Поиграем?

Название: Игра.
Автор: [J]Nagi[Beloved]Naoe[/J]
Бета: [J]Balinese[/J]
Пейринг: Ран (Ая) Фудзимия / Ито Рё / Наги Наоэ, намек на Шульдих / Ран (Ая) Фудзимия
Рейтинг: NC-21
Жанр: агнст, АУ, ПВП, ООС, дарк
Состояние: закончен
Дисклаймер: никто ни на что не претендует, тем более - я.
Примечания и предупреждение: анатомирование, блад-плей, БДСМ
От автора: Разрешение на размещение обязательно! Вещь мрачная и очень депрессивная. Не советую читать людям с хрупкой психикой или слишком живым воображением.

Сам текст будет опубликован завтра - послезавтра, после окончания отбета. Если есть пожелания по размещению - милости просим в комментарии.

Данная версия еще не отбетчина! Не выкладывать ссылки. Оно просто было собрано для памяти.

Этих троих почти ничего не связывает. Они редко встречаются и быстро расходятся. Между ними почти ничего общего. Почти. У них всех троих мертвые глаза и спаленные адом души. Почти никто из их близких и просто знакомых не знает об их встречах. Но им плевать на то, что кто-то знает или может узнать. Это только их дело, не касающееся никого из посторонних.
Самый старший из них – высокий зеленоглазый блондин, не помнящий своего прошлого. Его зовут Ито Рё. Он - примерный муж, хороший отец и лучший работник фирмы, в которой его знают, как милого и веселого человека. Он считает, что просто удачно натолкнулся на двоих других в интернете, на сайте знакомств. Естественно, его жена и маленький сынишка даже не подозревают о его странных наклонностях. Аска, его жена, считает, что муж собирается с друзьями. Выпить пива, поговорить о женщинах и спорте. Она считает, что мужчине нужно позволить немного свободы, чтобы нервное напряжение и подозрительность не разрушили отношения и счастливую семью.
Он – Свободный Участник Игры.
Второй – молчаливый мужчина, с длинными волосами цвета красной киновари, на солнце отливающими медной рыжиной. Его глаза – цвета аметиста и столь же холодны, как этот минерал. Он – убийца. И старший брат юной и счастливой девушки, управляющей цветочным магазином вместе со своим женихом. Его зовут Ран Фудзимия. Он – любовник высокого рыжего немца, который, конечно же, все знает, потому что от телепата скрывать что-то бесполезно. Шульдиху все равно. Он просто закрывает глаза на развлечения своего любовника, потому что тот все равно вернется к нему, хотя бы на время, насытившись Игрой и Игрушкой. Ран не против, чтобы немец знал об этом. Иногда, когда он особенно доволен, красноволосый сам приходит к Шульдиху, ложится рядом на кровать и начинает рассказывать. Не касаясь немца, не глядя на него, лежа на спине, как бы говоря в потолок. Ран говорит медленно, смакуя слова, упиваясь собственными интонациями и воспоминаниями. Ради таких моментов Шульдих даже ждет каждого следующего раунда Игры, чтобы еще послушать своего любовника.
Ран – Игрок.
Последний, и самый младший, из них – юноша с темными волосами, челка закрывает почти половину лица, из-за этого он кажется еще младше, почти ребенком. Его спокойные синие глаза очень выразительны и всегда холодны. Его зовут Наги Наоэ. Его опекун – оракул – осведомлен о его увлечениях и игнорирует их, потому что у Кроуфорда есть дела важнее, чем личная жизнь одного из его подчиненных. Наоэ – личный телохранитель главы токийской полиции и теневой организации, доделывающей грязную работу, за официальные правоохранительные органы. Вероятнее всего Мамору Такатори знает о том, чем занимается его личный телекинетик, но молчит, потому что это никак не сказывается на его работе, как телохранителя. Всю сознательную жизнь Наги играл по чьим-то правилам и принял условия Игры с радостью, почти не задумываясь.
Он – Игрушка.
У каждого своя роль в Игре. Каждый знает свое место и никогда не выходит за рамки установленные Правилами. Не смотря на полную искусственность их отношений, они получают от них большее наслаждения, чем от реальности, потому что из Игры всегда можно выйти, уступив место другому, а из жизни не сбежать.


Небольшая темная однокомнатная квартирка в новостройке, на окраине Токио – место проведения Игры. На окнах в единственной комнатке плотные шторы, которые почти не пропускают света. В кухне небольшой холодильник, стол, три табурета, немного посуды, на окнах нет даже тюля. Туда почти не заходят. В крохотной ванной есть все, что необходимо, чтобы быстро принять душ, после (или до) Игры.
