Текст книги моего учителя, к сожалению, уже ушедшего из жизни. Печатал этот текст в журнале "Историк и художник", но журнал - пока малотиражный и практически недоступный "широким массам". Думаю, текст - интересен.

Из книги В.В.Кабанова
«Литературная гастрономия»

Предисловие [к книге]
Когда оставалось: в кармане – последний рубль, а до получки – целая неделя, я придумал себе очень миленькое инквизиторское развлечение. Оно занимало время, отведенное под завтраки, обеды и ужины, оно же их и заменяло. Я брал томики Чехова, Гоголя, Куприна, Гиляровского, Пушкина и других великих и не очень, и отыскивал места, посвященные чревоугодию. Сделанные выписки я систематизировал, дополнял и комментировал и, таким незатейливым образом подготовил вполне сносное блюдо, которое предлагаю читателю.
P.S. Эта рукопись составлялась потихоньку в течение многих лет, начиная с 1983 года. Ее тихая скорость объясняется тем, что предназначалась книга исключительного для собственного удовольствия и потехи друзей. О том, чтобы ее опубликовать – и мысли не было. Лишь летом 1991 г. в голове неожиданно мелькнуло: а чем черт не шутит?
P.S.S. …Однако после этой записи прошло более года. Многое поменялось. Достаточно сказать, что цены на хлеб выросли с первоначальной примерно в 20 раз, картошки – в 70 раз.
И вот в такие-то веселые времена у меня возникла новая блажь. Я вдруг понял, что икру красную ли, черную ли не обязательно есть бутербродно, можно и ложками, и не по баночке, а из жбана или кастрюли. Наверное, так гораздо вкуснее. Нет? А, по-моему, да! (Оказывается, в «Океане» больше 2-х банок в одни руки не дают! Кошмар!)
Где же я ее возьму, да еще и в таком кастрюльном количестве? Да дело не в этом. Главное решить этот вопрос для себя принципиально.



В виде бесплатного приложения по части выпивки (халява)

Спросили у одного дьяка, сколько он может выпить водки.
А он подумал, подумал и спросил:
- А во благовремении или натощак?
- Натощак, - говорят.
- А с закусею или без оной?
- С закусею!
- А за деньги или безвозмездно?
- Безвозмездно!
- О, - говорит дьяк, - если так, то
до бесконечности.
Быль.
Предисловие
Первоначально эта работа предполагалась как книга только о еде. Но начавшаяся перестройка всех сфер нашей жизни, борьба с пьянством и алкоголизмом «сподвигнули» меня взяться и за эту, ныне гонимую тему. Успешная борьба с пьянством скоро приведет к искоренению этого недуга из жизни нашего общества. Но ностальгия по этой части долго не исчезнет. Нет, долго-долго не уйдет из памяти народной воспоминание о национальном безумстве, складывавшимся столетиями и от которого решили избавиться в несколько лет. А это тоже безрассудство, и - не меньшее.

Что пили в старину, а что теперь
Хороший стол уже сам по себе предполагает наличие доброй выпивки. Не нами это изобретено, не нам это и отменять.
До изобретения бормотухи Русь славилась водкой и медовыми напитками.
Французский капитан Маржарет писал о русских XVII в. следующее: «Когда они веселятся, то пьют главным образом водку и медовый напиток, который они делаю из меда, достающегося им без труда и в изобилии, о чем можно судить по большому количеству воска, ежегодно вывозимого из страны. У них есть также ячменное пиво и другие дешевые напитки. Этому порочному пьянству безмерно предаются все подряд, как мужчины, так и женщины, девицы и дети; священнослужители так же или даже более чем другие. Поэтому пока остается напиток, который им разрешается готовить к некоторым главным праздникам в году, нечего надеяться, что они перестанут пить днем и ночью, пока не увидят, что ему конец. Я говорю о простом народе; что ж касается дворян, то они вольны делать такой напиток, какой им угодно, и пить, когда захотят».
Много воды и вина утекло с тех времен. И уже в конце XIX – начале ХХ века простой народишко употреблял кое-что.
… Землекопы, лесорубы, приискатели из романа В.Я.Шишкова «Угрюм-река»:
- Что, коньячку больше нет? – с задором подмигнул Пехтерь белым глазом.
- Господского нет, трех звездочек, - проглотил слюни Филька. - А есть бутылочка заграничного, синенького. Эй, Ванька! Матросский коньяк «две косточки»!
Ванька рыжий, улыбаясь во все свое корявое лицо, вытащил из мешка бутылку денатурату с надписью «ЯД», с мертвой головой и двумя перекрещенными под нею костями. Все захохотали. Пехтерь первый отпил из бутылки глотка три, сгреб себя за бороду, судорожно затряс башкой и брезгливо сплюнул. Опять все захохотали и тоже сплюнули.
- Что, добер коньячок «две косточки»! – перхая, лающим смехом, спросил Филька.
- Ничего, пить можно, - вытер слезы Пехтерь и, отвернувшись, поблевал.
Бутылка пошла вкруговую.

