новое…. Михаил Арсенович тоже когда-то читал "Русский космизм" и был сторонником того, что рано или поздно все люди прочтут эту книгу.

Тем временем, наш главный герой беззаботно прогуливался по улицам своего родного города. Держа в одной руке черную папку, а другой изредка поглаживая себя по затылку, будто проверяя сохранность прически, Палмыков неторопливо шагал по тротуару. Но тут на его пути оказалась дорога. Светофор только что перемигнул с желтого за ярко-красный. "Нет, уж лучше переждать…" – как следует, подумал он и остался стоять на месте. Однако как раз находиться даже минуту в неподвижном состоянии ему было, увы, не под силу. Вытянув шею так же, как это делают гуси, увидев чужака, Палмыков поднял голову и взглянул в утреннее небо, которое было совсем уже светлым. – "Да-а-а, сегодня не пасмурно, это точно…" – протянул про себя он и увидел, что машины остановились. Палмыков поспешил перейти на другую сторону, но где-то на середине пути в его поле зрения попал киоск "Союз-Печать". "О, это весьма кстати", - взвесил Палмыков.

Прищурив оба глаза, он вновь потянул шею и, ссутулившись, пошел в направлении желаемого объекта. На расстоянии десяти метров Палмыков словно пытался разглядеть "Новую газету", которую возжелал купить пару секунд назад. Когда же пресса оказалась у него в руках, он расплатился и, увидев на обложке огромную слониху, широко улыбнулся. Он еще не знал чему, но радовался так же, как маленький мальчик, которому подарили игрушку.

Спрятав газету в папку, Палмыков отправился дальше: в сторону остановки. Он любил ездить только в свободных автобусах, конечно же, удобно рассевшись на заднем сидении. Володя был очень привередлив, но ему всегда следовало торопиться, ведь в офисе никто ждать не собирался.
Когда же Палмыков наконец занял свое тронное место в городском автотранспорте, он невольно вспомнил о разговоре с Бубновым. "Неужели Рожникова и вправду позарилась на Алешу?" - подумал было он и рассмеялся от того, что в сложенном им предложении он употребил столь странное слово. "Да, я бы мог и книгу написать…." – продолжал улыбаться не знамо кому он. В этот момент Палмыков особенно гордился собой и был готов перевернуть мир! Чуть не упустив папку, с которой он никогда не расставался, Владимир вздрогнул, и тут автобус подъехал к очередной остановке. "Так, мне еще не пора выходить?" – вспомнил он, и его взгляд проскользнул на улицу сквозь открывшиеся двери. Именно там он и увидел двух своих студенток, с которыми только сегодня утром имел честь познакомиться. Девушки что-то крикнули ему, он расплылся в улыбке от смущения. Он всегда стеснялся, когда к нему подходила особа женского пола. Когда же автобус тронулся, Палмыков тут же забыл о случившемся и решил зайти вечером в гости к Веронике и Алексею.

Войдя в свой кабинет, Владимир расположился за столом. Было пять минут четвертого, но Евгений уже ушел. Забыв о своих проблемах с переусердствованием в философских направлениях, Палмыков решил сосчитать, сколько мыслей одновременно может поместиться в его голове. "Так, для начала нужно вспомнить, что было сегодня утром…Так, а вчера?!….Так, а в лицее, а когда я шел сюда…." Напрягшись, Палмыков пришел к выводу, что всё настолько быстро меняется и что все дни так друг на друга похожи, что иногда просто забываешь конкретные моменты своей жизни и все сливается воедино. Встал, умылся, побрился, оделся, вышел на улицу…. Рутина, да и только. Впервые в жизни Палмыков почувствовал себя не то что бы одиноким, но тяжко живущим. Теперь даже на вопрос о выбранной им профессии он с легкостью отвечал: "Скучно…".

[333x98]