Комната со шторами – основное место Игры. В ней стоит двуспальная кровать, большое кожаное кресло и прожектор на штативе. Это – основной антураж Игры и непосредственные ее части.
Игра скоро должна начаться.
Ран всегда приходит первым. Он отпирает квартиру, заносит пакеты с пивом и немногочисленной закуской, немного возится со всем этим в кухне. Потом быстро принимает прохладный душ. Вторым приходит Наги. Он звонит один раз и, когда Фудзимия открывает ему дверь, быстро проскальзывает мимо, влажного после душа, мужчины, в комнату. Пока красноволосый сушится, телекинетик раздевается и садится на кровать, укрыв ноги одеялом. Он откидывается на спинку кровати и закрывает глаза, пока не горит прожектор, он отдыхает, почти спит. Как и всякий человек, привыкший к тому, что его могут убить во сне, Наоэ быстро засыпает и мгновенно просыпается, если чувствует опасность или просто чье-то присутствие.
Ито всегда приходит последним. Звонит три – четыре раза подряд, не надолго вырывая телекинетика из полудремы. Заходя, когда Ран открывает ему дверь, блондин всегда чуть виновато улыбается, по старой, забытой привычке, старая маска неосознанно проступает на худом, красивом лице. Они уходят на кухню, достают и распивают по бутылке. Как и все японцы Ито и Ран генетически не устойчивы к хмельному алкоголю и быстро пьянеют.
Беря еще по две бутылки, они идут в комнату. Игра вот-вот должна начаться.
Блондин всегда садится в кресло, развалившись в нем и широко разводя стройные ноги. Ран встает за прожектором, опираясь о стену, и включает его.
Игра началась.
Как только Наги слышит шаги, а затем и тихое жужжание лампы он очинается от своей дремы, скидывает одеяло и, прищурившись от яркого света, смотрит в сторону двух мужчин. Они почти не разговаривают. И никогда не целуют друг друга. Подобные нежности предназначены для тех, кого любят. Они просто играют. У них нет желания продлевать отношения дальше Игры.
Ран бросает на кровать скальпель, тюбик смазки и узкую пивную бутылку, с закручивающейся пробкой. Под темно-зеленым стеклом переливается вода и мелко раздробленный лед.
Юноша чуть вздрагивает, берет скальпель, проводит им по губам и чуть прикрывает глаза. Его взгляд затуманивается, делается более томным и уверенным. Он чуть откидывает голову и мягко ведет лезвием по горлу, от подбородка, к ямочке между ключицами, не надавливая. Скальпель и так достаточно остр, чтобы взрезать тонкую кожу и выпустить на волю первые солоноватые алые капли. Он собирает на ручку скальпеля капли крови и медленно их слизывает, чуть посасывая металл, на верхней губе осталось несколько размазанных капелек. Рану нравится эта картина, он чуть улыбается, Ито просто цедит вторую бутылку пива.
Наоэ садится на край кровати, лицом к мужчинам и прожектору, широко разводит худые ноги. На бледной, до синевы, коже видны шрамы разной степени давности, от совсем свежих, с прошлого раунда Игры, до старых, совсем уже бледных. Юноша еще не возбужден, но легкая дрожь предвкушения заметна по гуляющему в пальцах скальпелю.
Он закрывает глаза, проводит скальпелем, плашмя, сначала по левому, а потом и по правому бедру, по внутренней стороне. Ито почти жадно следит за блестящим лезвием, скользящим по белой коже от колена к паху, в его глазах загорается чуть диковатый огонек предвкушения большей крови. Ран открывает себе бутылку пива, неотрывно глядя на мальчика, который уже приставил блестящий кончик лезвия к левому бедру, сразу за коленной чашечкой. Наги чуть надавливает, скальпель плавно входит на пару миллиметров под кожу, в мягкое розовое мясо, рассекая его, как раскаленный нож рассекает масло. Кровь из разреза не успевает потечь. Юноша чуть прикрывает глаза, на мгновение, собирается с духом и ведет скальпелем от колена к паху, останавливаясь у самой границы, где более светлая кода бедра переходит в более темную. Он часто дышит и дрожит сильнее.