***
Отдавая должное этим людям, нельзя все же без улыбки смотреть на зарю суррогатного алкоголизма. Сейчас любой наладчик, скажем, малой полиграфической техники, берет в качестве гонорара бутылку денатурата, и заведующие производством держат денатурат исключительно для расплаты с ремонтниками. Той эпохе еще был неведом одеколон (герой рассказа И.А.Бунина «Безумный художник» пьет одеколон, но я имею ввиду все таки масштабное его употребление), лекарственные экстракты и прочие мозольные жидкости и средства от потения ног, клей БФ, уважительно названный «Борисом Федоровичем», тормозная жидкость, политура, резоль (лосьон для жирных волос), все виды очищенных и преимущественно неочищенных спиртов, от которых люди слепли. Спиртовые, скажем, напитки также носят различные названия: «елочка» (спирт с канифолью), «гидра» (гидролизный спирт) и др. Не пили еще спиртовые растворы, в которых выращиваются всевозможные бактерии и вакцина: от невыносимо вонючих продуктов тления и вырождения, до вполне сносных, получивших даже названия - гамырка, рыжик, директорский (т.е. чистый 86° без плаценты, менструальной и абортивной крови), троечка, пятерочка (т.е. в зависимости от градуса) и т.д.
Короче говоря, пьют все, что разлито в пузырьки и даже в аэрозольные упаковки и содержащее маломальское количество спирта. В газетах однажды описали случай, когда двое неудачливых воришек, забравшись в парфюмерный магазин, первым делом угостились одеколоном, а потом стали брызгать друг другу в глотки из каких то красивых аэрозольных упаковок, содержащих, как оказалось позднее, лак для волос. Прибывшие на место преступления работники милиции застали злоумышленников уже со склеенными внутренностями. Потребовалось срочное хирургическое вмешательство. Необычайно выросли масштабы современной самогонной индустрии. Ассортимент сырья и технология приготовления, наверное, уже давно превзошли все 150 рецептов, которые были известны Остапу Бендеру.
А предприимчивые хозяйственники делают вино даже из тухлой капусты.
Скоро, видимо, исчезнут в природе одуванчики, ибо изобретен способ приготовления вина и из этого цветочка. Вот его рецепт.
Вино из одуванчиков:
1. Сбор одуванчиков с 12 до 14 часов.
2. Собирать только раскрытые головки. Трехлитровую банку до отказа набить.
3. Положить на газету до вечера.
4. Залить 5-ю литрами кипятка: стоять сутки (ведро).
5. На следующий день через дуршлаг все это слить, но не прижимать головки, а то будет горечь.
6. Добавить 3/4 палочки дрожжей, 2 лимона, или 3–4 апельсина, натереть на терке с цедрой, добавить 1 кг песка. Закрыть сверху крышкой.
Через 2 суток добавить еще 1 кг (или меньше) сахара. Это все покрыть в ведре или большой кастрюле.
Стоит 12 дней.
Можно изредка открывать и помешивать.
Через 12 дней процедить через марлю (сито) и перелить в две 3-х литровые банки. Закрыть полиэтиленовыми крышками.
Оставить до 7 ноября и пробовать время от времени…
Эти строки писались два года назад. За время действия антиалкогольного законодательства произошли огромные сдвиги по части употребления суррогатов. Что пьют сейчас? Все. Для справки я отсылаю читателя к приложению, где газетные фельетоны повествуют об этом довольно ярко.

