Говорят, Лев наш Толстой помнил себя с трех дней от роду.
Правда, что именно он помнил, нигде, по-моему, не написано…


Детские воспоминания моего Императора начинаются с 5 лет от его появления на свет и
вмещают в себя бабушку известного
дворянского рода и игру «в самолетик» на перевернутом стуле…


Я помню себя с двух лет…


Помню, как приезжала моя прабабушка, а потом можно было
махать ей рукой из окна – было высоко-высоко, а махала я сильно-сильно, а мама
держала меня крепко-крепко…


Помню, как надевала клипсы на уши нашей кошке. А кошка орала и царапала мне руки.


Помню, как возвращался с рыбалки, с Селигера, мой дед, и шел
через коридор со связками рыбы – на балконе развесить. Вобла. Я смотрела на его
огромные бахилы, а самого деда уже не видела – затекала шея и кружилась голова…
я сидела на полу с кубиками, а дед был такой огромный в брезентовом костюме и
этих бахилах…


А потом мы ели эту воблу, и мне тоже давали чуть-чуть и икру, ведь это самое вкусное в вобле. А
свежая вобла – как она пахнет…


А еще помню – на даче.


У меня есть собственные качельки – деревянные, яркие, на
веревочках, и чтобы сесть – надо поднять синюю планочку. А потом – р-р-р-аз! –
держись крепче! – я крепко, деда!


Помню, он делал печку. Ну как – делал - ставил в доме уже
готовую железную печь, выводил трубу через крышу, что-то чистил там в этой
трубе и залез туда так глубоко, что мне казалось, снаружи остались только ноги,
и я испугалась, что вдруг он не сможет оттуда вылезти? Вылез.


Помню, он брал меня на руки, и мы шли на платформу – считать
«чугуны». «Чугунами» называли вагоны проезжающих «товарняков». Он держал меня
на руках, и мы хором считали – «…тринадцать! Четырнадцать!»


На дачу всегда ехали долго – открывали все окна и каждые
полчаса останавливались «погулять». Я очень плохо переносила машины.


Помню шахматы. Деревянные лакированные фигурки. Мы сидели на
паласе и расставляли фигуры на доске. Я не умею играть в шахматы. Помню, что
«конь ходит буквой Г». Было интереснее
потом, утром, когда все на работе, достать из-под шкафа эти шахматы и играть на
доске «в войну». Я не умею играть в
шахматы.


Помню Боткинскую больницу. Мне было весело, а все почему-то
говорили шепотом – даже на улице. Внутри было тихо и как-то торжественно. Лифты
большие и зеркальные. Один открылся, и из него вышла моя прабабушка. Она была в
нарядном вельветовом платье и с брошью-корабликом.


Помню, что у деда была забинтована голова.


Помню, мне разрешили прыгать по кроватям, и я смеялась,
потому что все вместе, и кровати пружинят.


Помню, дед меня обнимал и дал большой рыжий апельсин. Я
радовалась, а бабушка как-то странно отвернулась.


Не помню, как хоронили деда. Меня не взяли. Мне
было 4 года.


Я хотела написать пост детских воспоминаний. Чтобы тепло и
радостно.


А получилось вот так.



Но все равно , если вам есть что сказать – скажите.


Вдруг вы тоже что-нибудь – вспомните?