Ито напрягается и чуть приподнимается в кресле, когда юноша, дрожащей левой рукой, втыкает, точно так же, скальпель в правое бедро. В этот раз Наоэ не хватает терпения вести лезвие медленно. Сколь бы острым оно не было, металл все равно тянет кожу, оставляя не очень приятное "послевкусие" разреза. Остается тупая, ноющая боль, которая скорее отталкивает, чем создает желание продолжить. По бедрам Наги катятся капельки крови, тонкими красными ниточками, которые набухают жирными багряными каплями, на порезах, и срываются вниз. Блондин облизывает в миг пересохшие губы, жадно ловя горящим взглядом каждое движение телекинетика. Ран впивается в горлышко бутылки, одним глотком почти ополовинивая полулитровую бутыль, пиво ударяет в головы, согревая тело, путая мысли, вычищая из них все, кроме похоти и наслаждения видом и запахом крови. Наги откладывает скальпель, раздвигает ноги шире и начинает размазывать кровь по бедрам и животу, надавливая пальцами на края порезов, расширяя их. Оба мужчины чуть подаются вперед, жадно наблюдая за медленно возбуждающимся мальчиком.
Телекинетик вновь берет скальпель, надрезает грудь над сосками, параллельно ключицам, от края до края. Он взрезает кожу достаточно глубоко и резко, чтобы кровь не просто вяло потекла по белой коже, а почти брызнула из рассеченной ткани. Ито чуть слышно стонет, наблюдая за этим, он открывает уже третью бутылку пива. Тем временем Наоэ откладывает скальпель и начинает неторопливо ласкать свою грудь. Юноша размазывает свою кровь по груди, задевая твердеющие соски, выкручивая их пальцами. Он позволяет себе на секунду прикрыть глаза, потянув соски чуть сильнее, по его чуть приоткрытым губам блуждает еле заметная улыбка. Наги наслаждается чужим вниманием, как ничем другим в жизни. Он неторопливо размазывает по себе кровь, что-то вырисовывает на груди, неторопливо ласкает соски, с них капает кровь, она течет по животу, оставляя узкие красные полоски, на уже подсыхающих бурых разводах. Его прерывает тихое покашливание Рана, еще не недовольство, но уже намек, на то, что он слишком увлекся.
Следующим шагом всегда идут руки. Обычно телекинетик надрезает запястья или предплечья, от кисти к локтю. Иногда он делает что-нибудь другое. В таких мелочах его не останавливают. Главная цель Игрушки – доставить удовольствие Игроку, поэтому ему позволена небольшая свобода. Сегодня Наги решил сделать что-нибудь необычное. И красивое, с точки зрения Игрока. Он опять берет скальпель, протягивает раскрытую левую ладонь к наблюдающим за ним мужчинам и медленно надрезает ее параллельно основанию ладони, первый раз – медленно, давая крови спокойно потечь по пальцам. И, вслед за этим, еще два раза, уже быстрее. Ито садиться в кресле ниже, разводя ноги шире, расстегивает ширинку, достает член и начинает медленно дрочить. Ран наблюдает за ним с улыбкой, телекинетик берет скальпель в левую руку, чуть не роняя его. Пальцы очень скользят, от крови, по гладко отполированному металлу. Он вытягивает вперед правую руку, чуть прикусив нижнюю губу, надрезает правую ладонь. На втором и третьем надрезе он уже откровенно жмуриться и дрожит, кусая губы. Ран допивает и отставляет под ноги бутылку пива, от тихого стука стекла по паркету Наги как-будто очинается и резко открывает глаза, чуть мотнув головой. От не совсем обычной, для него, боли юноша возбуждается быстрей обычного. Он откидывает голову назад, проводит руками по бедрам, надавливая на самые первые, за сегодня, надрезы, чуть слышно стонет. Наги хмелеет от боли, но никогда не переходит за грань дозволенного. На спине юноши еще видны шрамы от наказания, когда он перешел предел, обусловленный Правилами Игры. С тех пор юноша очень четко соблюдает их, порой проходя по грани, но никогда ее не пересекая.
Теперь, уже впав в состояние близкое к трансу, от боли, Наги неудержимо тянет к большему. Скальпель в его руках чуть дрожит, Наоэ приходиться изо всех сил сжимать его, чтобы он не выскользнул из окровавленных пальцев. Облизав пересохшие губы, он медленно проводит лезвием, взрезая кожу, от подвздошной косточки до лобковых волос, чуть сильнее, чем следовало бы, вспарывая верхний край пупка, заставляя кровь пойти сильнее, струясь вниз тонкими ручейками. Чуть прищуренными мутными глазами он смотрит в сторону мужчин, хоть и не может видеть их, из-за света бьющего в глаза. Он начинает медленно дрочить себе левой рукой, кромсая предплечье скальпелем, зажатым в правой. Он хищно ухмыляется, глаза мутнеют еще сильнее, взгляд теряет всякую осмысленность. Наги откладывает скальпель и начинает просто размазывать по себе кровь, умело возбуждая себя сильнее. На фарфорово белой коже подсыхающие кровавые разводы напоминают драные, бурые тряпки. Юноша чуть слышно стонет, надавливая на разрезы, добавляя крови, темно-алым бархатом растекающейся по нежной коже.