О сатанинской страсти русского человека
Поражает буквально сатанинская страсть к выпивке вдруг обуявшая русского мужика. У Чехова (рассказ «Староста») мужик Евдоким Петров уже лет 20 как в отходе из своей деревни. Работает в городе на колокольном заводе старшим мастером, зарабатывает большие деньги, весь в кольцах, городской костюм. Приехал на побывку родную деревню. Рассказал о своем житье-бытье. Расхвастался. Косолапые сперва слушали, а потом подумали, что «все это оченно даже великолепно, только какой нам с тебя толк? Неделя уж, как у нас живешь, а хоть бы косушку…» И вот потребовали мужики у Евдокима 100 рублей на выпивку, тот отказался решительным образом. Ну, а народ-то уже настроился. Дальше читаем: «И пошло и поехало… Евдокии свое, мир ему свое. Озлобился мир. Знаешь дураков-то! Им не втолкуешь. Захотели погулять, так ты тут хоть на двунадесяти языках объясняй им, хоть из пушек пали, ничего не поймут. Выпить хочется и шабаш!»

Как пить: наставления
Богатый ремесленник в Светлое Воскресенье, после христосования, своим мастеровым говорит:
— Ну, с праздником! На гулянку я вам жертвую две красненькие! Только смотрите: не пьянствовать напропалую. Что есть пьянство? В нем бо есть блуд. Так в писании сказано. Выпить в праздник можно. Отчего не выпить? Можно и захмелеть, но надо честно, благообразно, с молитвой и помнить о благородстве чувств. Даже ссору я допускаю, но запивать, пропивать сапоги и одежду – это уж совсем мораль. Отчего в заграничной Европе сего не существует? А ведь и там есть мастеровой народ. Теперича драка… Отчего и не подраться, а выворачивать глаз или ставить друг другу синяки не след. Ну, что за плезир? Даже и никакой радости нет, а просто одно срамное украшение. Благочестивый муж взглянет и скажет: «Сей человек пьяница, на нем печать беспутства». А что хорошего? И себе телесный ущерб и другим соблазн на осуждение. Так смотрите, чтобы не пришлось мне вас из полиции выручать, а на Фоминой неделе по кабакам да трактирам вас отыскивать и одежду вашу выкупать. Засим пью ваше здоровье! Поняли? Держите себя на заграничный манер» (Лейкин Н.А. После светлой заутрени // Спутники Чехова. М., 1982. С. 62–63.).

Как пить: технология
Сложились традиции, как пить водку. Здесь много всего. Иной норовит побыстрее треснуть. Понять можно, но при этом пропадает нечто, никакими словами невыразимое. Главное – не торопиться якобы, как бы сдержанно, этак равнодушно, даже что ли…
Вспомним еще раз рассказ А.П.Чехова «Сирена».
А вот как пил Степка-балбес у Салтыкова-Щедрина: «Не сразу приступал он к водке, а словно подкрадывался к ней».
А вот как у Гоголя:
Иван Иванович подошел к водке, потер руки, рассмотрел хорошенько рюмку, налил, поднес к свету, вылил разом из рюмки всю водку в рот, но, не проглатывая, пополоскал ею хорошенько во рту, после чего уже проглотил; и, закусивши хлебом с солеными опенками…».
И замысловато пили, например, так, как описано у Н.А.Лейкина в рассказе «Водочная азбука». У домовладельца Степана Степановича, прозванного за соответствующее пристрастие Стаканом Стакановичем, был набор всяких водок, начальные буквы, названья которых составляли весь алфавит. Пили слова, например, «поп» — П-олынская, О-динцовская, П — снова полынская. Слова бывали короткие и длинные. Отменные питухи пили слова и в тринадцать букв, и в двадцать одну и более: «человеколюбие», «человеконенавистник» и даже «его превосходительство». Последнее из двадцати семи букв адской смеси. Ее потребитель выпил все, но на последней букве свалился и заснул.
Были и вовсе художества разные: пить без рук, из горла.

