Странно все это. Все хотим жить своими индивидуальными жизнями, но в тоже время тянемся и теснимся ос своими подражателями. Тыча в грудь пальцем, гневно раздирая легкие очередной дозой живительных газов, мы бегаем по обратной стороне лезвия, отраженного в кривом зеркале. Кто по упрямее всю жизнь бежит за оранжевой морковкой со стадом таких же ослов. Но он уже не один, а значит все дело в стадности,  а лучше, для успокоения грешных душ, в единстве. Мы все состоим в части таких маленьких единстве, может, или считаем себя его участниками. Главное – ощущение, что мы не одни. Нас что-то объединяет с чем-то, кто-то с кем-то и, возможно, не по одному разу. И в этом единстве мы едины! Когда на душе в смертельных конвульсиях бьется белая кошка, когда мокрые волосы уже невозможно отодрать от сетчатки, с её колбочками и палочками, когда одежда сливается с кожей, когда внизу беспощадно извивают реку, а лужи расходятся от настойчивости резины, вот тогда она и возникла. Прямо из ниоткуда. Хрупкая фигурка, не обделенная красотой, милое лицо, замотанное в рамку бессильных волос, цвета крови с грязью, цветная сумка, перекинутая через обнаженное плечо, правая рука, опоясанная черной лентой, безвольно подчиняющаяся собственному ритму, звенящий метал пряжки пояса, который и не собирает умолкать, потакая безмолвным кедам, которые способны лишь на жалобные всхлипывания. Ближе, ближе, ближе. Медленно тянусь право, она отползает влево, готовясь совершить маневр, а чем я хуже?! Уже можно вытянутой рукой сосчитать полоски на майке и поправить так неловко съехавшую бретельку. А теперь можно что-то и побольше. А теперь мозг пронзают два безумных луча огненных, полных незнакомого чувства, звериных глаз. Водопад туши делает милую особу еше более похожей на забитое животное. До рефлекторности отточенный, синхронный хлопок влажных ладоней, пара быстрых шагов и поворот на 180. И снова она, ехидно смотрящая на буйство ливня, впивая в него свои белые клыки. А патом жемчужная нить между нашими головами начала медленно осыпаться на промозглый асфальт, застывая в каждой разбившейся капле дождя, и водная пурга делит мост на два разных мира, которые не могут существовать отдельно друг от друга. У меня что-то отобрали, какая-то ничтожно мелкая часть была насильно обособленна в государство. Снова одиноко разбрасываю брызги на каждом шагу, опять руки ополчились друг на друга и мирно посапывают в карманах, только неуместная голова начинает шумно затягивать полученные раны. А может вернуть? Я не все ведь понял до конца. Прости, я хотел помочь, а ты сама догадалась, что такого больше не произойдет, беспощадно заставила поделится с тобой мной. И я рад, что теперь ты не одна, только потом верни, пожалуйста, упаковку