...Шейх ожидал меня на крыше своего дома. Дом находился на возвышении, и с крыши oткрывался превосходный вид на город. Абдулла Дагестанский оказался человеком среднего роста, с белой бородой, но гораздо моложе на вид тех семидесяти пяти лет, которые приписывал ему хаджа. Я с самого начала почувствовал себя легко и вскоре ощутил огромное счастье, наполняющее это место. Я понял, что нахожусь в обществе действительно замечательного человека.

После обычных приветствий и похвал моему турецкому он сразил меня наповал вопросом: "Почему же Вы не взяли с собой свою спутницу? У меня и для нее есть сообщение."

Невозможно себе представить, чтобы кто-нибудь рассказал ему об Элизабет. Мы подошли прямо к дому, где мой проводник, хаджа, удалился, не сказав ни слова. Я ответил, что, поскольку шейх мусульманин, я подумал, что он не станет говорить с женщиной.

Он просто возразил: "Почему же нет? Правила и обычаи - защита для дураков, меня они не касаются. Будете в следующий раз в Дамаске, приходите вдвоем."

Я обещал, если представится возможность. Долго мы сидели молча, глядя на древний город. Когда он начал говорить, я с трудом вышел из глубокой задумчивости, в которую впал.

Он говорил: "Я ждал кого-то сегодня, но не знал, что придешь ты. Несколько ночей назад в моей комнате появился ангел, предупредил о твоем приходе и велел передать тебе три послания.

Ты спрашивал Бога о том, что тебе делать с женой. Она в руках Господа. Ты пытаешься помочь ей, но это неверно. Ты мешаешь работе, которую Бог совершает в ее душе. О ней нет причин беспокоиться, и бессмысленно пытаться что-то понять.

Второе послание касается твоего дома. Ты спрашивал Бога, должен ли ты следовать за остальными или идти своим путем. Ты должен доверять себе. Тебя будут преследовать армяне, но ты не бойся. Ты должен привлекать к себе как можно больше людей и не должен колебаться, даже если остальные будут нападать на тебя за это."

Он вновь замолчал. Я был поражен первыми двумя посланиями, потому что действительно спрашивал об этом Бога. Если он был прав, передо мной открывался ясный путь.

...Затем он сказал, что полностью передал мне послания, но хотел бы добавить кое-что от себя. Он рекомендует мне практиковать непрерывное подчинение Воле Бога. Он сказал, что тому, кто активно и сознательно сдается на милость Господа, нельзя причинить вреда. "Советую тебе, - сказал он, - часто повторять в своем сердце слова la ilahe il Allah, что означает "сдаюсь только одному Господу."

На мое возражение, что это мусульманское выражение веры, он ответил, что оно настолько же христианское, насколько и мусульманское, так как основание у всех религий общее, и заключается оно в том, что человек подчиняется не своей воле, а Воле Бога. Он еще раз повторил свои слова: "Тебе нечего бояться, поскольку отныне ты находишься под защитой. Ничего дурного с тобой не произойдет."


... Когда мы приехали в Дамаск, я взял Элизабет и повел ее к шейху Абдулле Дагестанскому.

Он сказал ей: "Этот человек избран Богом для большой задачи. Ты выбрана, чтобы служить и помогать ему. Ты будешь ему нужна и никогда его не покинешь. То, что ангелы делают для него в невидимом мире, ты должна будешь сделать для него в видимом."

Элизабет объяснила, что мы не женаты, но он отмахнулся от этого возражения: "Вы должны быть вместе по Воле Бога, и ваши души объединятся." Он продолжал рассказывать более подробно о том, что и когда она должна сделать, а потом вновь повернулся ко мне со словами: "Скоро ты получишь знак."



Немного в мире найдется видов чудеснее, чем Дамаск с высоты холма на заходе солнца. Сидя в тишине и глядя на старый город рядом с шейхом в безупречно белом бурнусе и тюрбане и со столь же белой бородой, мы чувствовали бесконечную радость. Он облек в слова то, о чем мы втайне мечтали. Мы оба подверглись чудесному воздействию Гурджиева, мы вместе прошли испытание болезнью моей жены. Я никогда не видел, чтобы хоть раз в чем-нибудь Элизабет искала для себя выгоду. Но никто из нас не смел и мечтать о том, что наши жизни будут связаны так тесно, как предполагал шейх.

Был уже вечер, когда мы ушли. Молча мы прошли через шумящий город. Прошло три года, прежде чем мы решились заговорить о том послании, которое он нам передал.

Шейх Абдулла Ад-Дагестани

[227x317]