Стадии опьянения
Из блокнотов Евгения Замятина 1914–1928 годов читаем: «…До того напился, что вообразил себя воробьем. Разделся донага, сел на корточки на подоконнике и стал себе вить гнездо: солома, бумага, ветки из венка…» (Совершенно секретно. 1990. № 1. С. 26).
Купеческий сын, схоронивший папашу, прикидывает, как отметить девять дней.
«- Из Костромы к девятому дню два дяди приедут. А они лихи до выпивки. Пожалуй, дня на три с ними захороводишься. Они ведь приезжают сюда – так как пьют-то? До жуков. Жуки уж им начинают показываться – ну, тут они в баню, выпарятся и бросают всякое хмельное бытие. Боюсь, как бы и мне с ними до жуков-то не дойти…
…Главное, чтобы видениев-то этих не было. Старший дяденька у нас как перекалит, так не может на печку глядеть, как взглянет на печку, сейчас ему и кажется, что она на него с кулаками идет и давить его хочет.
…А у младшего дяденьки, так у того наоборот. Как тот перепьет свою препону, так у того, окромя жуков, птицы начинают в сапогах петь. Поют канарейки в сапогах, да и шабаш. Мы не слышим, а он слышит. Слышит и ходить боится, чтобы птиц не раздавить» (Лейкин Н.А. В рыбной лавке // Спутники Чехова. М., 1982. С. 95).

Как пьют у нас и как в заграничных Европах
Большая, можно сказать, даже вечная тема русского человека.
У Н.А.Лейкина описана такая сцена:
«В одном из рыночных трактиров, важно откинувшись на спинку кресла, с сигарой во рту и за столиком особняком сидит толстый купец… и с презрением смотрит на все окружающее. Перед ним стакан с водой и рюмка абсенту. Входит тощий и юркий купец…
— Константину Федкеичу особенное! С приездом честь имею поздравить! – восклицает он. – Давно ли изволили из заграничных то Европ?
— В четверг с курьерским… — важно отвечает толстый купец и, не изменяя своего положения, барабанит пальцами по столу.
— Ну, как там, все благополучно в Европах-то? Понравилось вам?
— Деликатес.
— Нет, я к тому: какую чувствительность теперь ко всему нашему чувствуете?
— А такую, что я вот даже после Европы компании себе не нахожу.
-Дико?
— Еще бы при невежестве-то да не дико! Неушто там, к примеру, такие трактиры есть?
— Чище?
— Чудак! Там либо ресторант, либо биргале. И сиволдая того, что у нас трескают, и в заводе нет.
— Да ведь то иностранцы, а без сиволдая-то как будто русской утробе и скучно.
— Поймешь европейскую современность, так будет и не скучно, а даже меланхолию почувствуешь, когда на него взглянешь. Претить начнет.
— Чем же там народ свое хмельное малодушество доказывает?
— А вот чем, — ответил толстый купец и показал на рюмку. – Это абсент. С него только одну культуру в голове чувствуешь, а чтоб заехать кому в ухо – ни боже мой! Ошибешься им, так даже ругательные прения тебе на ум нейдут, а только говоришь: пардон. И пьют его там не так, как я теперь пью. А поставят рюмку в большой стакан и нальют его водой, из абсента дым в воду идет – и вот этот самый водяной дым глотают. Сейчас я потребовал себе большой стакан и хотел по-европейски садануть, но здешние олухи даже не понимают, какой фасон мне нужно…
— …А дозвольте спрос сделать, где больше деликатности: во Франции или в Неметчине?
— Нежто есть какое сравнение! Франция совсем особый коленкор. В Берлине пиво, а в Париже красное вино. Бир и ординер. Ординером можешь сколько угодно накачиваться, и разве смутит только, а интриги супротив противоположной личности и не почувствуешь. С пива же немецкого все-таки некоторый зуд в руках и антипатия в голове. Но Бог уберег.
— То-то я знаю, что вы на руку скоры, — заметил тощий купец.
— Коли я с образованными людьми, я сам образование в себе держу, — отвечал толстый купец.
— А Англия?
— До той пятнадцать верст не доезжал. Приехал в Кале, встал на берегу средиземного моря, проводник говорит: «Вон Англия на той стороне». Стою и думаю: переплыть или не переплыть? Но порешил так: англичане народ драчливый и этот самый бокс у них, а я сам люблю сдачи давать, так долго ли до греха… ну, плюнул и остался во французских землях.
— И нигде никакой воинственности из себя не доказали?
— В Швейцарии одного швейцара в ухо съездил, но на восьмидесяти франках помирились. Из арфянки в кафешантанном обществе междометие вышло. Я ей «фору» и «бис» кричу, а он шикает, да меня палкой по плечу… ну, я не вытерпел и сделал карамболь по красному.
— Ну, швейцара, так это ничего, а я думал барина.
— Да он и барин был…
— Барин, а сам в швейцарах служит? Вот те клюква!
— Толстый купец вспыхнул:
— Дубина! Да ведь в швейцарской-то земле каждый человек швейцар, ежели не иностранец! – крикнул он.
— И все у дверей стоят?
………………………
Сделав изрядную паузу, он позвонил рюмкой о стакан и крикнул:
— Гарсон, анкор! (Лейкин Н.А. После заграничных земель // Спутники Чехова. М., 1982. С. 70–73.)