- Подготовь себя. – в хрипловатом голосе Рана сквозит почти отвращение к телекинетику. Тонкие губы Фуздимии кривятся в довольной усмешке, но голос холоден и ядовит. Игроку нет смысла выказывать хоть каплю тепла или приязни к Игрушке. Наги вздрагивает, как от разряда электрического тока. Он медленно тянется к тюбику со смазкой. Одно из Правил говорит: "Если тебе что-то дали – используй, чтобы это ни было.". Игроку все равно, а блондин не любит "трахать ребенка в сухую". Наоэ встает у кровати на колени, развернувшись спиной к Игроку и Свободному Участнику, широко разведя ноги и прогнувшись в пояснице. Он заводит назад правую руку, чуть сводя лопатки, и разводя пальцами ягодицы. Левой он открывает тюбик смазки и выдавливает на пальцы прозрачный, прохладный гель. Юноша покусывает губы, заводя руку под живот и касаясь пальцами горячего, сжатого сфинктера. Запястья слегка ноют от непривычно резкого угла и напряжения. Наги потирает скользкими пальцами сжатый сфинктер, согревая гель и заставляя мышцы хоть слегка расслабиться, чему мешают и инстинкт, и неудобная поза.
Сначала он проталкивает внутрь кончик указательного пальца, слегка поводя и заставляя, все же, привычные мышцы расслабиться. Как только он начинает ощущать, что уже хватит, Наги мягко вталкивает в себя кончик среднего пальца, погружая их в себя, на первую фалангу. Юноша кусает губы, жмурясь и вжимаясь грудью в матрац. Он немного медлит, давая себе привыкнуть, а потом начинает короткими толчками погружать в себя пальцы, чуть приразводя их, растягивая внутренние мышцы. Наги почти до боли прогибается в пояснице, сильно сводя лопатки, чтобы хоть немного смягчить боль в заломленном запястье, потому что красивая, для наблюдающих, поза слишком неудобна.
Протолкнув пальца до конца, телекинетик чуть медлит, ровно столько, сколько позволяют никем четко не оговоренные Правила Игры. С тихим стоном он разводит внутри пальцы так широко, как только это позволяют горячие и тесные мышцы. Помедлив, на еле уловимое мгновение, Наоэ начинает медленно вынимать пальцы, не сводя их внутри, широко раскрывая сфинктер и выставляя напоказ нежное розовато-красное нутро. Ито шумно выдохнул, медленно потирая сочащуюся стегмой головку, он быстро облизал губы, хрипло выдохнув:
- Трахни себя пальчиками, малыш… - Ран слегка поморщился, его раздражало, что бывший товарищ лез вперед и слишком торопил события. А еще он не слишком любил, когда к его Игрушке слишком мягко обращались.
Тихонько всхлипнув, Наги добавляется в себя третий палец и начинает просто грубо и беззастенчиво трахать себя пальцами, чуть слышно поскуливая от наслаждения и уже даже не пытаясь придерживаться Правил. Если подал голос Ито, то Игрок наказывать не будет, он слишком много позволяет ему, возможно, в память о прошлых чувствах и связи меж ними. Во многом, юный телекинетик так и остался просто недоласканным в детстве ребенком, но это вылилось в иную форму проявления. Зная, что от двух наблюдающих за ним мужчин он никогда не добьется ласки, он старательно ласкает сам себя, пока у него есть шанс. Пока на него смотрят. От осознания того, что за столь интимным и постыдным действом наблюдают люди, его бывшие враги, Наоэ возбуждается сильнее, чем от мастурбации.
- Хватит. Возьми бутылку. – на этот раз голос Игрока нежный, мурлычущий и бархатистый, он резко вырывает юношу из полу-наркотического туманчика наслаждения.
Дрожащими руками он поспешно берет бутылку, ее узкое, обтекаемое, тело точно не порвет нежные внутренние мышцы, но темно-зеленое стекло обжигает пальцы холодом. Игроку прекрасно известно, что Наоэ не переносит резкие скачки температуры.
