Как-то случилось мне выступать с лекциями перед врачами. Лекция была посвящена вопросам психотерапии. Довольно сложная для меня тема, как-то никак не удается признаться себе, что я психотерапевт в устраивающем меня значении этого слова. Как говорится, никак не удается почувствовать себя в теме. Диетология, другое дело. Там я уверен. Хотя и там нахожу темные пятна. То же питание при тех или иных конкрементах в почках, питание при сердечной недостаточности. А психотерапия...
Хотя, посмотрел бы я на того, кто с уверенностью мог заявить, мол, я психотерапевт от бога, мол, в этом деле я знаю все, вырос, достиг высот, и расти мне уже больше некуда. Да и шутка ли, до сих пор нет единой, разделяемой всеми концепции психотерапии. Нет ее, и значит, Кашпировский, какой-нибудь бурундийский шаман, психоаналитик постфрейдовского направления, короче, любой из нас может заявить, что он-то и есть единственный настоящий психотерапевт, а остальные все шарлатаны и неучи.
Так что, начиная лекцию про психотерапию, начинать лучше с основ. С того же Зигмунда Фрейда. Фрейд, говорю, совершил два великих открытия. Во-первых, говорю, он открыл наличие в нашей психике неосознаваемого, того, что мы никак не можем осознать.
Каково, говорю, осознать нельзя, а открыть можно. Но второе открытие, по значению оказалось гораздо важнее первого. Фрейд доказал, что это неосознаваемое влияет на наше поведение гораздо сильнее и императивнее, чем осознаваемое, что оно босс, а не наоборот, что это скорее мы должны его слушаться, чем оно нас. И что именно в разногласиях, в конфликтах между нашим сознанием и подсознанием и притаились корни всех наших жизненных проблем, невротических реакций, да и всей прочей психиатрии.
Как, кстати и нашего развития. Развитие человека всегда конфликтно, а значит, конфликты в нашей жизни всегда будут присутствовать. Представить себе лося или зайца, страдающего комплексом неполноценности мы не сможем никак. Нет у них таких комплексов. А у человека они сплошь и рядом.
Просто, чтобы в дальнейшем лучше друг друга понимать: подсознание, это не нечто такое темное, демиургическое и непреклонное, хотя, если разобраться, именно так оно и есть, но говоря проще, это набор наших инстинктов, поведенческих программ, моральных норм, представлений, всяческих «льзя» и «нельзя», «хорошо» и «дурно», этично-неэтично, и так далее.
Дальше пошло (как-то само собой) про то, что в эпоху Фрейда основным наиболее частым конфликтом женщин в пуританской Европе (чопорная викторианская Англия конца 19 начала 20 века) был конфликт между неодолимым желанием заниматься сексом и представлениями, что даже мысль об этих занятиях невозможна, грешна и недопустима. Мысль о сексе пугала этих бедняжек настолько, что (от греха подальше) вытеснялась в подсознание (не осознавалась), но постоянно выбивалась оттуда тревогами, фаллическими символами в сновидениях, психосоматическими страданиями, имеющими кстати подсознательную цель сделать весь этот секс (бессмысленный и беспощадный) еще более затруднительным. И наблюдались тогда столь богатые клиникой неврозы, которые сейчас редко когда встретишь: истерические параличи, афазии... И не случайно, именно секуальный инстинкт и конфликт вокруг его реализации Фрейд поставил во главу своего психоанализа. Таково было время, такова была специфика его морали.
Потом как-то само собой стало естественным над Зигмундом Фрейдом посмеиваться. Вот ведь какой наивный, вот ведь, всюду ему мнились гениталии. Причин такому нашему поведению две — мы плохо осознаем свои инстинкты, а в интерпретации их становимся часто путанными и невнятными. Во-вторых, сменилось время, произошла сексуальная революция, вокруг сексуального поведения уже не кипят былые страсти и не формируются конфликты. Ну захотелось, ну реализовал, успокоился, и снова ты с нами, и ничего такого тебе больше не мерещится.
Но сейчас на роль такого конфликтообразующего инстинкта все настойчивей вылазит пищевой. И снова мы видим конфликты: не хочу, а ем... Ем и не могу остановится, жру все, что не приколочено. Ем пока дурно не станет, неделю держусь, потом срываюсь, боюсь выходить из дома, заранее выверяю маршрут, чтобы не набрести на какой-нибудь продуктовый магазин и не накупить там всяких вкусностей...
А то...
И вот здесь собственно то, ради чего вся эта запись и была затеяна. Мне кажется, для человека важен самоконтроль. Он обладает определенной самоценностью. Могу себя контролировать — все хорошо, я спокоен. Не могу — значит какие-то проблемы, сбой, мне делается тревожно. И чтобы успокоиться, я должен любой ценой вернуть этот контроль.
И тогда смотри пункт первый — ты пытаешься контролировать неосознаваемое, забыв, что не ты, а оно здесь главное.