***
А у нас же, натурально, все не так, как за границей. Трудно словами выразить как у нас, а посему послушаем других.
Для пущей же убедительности обратимся сразу к документам, дабы не говорили, что писатели врут.
С незапамятных времен недоброжелатели чернили новгородцев за то, что они «сквернословы, плохы, а пьют много и лихо» (Насонов А.Н. Летописные памятники Москвы // Проблемы прочитывания. М., 1955. Т. IV. С. 255).
В обращении к инокам Кирилло-Белозерского монастыря Иван Грозный писал:
«А мне, псу смердящему, кому учити и чему наказати, в чем просветити? Сам бо всегда в пианстве, в блуде, в гроблении, в хищении, в ненависти, во всяком злодействе».

Пьют все: от царя до самого черного мужика.
…народ пить здоров. – Уж как пойдет пьянствовать – держись шапка. Оттыкай бочки! …жену пропить готов совсем с утварью.
…Наш мужик пить-то охоч, за здоров. Пьянствует так, не роди мать не площади! (Успенский Н. Издалека и вблизи. М., 1986. С. 55-57.)
Мужик год не пьет, а как черт прорвет, так он все пропьет.
Мочимордие.
«Руси есть веселие питии».
«… и так у нас уже много этого нечестного разлада слова с делом» (Лесков Н.С. Отборное зерно // Лесков Н.С. Собрание сочинений в одиннадцати томах. М., 1958. Т. 7. С. 286.).