Наги мелко трясет, он встает на колени, обильно смазывает горлышко бутылки, тщательно растирая по нему прозрачный гель. Плавный переход между горлышком и самой бутылкой не сделает проникновение постороннего предмета внутрь слишком болезненным. Боль причинит холод. Юноша вновь наклоняется, упираясь грудью в кровать, пока Игрок не видит, он может свободно морщиться и кусать губы, хоть до крови, чем он охотно и пользуется, вновь заводя руки назад.
Пальцами левой руки он широко разводит ягодицы, давая обзор. Скользящей от крови и смазки правой рукой он приставляет бутылку к сморщенному входу, и надавил. Разработанные мышцы легко приняли в себя обжигающе ледяное стекло. Не сдержавшись, Наги тихонько заскулил, он холода, заставляющего внутренние мышцы сжаться в болезненной судороге и отчаянной попытке сжаться. Юноша медленно вталкивает в себя прозрачную, ледяную бутылку, резкими, короткими толчками. Все хрупкое, нежное тельце отчаянно напряжено, от нестерпимой боли и ее резкого контраста с нарастающим наслаждением. Уже не пытаясь сдерживаться, он тихо хнычет и скулит, от боли, от удовольствия, стыда и странной смеси ощущений, всегда пугающей его.
Игрок бросает жадные взгляды то на телекинетика, растрахивающего себя бутылкой, то на медленно дрочащего блондина, упоительно красивого и порочного. Прошло уже много времени после распада Вайсс и потери его памяти. Йоджи… То есть, Ито Рё, отрастил волосы до плеч. Ран невольно начинает вспоминать самое начало их совместной работы, проводит по своим волосам, отросшим за это время уже до лопаток. Он трясет головой и отхлебывает еще пива, отгоняя от себя призраки прошлого, не имеющие ничего общего с настоящим.
Йоджи Кудо умер несколько лет назад. Сейчас рядом с ним Ито Рё. Очаровательный, пьяный блондин, дрочащий на мальчика, которого они уже пол года насилуют вместе, каждые выходные. Фудзимия криво усмехается, стягивая с бедер полотенце, влажная ткань неприятно холодит напряженный член, давя тяжелыми складками на воспаленную головку. Он облизывает тонкие, сухие губы. Когда красноволосый слишком сильно их поджимает, красивое лицо превращается в гротескную маску, лишенную рта, только с тонкой темной полоской, видимо являющейся дверью в темные глубины неизвестности разбитой, изнасилованной души.
Короткий, резкий, щелчок тумблера и прожектор медленно гаснет. Свет в комнату проникает только через тонюсенькую полоску меж штор и из-под двери, ведущей в коридор и на кухню. Становиться откровенно темно, но, уже через несколько секунд, глаза привыкают. Хоть света мало, но его хватает, чтобы не натыкаться на мебель или друг друга.
Наоэ облегченно всхлипывает, довольно резко вынимает из себя бутыль, отбрасывая ее в сторону и тихо хныча, утыкаясь лбом в руки, сложенные на кровати. Его мелко-мелко трясет, от безумного возбуждения и болезненной судороги, все еще сводящей нежные внутренние мышцы, отдающейся неожиданно сильной болью во всем теле и, почему-то, в висках.
Игрок первым опускается на кровать, садясь рядом с готовой телекинетика. Ито чуть медлит, торопливо скидывая с себя одежду. Он каждый раз мечтает придти раньше, тоже принять душ и пойти в комнату в одном полотенце, как это делает Ран, но всегда задерживается или просто ленится, хотя знает, что терпеть возбуждение и тратить время перед овладением деланным телом – невыносимо.
Ран медленно сжимает в кулак пальцы волосах Наги, резко дергая его голову к себе, заставляя ткнуться носом в возбужденный член. Юноша почти жадно вдыхает терпкий, мускусный запах силы и властности этого необычного мужчины. Игрок чуть ослабляет хватку, давая своей жертве чуть-чуть свободы. Телекинетик приоткрывает губы и медленно ведет кончиком язычка по яичкам, жарко выдыхая в пах красноволосого. Он чуть вздрагивает, лизнув его головку, и ощущая, как на поясницу ложатся теплые руки блондина. Юный телохранитель медленно посасывает головку члена бывшего врага, перебирая прохладными пальцами яички, чуть массируя их и растирая по его паху кровь, непрестанно сочащуюся из разрезов на ладонях. Ито чуть медлит, нашаривая в темноте смазку и добавляя еще, на свой член и между ягодицами телекинетика, который лишь шире разводит тонкие ноги, охотно подставляясь под контрастно нежные руки.
