Поезжайте в солнечный город Сухуми и спросите у любого прохожего: "Вы не знаете Шалоди Михайловича Аджинджала?" И любой прохожий ответит: "Opa! Кто не знает Шалоди! Это наш всеми уважаемый драматург, прозаик и сценарист. А как он шутит! Это надо слышать!" Шалоди Михайлович, как выяснилось, шутит не только устно, но и письменно - в виде рассказов и повестей. Один такой рассказ мы сегодня публикуем.

Шалоди Аджинджал
Отцовские хлопоты
Рассказ
Перевёл с абхазского Л.Щеглов
Опубликовано в журнале "Крокодил", №10, 1982

Сперва он покрутил свои могучие усы, затем надел чёрный шёлковый архалук, чёрные галифе, натянул новые сапоги.
Долго думал, какую выбрать черкеску. Остановился на зелёной. Проверил газыри. Прицепил кинжал. С папахой вышла заминка - под руку попадались папахи с красным верхом, с белым верхом - с зелёным не было. Решил надеть с красным. Но не было красного башлыка. Несколько расстроенный этим обстоятельством, старый Лагустан подошёл к зеркалу. Зеркало успокоило. Лагустан был достаточно высок, и не каждый мог увидеть, какого цвета верх у его папахи.
Лагустан поправил ремешок и на прямых, негнущихся ногах прошествовал мимо дочери, даже не взглянув на неё. Не заслужила она его взгляда. Осрамила на всё село. Но что-то надо было делать. Как-никак он отец, и кому, как не ему, выручать дочку из беды.
Зря не послушался он тогда своей старухи, не поехал в город вместе с дочерью. Другие отцы, он знает, на машинах своих детей в тот день в город повезли. А он заупрямился: "Не маленькая, сама дорогу найдёт". А надо было бы поехать.
Утро в городе выдалось жаркое. Солнце начало припекать, едва взойдя. Навстречу Лагустану валили курортники в шортах и шлёпанцах, но Лагустан на этот раз даже не осуждал их. Ему было не до того. Деловым шагом прошёл он от автовокзала до места назначения и вдруг спохватился, что заходить, наверное, ещё рано. Вряд ли такие большие люди, к которым он собирался прийти, являются на службу рано.
Однако Лагустан ошибся. Нурбей Вениаминович, ректор института, тот большой человек, к которому направлялся Лагустан, был уже на месте. Он специально приходил пораньше, чтобы поработать часок, пока не нахлынет на кабинет родительский шквал. Отцы и матери сотен абитуриентов, не выдержавших экзамены, толпились в приёмной ректора, силясь прорваться в кабинет. Каждому казалось, что именно с его детищем обошлись несправедливо.
Секретарша ректора безропотно несла свой крест. Нурбей Вениаминович был за ней как за каменной стеной. Но и стены подчас не выдерживают. Не успел Нурбей Вениаминович дочитать вёрстку своей статьи, присланной из научного журнала, как дверь всё же растворилась и вошла секретарша.
- Простите, - сказала она, - но там какой-то старик при газырях и кинжале настаивает, чтоб я передала: к вам пришёл Лагустан Джуба.
Нурбей Вениаминович поморщил лоб. "Джуба, Джуба..." Нет, не помнил он никакого Джубы.
- При газырях и кинжале, говоришь? - переспросил он секретаршу. - Тогда проси!
После взаимных приветствий Лагустан сел в предложенное ему кресло, не снимая папахи и не сгибая спины. Наступило молчание.
- Чем могу быть полезен? - не выдержал ректор.
- У тебя отец, мать есть? - спросил Лагустан.
- Нет, померли, - вздохнул Нурбей Вениаминович.
- Бедные, - вздохнул Лагустан.
Снова воцарилось молчание. Теперь уже ректору было неудобно прерывать его. Помянули покойных родителей, надо помолчать.
- Ты в какой деревне родился? - задал ещё вопрос Лагустан.
- Я не в деревне, я в городе, - вдруг застеснявшись своего городского происхождения, промямлил ректор.
- Это плохо, - сурово произнёс гость. - Но ты горец?
- Горец.
- Это хорошо.
Они ещё помолчали,
- Меня зовут Лагустан, - сказал Лагустан.
- А меня Нурбей.
Ректор был несколько моложе гостя и чувствовал неловкость от этого.
- Скажи, Нурбей, а зачем собрались эти люди перед твоей дверью?
- У их детей не хватило знаний для сдачи экзаменов.
- Бедные, - вздохнул Лагустан.
- Бедные, - вздохнул ректор.
- А почему тогда моя дочь не сдала экзамены? - Лагустан уставился на ректора и зашевелил усами.
- Наверно, тоже не хватило знаний, - поёжился под этим взглядом ректор.
- У моей дочери? Да ты видел ли мою Антицу?
- Нет, наверное.
- А ещё говоришь! Да знаешь ли ты, что она все десять лет не пропустила ни одного урока в школе? Или у нас в деревне плохая школа? Или за десять лет нельзя научить девочку? Послушай, Нурбей, что-то ты не так говоришь... Сколько у неё после школы учебников осталось! В твой шкаф не влезут... Отвечай мне: ты мою дочку видел? А кто видел? Кто сказал, что нет знаний? Покажи мне его!
Эта идея понравилась Нурбею Вениаминовичу. В конце концов пускай экзаменатор и объясняет отцу, на чём провалилась его дочь. И ректор вызвал к себе Капитона Ламшацовича.
Капитон Ламшацович был дородным седым мужчиной с одышкой и кандидатской степенью. Именно у него на первом же экзамене засыпалась дочь Лагустана. На другие экзамены она не явилась.
Они сели друг против друга, два седых старика, и принялись изучать один другого. Первым закончил изучение Лагустан.
- Объясни мне, дорогой, что случилось с моей Антицей?
- Странная история, - начал Капитон Ламшацович. - Она вытащила билет, сидела, готовилась. Потом подошла к столу. И молчит. Я молчу, и она молчит. На меня даже не смотрит. Уставилась в пол. Так помолчали минут десять, а потом я ей двойку поставил. Вот и всё.
- Так, - сказал Лагустан. - Ты горец?
- Горец.
- Ты тоже в городе родился?
- Нет, в селе.
- Слава Богу! У тебя дети есть?
- Есть.
- Как же ты их воспитываешь?
- Как? Как все, - опешил Капитон Ламшацович.
- Да, видно, не как все! - возвысил голос Лагустан. - Что у тебя были за родители? Как они тебя воспитали? Ты что же, хочешь, чтоб молоденькая девушка перед тобой, стариком, первая заговорила? Нет, я так свою дочь не воспитывал! В пол, говоришь, уставилась? А куда же ей уставиться было? На тебя, что ли, на пожилого мужчину? Да я сам бы наказал её за это, если бы она так себя повела. Нет, моя Антица не такая, как ваши городские. Она своё место знает. Она воспитанная девушка. Она отца не позорит. Ишь, чего захотели!
Лагустан встал, одёрнул черкеску.
- А ты, сынок, - обратился он к ректору, - никому не говори больше, что у моей дочери знаний не было. Совесть у неё была, вот в чём дело. А вы её не поняли...
И Лагустан гордо удалился из кабинета.