А утром…(последствия)
Даже писать об этом не хочется – вот до чего муторно, противно, страшно и т.д. впрочем, каждый по себе это знает. Так чего же об этом писать. Хотя можно дать одну иллюстрацию из рассказа совсем неизвестного ныне, к сожалению, забвенного русского писателя В.В.Билибина, современника А.П.Чехова.
«На дворе брезжало зимнее утро. Глухо доносился воскресный благовест. Часы за стеной, в кухне, завизжали, заскрипели, засвистели, подумали немножечко, вздохнули и, наконец, пробили одиннадцать… Петр Петрович Кукин потянулся под одеялом и открыл глаза. «Фу ты, гадость какая! – подумал он. – Голова точно налита свинцом, в висках стучит».
— Не выдержал-таки… свихнулся, — продолжал думать Петр Петрович. – Да еще как свихнулся-то… просто мое почтение!.. Бр!... Мерзость какая!... Однако интересно было бы знать, где это я странствовал вчера… или, вернее, сегодня ночью… Постараемся припомнить… Это существенно важно, ибо во хмелю я весьма отважен и даже предприимчив… не набедокурил ли опять чего, как тогда?... Фу ты, как трещит башка! Соберемся с мыслями, постараемся припомнить… Семен Семенович праздновал вчера именины своей супруги. Хорошо-с. От него… часов в двенадцать… я, Милочкин и Ананьев – значительно уже «подшефэ» — мы отправились в Демидовский лицей, что на офицерской… Это я отлично помню… Затем… затем воспоминания слабеют и путаются. «Подшефэ» все усиливается и усиливается… переходит во «второй и третий взвод»… Смутно помнятся звуки «разухабистой» шансонетки, плечи, усы, ноги, бутылки, эполеты… потом тройка… женский хохот и визг… потом опять музыка… опять бутылки… опять усы какие-то… А дальше?… Дальше – темное пятно… Где же я… мы вчера были?! И не обремизился ли я?... Надо припомнить!..
Петр Петрович энергическим движением вскочил с постели и плеснул на лицо и на горячую голову холодной водой…
— Уф!.. Полегче немножко… Ну-с, будем соображать и припоминать…Сапоги, платье разбросано по всей комнате… графин с водой до половины пуст… Все плохие признаки… Впрочем это понятно… Ба, какая мысль!.. Говорят, некий русский профессор по нескольким костям… и осколкам… умел воссоздать быт доисторических чухон… на берегу Парголовского озера… нашел даже, что тогдашние чухоночки… были не в пример пикантнее нынешних…Пухленькие такие, беленькие, голубоглазенькие, русенькие… Станем подражать профессору… Обыщем свои собственные карманы… и сделаем надлежащие выводы… К делу! В брюках, жилете и сюртуке – ничего необыкновенного… Спичечница, портсигар и т.д. Бумажник… пустой совсем!.. Ого! Я, значит, разгулялся!.. И затем… ничего больше… Этого мало… никакого указания… Но не будем падать духом… и обратимся к пальто…
— Будем хладнокровны, последовательны и проницательны… Не будем разбрасываться. Итак, у нас есть: № 1 - счет из «Каскада», № 2 — фотографическая карточка какой-то премиленькой особы; № 3 - женская лайковая перчатка; № 4 - женский ботинок (в пальто?!); № 5 – визитная карточка «Капитан Загребало-Забияка»; и, наконец, № 6 — серебряный портсигар с вырезанными литерами «М.М.»под баронеской короной…
Итак, сначала № 1 - счет… Ну, это понятно. Гм… Итог недурен… Посмотрим на содержание… Пожарские котлеты из рябчиков, крем… фрукты… доппель-коммель…фронтиньяк… Несомненно, были дамы… Притом, на это явно указывают № 2, 3 и 4.
Однако, этот 3 2… премиленький!.. Глазунья этакая!.. А перчатка… малюсенькая душистая… Ботинок… тоже малюсенький… Как это все попало ко мне в карман пальто?! Покуда дела недурны! Даже очень!.. Фат ты, Петька, черт тебя побери! Вот что!.. А, право, № 2… препикантный кусочек!.. И какая скромность, какая скромность!.. У, глазунья!.. Тра-ла-ла…»
Ну и так далее, в том же духе. Однако первый же визитер решительно изменил всю реконструкцию прошедшей ночи. Оказалось, что визитер и есть хозяин пальто, в котором обнаружились любопытные находки.
Посетитель ушел и Петр Петрович надеется вспомнить прошлую ночь с помощью приятелей Милочкина и Ананьина, которые вскоре не замедлили явиться. Впрочем, слово опять автору:
«Милочкин и Ананьин вошли с пасмурным, угнетенным видом.
- Петя! – сказали они, войдя, в один голос.
- Петя! – сказал Милочкин. - Где мы вчера были?.. И не набедокурил ли я чего?!
- Петя! Сказал Ананьев. - Хоть убей ничего не припомним!
- Ох, как башка трещит! - сказали приятели хором.
Так «тайна вечера» и осталась вечернею тайною» (Билибин В.В. По горячим следам // Спутники Чехова. М., 1982. С. 97-99).

Как опохмеляться
Однако пора и посочувствовать нашим героям и найти способ выйти из кризиса. Как? Очень просто и в тоже время мучительно. Каждый уже наработал свой рецепт: кто клин клином выбивает, кто пьет рассол, кто – кефир, кто – пиво. Есть и более утонченные способы, известный в нашей литературе. Вот один из них – т.н. «щетка», рекомендуемая таким авторитетным знатоком по этой части, как Алексей Толстой.
Алексей Толстой писал: «Употребление так называемой «щетки» — очень древнего происхождения. «Щетка» приготовляется из капусты, хрена, тертой редьки и огуречного рассола, едят же ее после пиров».