Блондин никогда не спешит, рыжей – наоборот все время торопиться. В его движениях скользит странная суетливость, чуть дерганость и некая неврастеничность. Будто бы он торопиться быстрее доделать начатое и сбежать. Будто бы зачинщик всего происходящего сам испытывает отвращение. Иногда Ран и правда торопился. Тогда он тратил все время на саму Игру. После чего – быстро насиловал мальчика и уходил, оставив их с Ито вдвоем. Наги почти любил эти дни. Тогда, от природы, нежный и самовлюбленный блондин с наслаждением ласкал мальчика, почти доводя его до инфаркта, острым контрастом остаточной боли, после Игры, и жадной лаской потерявшего память врага.
Вот и теперь, Фудзимия резко вталкивался в узкий и горячий рот мальчика, покачивая бедрами и чуть часто дыша. Его пальцы судорожно сжимали волосы Наги, отчаянно пытавшегося дышать носом, чтобы не захлебнуться. Жесткие лобковые волосы лезли в нос и неприятно кололи нежные губы и щеки, юноша захлебывался густым, почти тошнотворным запахом мужчины. Каждый раз приходя он мечтал о том, чтобы это все с ним случилось, но молил всех известных Богов об окончании этой пытки, пока она длилась.
Мир казался далеким и ирреальным.
Грубые толчки в рот и нежные руки, гладящие бедра, мягкое, почти не ощутимое, вторжение горячей плоти и странное спокойствие. Будучи слабым эмпатом Наги немного ощущал эмоции своих любовников. Странно, но вечно отмороженный Ран был намного более неврастеничным и эмоциональным, чем Ито. После потери памяти он стал очень уравновешенным и уверенным, не потеряв прежней живости.
Оба мужчины, поначалу, двигались быстро, рвано и жадно, дорвавшись до горячего, податливого тела. Чуть пресытившись первой волной ярких наслаждений, они стали сдержанней. Ито начал толкаться чуть медленней, но глубже и сильнее. Ран, наоборот, позволил телекинетику забирать его член в рот не до горла, а чуть посвободней, но чаще и старательнее помогая руками.
Не смотря на то, что Наоэ был поглощен сексом, в его голове роились совершенно странные мысли. Например, ему было интересно, зачем все это Фудзимии, если он встречается у Шульдихом? Почему Ито согласился изменять Аске именно с ними и именно так? Почему он сам на это согласился?.. Раз, за разом передумывая все эти вопросы он приходил к совершенно различным выводам. Как бы не желал психокинетик отрешиться от вечно заумных мыслей, но даже во время секса в голову лезла всякая чушь. Иногда он подумывал, что так развлекается немец, который способен был и не на такие выкрутасы, просто веселья ради.
Если раньше "нежное" сознание Наги, каждый раз, впадало в шок, и целиком было зациклено на боли, и невероятности происходящего, то теперь он просто старался не сбиться с ритма, осмысливая что-то свое. При всей гротескности происходящего, юноша умудрялся получать от такого унижения чистое наслаждение. Подавленная, в детстве, личность, жаждала чужой власти и возможности не принимать решения за себя.
В этот день Ран, на удивление, быстро кончил и откинулся на локтях на кровать. Он тихо хмыкнул, поглаживая подростка по голове, пока тот тщательно вылизывал его гениталии. Потемневшие глаза внимательно следили за осторожными касаниями горячего язычка. Наги уперся руками по обе стороны от его бедер, жадно подаваясь назад, к Йоджи. По правилам, он не имел права касаться себя, пока был выключен прожектор. Вот и сейчас, юноша поскуливал, запрокинув голову назад, жадно подаваясь навстречу блондину, комкая простыми и слепо глядя перед собой.
Абиссинец с незаметной улыбкой наблюдал за тем, как впились в белые бедра сильные пальцы бывшего напарника, как кусает губы темноволосый мальчишка, решившийся на этот эксперимент. Ему хотелось смеяться. Смеяться, пугая окружающих, смеяться, выплевывая на этих двоих останки исковерканной личности, когда-то бывшей человеком.
Под акомпонимент его тихого смешка, Ито кончил, тихо застонав и грубее толкнувшись в подростка несколько раз, давая ему шанс потереться членом о край кровати и тоже кончить, тихо всхлипнув и сдавленно заскулив.