Чем опохмеляются
Рецепт похмельного завтрака мы находим у малоизвестного русского писателя 20-х годов Константина Вагинова: «Когда совсем рассвело, хозяин и гости умылись.
- Ну-с, а теперь приготовим похмелье по Олеарию, - сказал Торопуло.
Нарезал кусок оставшейся баранины на мелкие кусочки в виде кубиков, но несколько подлиннее, смешал их с мелко накрошенными огурцами, влил в эту смесь уксусу и огуречного соку, а затем принес глубокие тарелки ложки.
Гости стали опохмеляться».
Как и «щетка», этот рецепт древнего происхождения, но «звучит» очень по-русски, и, главное, не потерял своей актуальности. Но о нем, как и о «щетке» мало кто помнит.
Рецепт заслуживает внимания. Но, как известно, универсальных средств не бывает. Все-таки, каждый человек, каков бы он ни был, уникален. И чем больше средств его восстановления, тем лучше. Тем самым мы способствуем сохранению жизни, предотвращаемся от глупейшей смерти тысяч индивидуумов. Поэтому я предлагаю: затравка для начала есть, а все кто хочет – пусть добавляет список этого благородного начинания.

А если не пить?
В рассказе Чехова «У предводительши» вдова бывшего уездного предводителя ежегодно первого февраля устраивала панихиду по покойному, после чего следовал роскошный завтрак, на который приглашались многочисленные гости. Действительно, на столе было все, «что только могут дать флора и фауна», кроме спиртных напитков. С тех пор как предводитель умер от излишеств, предводительша дала клятву «водворить в… уезде трезвость».
Каково же было почтенным гостям, «состоящих из отчаянных пропойц и выпивох». Читаем: «Гости приближаются к столу и нерешительно приступают к пирогу. Но еда не клеится. В тыканье вилками, в резанье, в жевании видна какая-то лень, апатия… Видимо, чего-то не хватает.
— Чувство, словно потерял что-то… — шепчет один мировой другому. – Такое чувство было у меня, когда жена с инженером бежала… Не могу есть!»
Народ оказался ушлым, запасливым. Под разными предлогами они выходили в прихожую, где в шубе были спрятаны принесенные с собой бутылки. А если бы не знамо дело?

А если не пить всенародно?
Самый великий эксперимент «перестройки» - борьба с алкоголизмом и последствия этой борьбы – лучшая иллюстрация.

Как бы заключение
Страсть выпить, поесть, да поспать родила мировую легенду о русской лени, как специфическом и непримейнейшем свойстве русского характера. А как следствие – о любви к пустопорожней болтовне, о расхождении слова с делом. Об этом, обо всем есть в русской литературе.
Как всегда изумительно меток Козьма Прутков:
Современная русская песнь.
Уж как мы ль, друзья, люди русские!..
Всяк субботный день в бане паримся,
Всякий божий день жирны щи едим,
Жирны щи едим, гречневку лопаем,
Все кваском родным запиваючи,
Мать святую Русь поминаючи,
Да любовью к ней похваляючись.
Да все русскими называючись…
И как нас-то все бронят попосту,
Что ничего-то мы и не делаем,
Только свет коптим, прохлаждаемся,
Только пьем-едим, похваляемся…
Ах, и вам ли, люди добрые,
Нас корить-бранить стыдно б, совестно:
Мы работали б, да хотенья нет;
Мы и рады бы, да не хочется;
Дело плевое, да труда бежим!..
Мы труда бежим, на печи лежим,
Ходим в мурмолках, да про Русь кричим,
Все про Русь кричим, - вишь до охрипу!
Так еще ль, друзья, мы не русские?!
«…И так у нас уже много этого несчастного разлада слова с делом» (Лесков Н.С. Отборное зерно // Собрание сочинений в одиннадцати томах. М., 1958. Т. 7. С. 286).